распахнулись. Сатевис подал Цефее руку и она спустилась на мощенную дорожку перед широкой лестницей, ведущей к дверям дворца. Цефея подняла голову и краем глаза заметила, как прохожие стали замедлять шаг. Дрожь волнения вновь овладела ее телом, но Сатевис, поклонившись, сделал жест рукой, приглашая Хранящую проследовать ко входу во дворец. Она сделала шаг и ей показалось, что с ним обрела первые крупицы уверенности. Каждый новый шаг давался ей с большей легкостью, чем предыдущий. «Могучей и непоколебимой» — стучало сердце, разгоняя загустевшую кровь.
Люди пропускали Цефею вперед, почтенно склоняя голову и Хранящая, приветствовав незнакомцев коротким кивком, продолжала подъем. По пути ей встречались члены совета или тех, кого она случайно видела в городе. Кто-то из них удивлялся выбору Рагнарека и Цефея слышала отдаленный шепот.
— Она еще так молода! Как допустили ее до совета? — спрашивали они у своих спутников.
Группа молодых дворян, завидев Цефею, с любопытством оглядели девушку с ног до головы. Она ощутила их любопытство, смешанное с желанием и ее смутило подобное внимание.
— Кому из нас сегодня повезет, сирры? — насмешливо поинтересовался один из них, когда Цефея прошла мимо.
Цефея желала обернуться, но вовремя подоспевший Сатевис, шедший по пятам, приблизился к Хранящей.
— Всего лишь юношеская шалость, сирра, — шепнул он, — простите им глупость. Они лишь восхищаются вашей красотой. Иных способов выразить этого у них нет.
На приемах в честь Хранящих дворяне находили себе супругов. Родители молодых аристократов нередко приводили своих наследников для составления удачной партии, коей считали избранников Перворожденных. Стоит признать, что в тот вечер молодость и привлекательность Цефеи стала общей темой для бесед всех незамужних мужчин Сентория. Светло-пепельные волосы, бледная кожа и фиолетовые зрачки больших, широко распахнутых глаз никоем образом не сочетался с представлениями аристократов об избраннике Рагнарека. Но Цефее казалось, что более всего их привлекает ее неоднозначная репутация, спешащая впереди Хранящей. Сатевис следовал за Хранящей по пятам, но в ее разговоры не вмешивался, оставаясь в стороне. Наконец они достигли тронного зала. Сатевис сообщил распорядителю о прибытии старейшины и тот, приветствовав девушку, распахнул пере ними двери.
— Хранящая знание Рагнарека. Старейшина Вечного совета Сентория. Сирра Цефея.
Зал затих и Хранящая на долю секунды оцепенела, но в этот миг из-за ее спины донесся негромкий голос Сатевиса:
— Стеснение пройдет, как только вы научитесь не прятать свои глаза от из любопытных взглядов. Попробуйте. Это может быть даже весело.
Девушка встрепенулась и прошла по образовавшемуся проходу к дальней стене зала. Все взгляды были прикованы к ней и Хранящая готова была поклясться, что если бы не вовремя подоспевший Рубин, то она бы сгорела со стыда.
— Сирра Цефея, — сказал Рубин, протягивая руку, — позвольте пригласить вас на танец.
Он был облачен в черный камзол, отороченный алыми нитями. Его волосы, обыкновенно распущенные, были забраны в хвост и Цефея не сразу узнала своего друга. Замешкавшись, она вложила свою ладонь в его и с первыми аккордами музыки, они вошли в танец.
Страх отступил. Ей показалось, что она вновь танцует с ним в его покоях, как это было в первые месяцы ее жизни в Айре. Беззаботное чувство счастья заполнило ее. Рубин уверенно повел ее по залу и к ним постепенно стали присоединятся другие пары. Но ему, как и Цефее, казалось, что зал пуст. Свечи сверкали в зеркальном потолке и бликами отражались от позолоченных стен. Мир наполнялся оттенками меда и янтаря и казалось, что он залит солнечным светом. Они танцевали, любуясь друг другом, наивно и влюбленно недоумевая над тем, что когда-то им хватало сил жить вдали друг от друга. Их пьянила любовь, искрившаяся первой зарей осознания общности чувств и это заставило их ускорить шаг танца. Но вот музыка постепенно затихала и замолчали скрипки, оборвалась виолончель. Флейты продолжили играть несколько мгновений, но, окончив свою партию, замолкли. Рубин замер и Цефея застыла в его руках.
Раздался громкий стук и распорядитель огласил прибытие Императора с семьей. Двери распахнулись и в зал вошел Ио. Цефея и Рубин торопливо отошли в сторону и поклонились. Хранящая подняла взгляд на Повелителя Сентория, который, кажется, не заметил Хранящую вовсе. Неспешно он пересек зал. Ступал он тяжело, опираясь на трость и выглядел уставшим и больным. Под упрямыми бесцветными глазами виднелись темные круги, лицо заметно вытянулось. Но все еще широкое тело казалось для него слишком тяжелой ношей, так как все его движения, потеряв уверенность, стали какими-то бестолковыми и производились им с явным напряжением и усилием. На голове Императора покоилась золотая корона, украшенная жемчугом. Цефея заметила, что одно из лон короны пустует — это место отводилось под жемчужину Архарии, но она так и не была покорена Сенторием.
Следом за Императором в зал впорхнула красавица Фетида, облаченная в кобальтовое шелковое платье. Цефея видела лжеимператрицу впервые, но была восхищена ее странной и чужеродной красотой. Белоснежные волосы Фетида заколола платиновыми заколками с крупными сапфирами, что как нельзя лучше подчеркивало ее смуглый тон кожи и яркую голубизну глаз. В отличие от Императора, Фетида ненадолго замерла около Цефеи. Она с нескрываемым любопытством смерила Хранящую взглядом и, хмыкнув, проследовала за отцом. Ее голову венчал венок клематиса, выкованный из серебра. Тонкая работа ювелира восхищала — синяя глазурь, покрывавшая лепестки сверкала и переливалась вкраплением самоцветов. Казалось, что это были живые цветы, застывшие неожиданного от прикосновения мороза.
Достигнув трона, Император опустился на него и Фетида, заняв место рядом с отцом, выжидательно взглянула на отца.
— Подойди, Цефея. — Негромко произнес Ио.
Хранящая приблизилась к трону. Он взглянул ей в глаза и она ощутила его смятение. Цефея нашла в себе смелость чуть покачать головой, подтверждая догадки Ио о том, что желанная им клятва ею произнесена не будет. В ответ она увидела, как костяшки его пальцев побелели от напряжения, с которым он сжал подлокотники трона.
— Мне впервые довелось чествовать Хранящую, подобную тебе, Цефея. — Признался он и сердце девушки замерло. — Однако, я долго размышлял над тем, какую клятву ты можешь принести сегодня, будучи избранницей Рагнарека. И я хотел бы услышать ее.
Хранящая опустилась на колени.
— Я могу поклясться только в верности Айре, сирра. — Сказала она твердо. — Я клянусь сохранить этот мир, не позволив Рагнареку разрушить его.
Зал взорвался шорохом возмущенного шепота, но Император поднял руку, заставляя людей затихнуть.
— Наставник Цефеи, подойди ко мне. — Приказал Император.
Эниф приблизился к трону, выйдя из толпы аристократов. Он сменил привычный темный костюм на синий камзол и теперь казался еще более бледным. Хранящая отметила его спокойное лицо,
