Виктор резко выдохнули опустил голову, Валентина ахнула, прижав руку ко рту.
— Дочка…
— Дочка у вас теперь одна — Серафима, — твёрдо произнесла Стеша. — Прошу вас удалиться!
И громко позвала:
— Сергей!
Через несколько мгновений волк бесшумно возник позади Валентины.
— Луна!
— Проводи Нижнедольских за ограду, к их машине. И проследи, чтобы они благополучно покинули земли клана, — приказала Стефания. — Передай остальным — отныне Нижнедольским запрещено ко мне приезжать. Я приказываю все письма от них отсылать обратно, а при попытке мне дозвониться — разъединять или блокировать звонок.
Сергей коротко поклонился.
Отец с горечью в последний раз взглянул на дочь, подхватил под руку опешившую супругу и быстрыми шагами покинул участок.
Комок в горле разросся до таких размеров, что стало почти невозможно дышать.
Стеша дождалась, когда спины родителей скроются за поворотом, и бросилась в дом. Рывком открыла дверь, с громким стуком захлопнула её и упала на пол, содрогаясь в рыданиях.
Тут же её окутал знакомый запах, сильные руки подхватили, прижали к груди и укрыли от всего света.
— Стеша, душа моя, — голос Бориса дрогнул, — что ты, моя хорошая?
— Ты?! Откуда? — дёрнулась девушка, продолжая всхлипывать.
— Услышал, что приехали Нижнедольские и вернулся через чёрный вход. Не хотел мешать, думал, ты в горницу позовешь, и я выйду. А ты вон как.
— Осуждаешь?! — снова дёрнулась Стефания.
— Т-ш-ш, милая! Это твои родители, тебе и решать, как строить с ними отношения. А я с тобой и за тебя, поэтому всегда и во всём поддержу. Больше тебя никто не обидит!
— А ты? — удивительно, но поток слёз иссяк.
— А я уже лимит косяков на сто лет вперёд выбрал, — грустным голосом ответил альфа. — Только не прогоняй, мне без тебя не жить… Обидел тебя, а подыхаю сам.
Нос мужа касался ее волос, время от времени задевая кожу у виска, скулу, ухо. Тёплое дыхание опаляло губы, и они начинали зудеть, словно просили к ним прикоснуться.
Дея внутри замерла, не понукая и не отталкивая. И Стеша с удивлением почувствовала, что на душе у неё стало легче, а острая обида на родителей стала менее жгучей, словно отдалилась или скрылась за высокой стеной.
— Еще скажи, что жить без меня не можешь.
— Я могу без тебя жить, — глухо бросил Ардарский. — Другой вопрос — что это будет за жизнь? Нужна ли она мне — такая?
— Отпусти, я уже в порядке, — дёрнулась Стеша.
Разговор свернул на опасную тему, а она пока не готова не то что говорить, даже думать в сторону прощения!
Девушка ожидала, что Борис её проигнорирует, но тот сразу разжал руки и отступил.
— Мне надо идти… волчицы ждут, — неуверенно произнесла Стефания. — Только умоюсь. Ты вроде тоже куда-то спешил?
Ей было неловко за проявленную слабость, стыдно, что позволила волку себя обнимать. Да что там — позволила? Просто нежилась в кольце его рук, с удовольствием вдыхая неповторимый аромат Ардарского. Проклятая метка — это всё она! Надо дистанцироваться по максимуму, иначе…
— Самое главное для меня дело — ты. Другие подождут. Умывайся, я тут побуду. Потом нам надо кое-что обсудить, и я уйду в контору.
— О чём ты собираешься со мной говорить? — внутри натянулась струна — станет просить за сестру?
Наверное, потому и вернулся, а вовсе не из-за приезда её родителей. Как Кира сказала — она родная кровь, брат её никогда не оставит.
— Разговор будет о завтрашнем дне, — уклонился от ответа волк и легонько подтолкнул девушку по направлению к ванной комнате.
— Зачем нам завтрашнее дно? — Стеша резко развернулась к Борису. — Нам бы с сегодняшним разобраться, а до следующего ещё дожить надо…
Целую секунду альфа таращился на волчицу, а потом поднял голову вверх и расхохотался.
— Стеша, ты — чудо! А я — идиот. Иди уже, сполосни лицо холодной водой и скорее возвращайся. Обещаю, что тебе понравится моё предложение!
Глава 38
Кира прекратила бесцельные метания по комнате, плюхнулась на кровать и с тоской посмотрела в сторону двери.
Тихо.
Два дня сидит взаперти и до сих пор к ней никто, кроме Тамары, не входил. А та только здоровается, а потом словно теряет дар речи. Уж как только она ни пыталась разговорить Тошину, пока бывшая помощница расставляла на стол тарелки и забирала грязную посуду!!! Но волчица только вздыхала, и виновато отводила взгляд. Видимо, Борис запретил ей разговаривать и отвечать на вопросы сестры. А так как Тамару неизменно сопровождал неразговорчивый и хмурый Мирон, той приходилось держать язык за зубами.
Мать-Волчица, как там семья? Дочь? Влас… Муж в бешенстве, это и без подсказок понятно. Жена его опозорила, подставила, ослушалась. А дочь… Дочь-то маму пожалеет?
И страшно представить, что за это время мерзавка наговорит Борьке, а тот и рад перед ней уши развесить! И не только уши.
Неужели брат отвернётся от родной крови? И ради кого?!
Ради чужачки…
Да у него таких может быть вагон и тележка!!! Истинная, говорит. Может быть, да верится с трудом, что прямо таки настоящая, одна на всю жизнь!
Кира ещё не видела ни одной по-настоящему истинной пары, чтоб до искр из глаз, чтоб дыхание в унисон, и свет без второй половинки не мил. Рассказы старых оборотниц слышала, а в реальной жизни такие пары ей не попадались. У всех одинаково — потенциальность, выгодная, согласованная с отцами партия, вот и новая семья.
Пусть без искр и салютов, зато и без лишних нервов. И постепенно, год за годом, волк и волчица притираются, срастаются, привыкают. Когда рождается волчонок, то привязка, считай, не хуже истинности получается, только без потребности быть рядом, без вожделения и бешеного желания защищать даже ценой своей жизни. Все так живут, и ничего.
Говорят, в центральных кланах настоящие, природные истинные пары встречаются намного чаще, ведь там и оборотней больше и гендерный перекос не настолько силён. Тамошним волкам не нужно спешить и «столбить» едва не первую попавшуюся потенциальную, пока кто-то другой не успеет раньше него договориться с отцом самочки. На Урале и в Сибири на десять взрослых волков приходится всего одна волчица, а при рождении разница ещё больше: на пятнадцать новорождённых самцов всего одна самка. А чтоб сразу две дочери, как у Нижнедольских, так такой подарок случается реже, чем 29 — ое февраля.
Альфам и бетам, конечно, проще, у них какой-никакой выбор есть. А вот остальным волкам приходится туго.
Кира переменила позу и вздохнула.
Совсем Борька голову потерял, стоило увидеть эту чёртову Стефанию! Каких только она, Кира, не подсовывала брату волчиц, ни на одну второй раз не посмотрел! С альфой региона каждый рад породниться, но брат, как ещё в юности решил, что женится только на истинной, так другим даже шанса не давал! Вот чем ему Ксения не пара? Красивая, опытная и сама на него запала. Отец её, опять же, не последний волк на Урале. Но нет, Бориса на приблуде заклинило! Ну почему мужчины настолько недальновидны и настолько зависимы от инстинктов?! Для чего им мозги даны?
Правильно старые самки говорят: у каждого волка две головы — на одной растут волосы, а второй он думает.
Только вот ей от осознания этого ничуть не легче. Сидит тут, переживает, волнуется, а брат даже не чешется, будто бы она для него чужая! Ладно, разговаривать не хочет, но снять-то с сестры приказ новоявленной Луны, освободить ей зверя он мог?
К гадалке не ходи, Стешка напридумывает, чего было и чего не было. Не упустит возможности свести с ней, Кирой, счёты!
Она б на её месте не упустила…
До последнего не верилось, что брат поступит с ней, как с преступницей. Думала, что выкрутится, вымолит прощение. Ну, поорёт Борис на сестру, сошлёт в лес, на заимку — на месяц или даже два, это не страшно, это она пережила бы.
Но время идёт, а брат так и не появляется.
Впору повыть, да волчица заперта, а выть в человеческой ипостаси — не тот эффект.
