Понимал он и то, что у него нет другого пути. Только “Мария” могла его быстро доставить в горы Номинобина, к любимой Ларе.
В гостеприимно раскрывшуюся дверь корабля он вошел, не показывая страха, а глядя вперед, на видневшийся в иллюминатор кабины, огненный солнечный краешек над черной полосой леса.
— Я счастлива снова видеть тебя, Эйнар. — по-велянски приветствовала вышедшая из коридора “Мария”, — И не только видеть, но и чувствовать. Благодаря тебе я изменилась. Ты усовершенствовал меня.
Одета она была в соответствии с местной модой, за исключением ожерелья из перьев фазана, украсившем тонкую шею. Фазаньи перья для индейцев малочисленного племени из дебрей Амазонки, означали выход на тропу войны, но Эйнар того не знал.
Подойдя к замершему в боевой готовности нелианцу, “Мария” прикоснулась к его щеке, погладила с исследовательским любопытством, привыкая к новым ощущениям, а он почувствовал не то кожей, не то защитной оболочкой ремаса прикосновение странной субстанции, но не содрогнулся и не отступил, сохраняя невозмутимое выражение лица. Эйнар не стал трогать искусственное существо, в которое трансформировалась виртуальная проекция, но понюхал не пульсирующее запястье. Оно не имело запаха.
— Да, ты становишься более совершенным организмом, — подтвердил Эйнар, терпя скольжение искусственных рук по своим плечам.
Понял, что “Мария” вытянула из него часть нитей ремаса и сформировала на их основе свою молекулярную структуру.
— Я становлюсь живым организмом, — “Мария” отступила, обнаружив его смущение. — Но пока не способна существовать вне корабля. Помоги мне преодолеть это препятствие.
— Постараюсь помочь, — солгал Эйнар.
Похоже, Григорию Громову удалось создать искусственное существо, способного к развитию и самосовершенствованию. От опасной субстанции нужно избавиться как можно скорее путем расщепления ее на молекулы или иным способом, вероятно, упомянутым в научных трудах земного великого гения.
— К каким неизведанным мирам отправимся? — спросила “Мария”, обойдя вокруг молчаливо стоящего посреди кабины Ю Сто.
— Домой, Мария. Мы летим во дворец правителя Велы, — ответил Эйнар.
— Исполню, — приняла “Мария”.
Ей полагалось исчезнуть, но она не растворилась в воздухе, а присела на панель управления, вытянув ноги.
Пройдя в отсек-гостиную, Эйнар снял со стены диплом о награждении Григория денежной премией и подозвал “Марию”. Ему захотелось убедиться в том, что искусственная женщина забыла создателя.
“Мария”, прислонившись к стене, ждала распоряжения. Эйнар повернулся к ней и швырнул диплом в золотистой рамке на пол с такой силой, что стекло раскололось вдребезги, деревянная рамка рассыпалась на мелкие щепки, а бумага порвалась в месте фразы “за вклад в развитие российской науки награждается…”
Вся ненависть Эйнара к землянину, унесшему секрет уникального изобретения с собой в небытие, вылилась в тот удар. Нелианец с отвращением взглянул на эмблему земной научной ассоциации под стекольной россыпью, подвинул мыском сапога осколок, отражавший его самого, и поднял взгляд на лицо “Марии” — настолько же безмятежное, насколько и безжизненное, заострил внимание на ее неморгающем взгляде.
— Зачем ты позвал меня? — спросила она.
— Убери осколки.
Эйнар вышел из гостиной, приоткрыл дверцу кладовки и отступил, чтобы не оказаться засыпанным беспорядочным нагромождением земных вещей, разящих запахом землянина. Приняв решение освободить корабль от ненужных предметов, он поспешил вернуться в кабину.
ГЛАВА 49. Ролитий
Лариса
Зима не торопилась в Номинобин. Или Лариса привезла с Земли глобальное потепление.
Цветки лиан на колоннах крыльца распустились широкими колокольчиками. Листья на деревьях развернулись навстречу согревающему свету. Тонкие стебельки трав медленно приподнялись, раскручивая тугие пружины.
Сердце вкрадчиво постукивало, выдавая легкое беспокойство или смятение, на кипящие эмоции не хватало сил. С ней осталась сухая пустота, стремление уйти от всего, что мешало обрести спокойствие, и ностальгия по снам.
Во сне (кошмары не в счет, хотя Лариса согласилась бы просмотреть множество кошмаров ради одного доброго вещего сна), она могла бы вернуться домой, порадоваться привычной мирной жизни, пообщаться с теми, кто ей дорог. Но даже кратчайшей возможности побыть счастливой она была лишена.
Лариса смотрела на горные вершины. Где-то далеко против железных убийц сражался отважный рыцарь, а где-то следовал коварным планам азартный завоеватель. А для девушки оставалось единственное утешение: оба еще не в курсе, что пока они делят планету, она пытается решить, кому из них остаться в живых… рядом с ней.
Как в старом боевике: “Останется только один”.
Почему так?
Лариса думала, что пройденная боевая подготовка закалила ее характер, научила преодолевать искушения. Не ожидала, что вечный цикл вселенной закрутит в ловушку млечной спирали ее и двух инопланетян.
Вечером Лариса вышла на балкон, удивляясь, что Эйнар еще не вернулся. Обычно он прилетал до наступления темноты. Девушка не знала, почему нелианец не связывался с ней через передатчик. Не хотел, чтобы их разговор слышали “нежелательные” уши-сенсоры? Или дело в том, что нелианцы не приучены часто созваниваться, докладывать о каждом шаге как делают люди.
Лариса побаивалась новой встречи с рыжим хищником и понимала, что не может, не должна сбежать и спрятаться, влезть с головой под одеяло и думать, что ничего не происходит.
Что-то происходило. Возможно, страшное. Или не очень. Но ей нужно оставаться в курсе событий.
Лариса продумывала варианты общения после вчерашнего вечера, чуть было не ставшего романтическим. Вместо боязни проявить человеческую сущность появилась непрочная, как волокна сахарной ваты, уверенность в том, что нелианец не причинит ей зла. Эйнар не будет пытаться овладеть ею силой. Главное, самой близко его не подпускать, но и не прерывать общения.
Разведать побольше информации для поиска ключа от пункта межпланетной связи и преодолеть назойливый соблазн. Так надо поступить ради спасения велянского народа. Но никто не сможет запретить ей попутно обучать нелианца человеческому мировоззрению. Что, если она сумеет избежать заказа на убийство? Решить проблему без жертв. Это, конечно, спорно. Но если шанс подвернулся, надо его использовать.
Эйнар вернулся. Дождалась.
Он подошел, не слишком близко, оставив девушке место для маневра. Лариса оценила его учтивость. В знак одобрения игриво повела бровями, подарив ему капельку надежды
Его задумчивое лицо показалось девушке невероятно милым. Легкая, почти поэтическая, если не принимать во внимание отсутствие нелианской поэзии, грусть придала ему особый шарм. Лариса привыкла при разговоре с Эйнаром смотреть ему в рот, либо в глаза. Сейчас она видела его лицо полностью, как будто вновь изучая, и он так же внимательно смотрел на нее.
Грани чужого мира расплылись. Все звезды и галактики сливались в сине-белый небесный платок из тончайшего шелка.
Вместо отвратительного космического монстра на нее смотрел молодой красивый мужчина. Он был влюблен, как дано влюбляться только людям и никакая шпионская выдержка не могла помешать ей почувствовать его привязанность. И она не могла его любовь отвергнуть. Но не могла и принять. Мешало что-то внутри, свежая рана еще не заросла. Лариса знала, что эта рана никогда не зарастет. Говорила себе, что не нужно пробуждать боль. Бороться, если хочется прикосновения на миг. А вдруг не будет больно? Вдруг им суждено быть вместе? Нужно ли продолжать попытки уйти от Эйнара, и через страдания уйти от себя, научиться жить только прошлым, в котором был свет, добрый теплый огонек, еще недавно сиял, но потух… Его не зажечь вновь.
Мужчина, парень… Или еще ребенок? Эйнару недавно исполнилось четыре года? Он прожил на свете всего ничего и не понимал, что делает. Познавал мир методом неправильного тыка.
