ближе к гроту, тем сильнее становилось это чувство.
Или это присутствие Эливерта так действует? Рядом с этим мужчиной у неё вечно голова идёт кругом! От одного его взгляда или прикосновения внутри просыпается ненасытный зверь.
Вот и заветная пещера.
Они поднялись по каменным ступеням на круглую площадку в центре грота. Море плескалось вокруг неё, временами захлёстывая самый краешек.
В низкой каменной арке горела золотая канва заката.
Огненный диск солнца, отражаясь от воды, освещал резные своды пещеры, разгоняя подземный сумрак. Блики заката играли на стенах, на поверхности моря, и казалось, что вечерние воды полыхают огнём.
А ещё волны шептались, звенели, словно струны волшебной арфы, наполняя воздух едва уловимой завораживающей мелодией.
В гроте было влажно и тепло. Настя, вслед за Эливертом, скинула лёгкий плащ, расстелила на камнях, собираясь присесть здесь позже и послушать колдовскую песню моря.
Но сейчас, пока солнце не скрылось в глубинах Спящего моря, стоило полюбоваться огненным танцем волн.
— Иди сюда! — потянула она Ворона. — Смотри! Такое больше нигде не увидишь.
Она с упоением наслаждалась игрой света и воды. Эливерт, затаив дыхание, стоял за спиной. Картина, представшая их глазам, поразила бы даже самого искушённого ценителя прекрасного.
— Только взгляни на это! Удивительная красота! Завораживающая… Правда?
В голосе Анастасии звенел такой искренний детский восторг.
— Да… Ничего красивее в жизни не видел! — негромко мурлыкнул Эливерт за её плечом. — Удивительная красота! Завораживающая…
Она почувствовала его пристальный взгляд на себе, обернулась.
— Да ты даже не смотришь! — усмехнулась Дэини с наигранной обидой. — Снова смеёшься надо мной! Как и всегда.
— Я? — фыркнул он, усмехнулся хитро, в глазах лукавые огоньки. — Я вовсе не смеюсь. Я смотрю. Любуюсь! Как и всегда… Тобой.
Игривая насмешка в серых глазах растаяла бесследно, из глубины проступило нечто совсем другое — такое, отчего у Дэини мучительно и сладко заныло внизу живота.
* * *
Шнуровка на платье расходилась невыносимо медленно.
Одна дырочка, другая, третья…
Настя в наслаждении прикрыла глаза, когда его губы коснулись шеи, мягко спускаясь ниже, и ниже, и ниже по неспешно обнажавшейся спине.
Эл приспустил рукава её платья, ласково поглаживая плечи.
Она откликалась на каждое прикосновение его пальцев, его губ. Тёрлась щекой о его ладонь, чувствуя себя одержимой мартовской кошкой.
Эл ещё даже не раздел её, а Рыжая уже постанывала от нетерпения.
Он развернул её к себе лицом, целуя в губы, попутно расплетая косу, пропуская сквозь пальцы мягкие рыжие пряди.
Насте казалось, что она плавится в его руках, словно воск, растекается, тает, умирает от невыносимого огня, от невыносимого блаженства, от невыносимого наслаждения.
— Эл… — даже не шёпот, едва различимый вздох. — Что ж ты делаешь со мной?
Он коснулся губами её плеча.
— Люблю тебя!
Вереница поцелуев, дорожкой, по тонкой линии ключиц, в ямочку…
— Люблю тебя!
И дальше, до другого плеча — драгоценным ожерельем на коже.
— Люблю тебя!
И снова взгляд — глаза в глаза. Настойчиво и жадно губы ищут губы.
Она не могла оторваться от него. Но Элу этого уже было мало.
Он, наконец, резко рванул вниз платье вместе с нижней сорочкой — шелковистая ткань сползла легко, оставляя её абсолютно нагой.
Такая прекрасная, такая манящая…
Пальцы Ворона стиснули её налитые груди, вырывая у Анастасии очередной болезненно-сладостный протяжный возглас.
Кажется, он задался целью не оставить на теле Дэини ни одного не целованного места. Вот уже добрался до груди, до живота…
Настя застонала, чувствуя, что просто улетает куда-то в космос.
Время исчезло, пещера исчезла, закатное солнце исчезло. Всё растаяло. Она потерялась в пространстве. Ощущая только его близость, его нежность.
Ей так хотелось слиться в единое, целое, неразрывное, вечное, навсегда…
— Сними! — хрипло взмолилась она, пытаясь стащить с него рубаху, расстегнуть пояс.
Упрашивать Ворона не требовалось…
Светлые Небеса, как же это невыносимо прекрасно!
Чувствовать кожей. Чувствовать сердцем. Чувствовать душой. Чувствовать всем своим существом!
А он вдруг прекратил свои бесконечные поцелуи, замер напряжённо, тревожно, обнял, прижал к себе.
На один короткий миг. Но так крепко, порывисто, испуганно, что у Насти сердце сжалось.
— Девочка моя… Родная моя…
— Я с тобой… — уткнувшись в него лицом, тихонько шепнула она его сердцу. — Навсегда…
Стальные тиски разжались.
Она заглянула ему в лицо, поманила призывно взглядом, потянула за руку, опускаясь на расстеленные на камнях плащи, выгибаясь дугой, отдаваясь во власть своего мужчины безраздельно и доверчиво.
* * *
Кажется, она успела позабыть, что это бывает так…
А может быть, так никогда прежде и не было?
Насте чудилось, что эхо их страсти до сих пор звенит под сводами этой пещеры. Стоило вспомнить, как жадно и нетерпеливо она упивалась его ласками, и по лицу растекался стыдливый румянец.
Не ожидала от себя такого!
От него вот ожидала… Но Ворон тоже сам себя сегодня превзошёл.
«Соскучился…» — Настя непроизвольно улыбнулась.
Они лежали рядом, обнявшись, накрывшись плащом, и не спешили одеваться, возвращаться в замок. Хоть, наверное, уже прошло достаточно времени.
Солнце почти угасло в арке грота.
И даже стало вдруг ощутимо, что каменная площадка — это не пуховая перина, и лежать на ней не слишком приятно. И, вообще, завтра неизбежно будут синяки.
Пусть… Это ведь завтра.
А пока Насте казалось, что она всё ещё парит где-то в облаках и звёздах.
Дэини сжала ладонь Эливерта, поднесла к губам и приложилась надолго.
— Ты чего? — улыбнулся он, придвинулся ближе и одарил её ответным поцелуем в плечо.
— Надо… — загадочно улыбнулась она. — Ты же так делаешь, я тоже хочу…
«Клялась ведь, что больше никогда?» — ядовито напомнил самый ехидный из её тараканов.
«Помолчи уже!» — насмешливо приструнила его Рыжая и поцеловала вторую руку Эла.
— Ой, смотри! Смотри! — Настя подскочила изумлённо. — Что это?
Золотые огни заката уже догорали. Но оказалось, что это ещё не все чудеса Поющего грота.
Теперь отражённый от воды свет рассыпался по стенам всеми возможными красками, перетекал разноцветными волнами, играл пёстрыми светлячками на потолке, на стенах, на их коже.
— Радуга… — мечтательно улыбнулся Эливерт. — Вот видишь, а говорят, до радуги не дойти, не дотянуться! А я её не только нашёл, я её даже поцеловать могу…
Он потянул Настю к себе, и счастливый смех Рыжей рассыпался хрусталём под сводами Поющего грота.
* * *
— Эл…
— М-м-м?
— Я тебя люблю.
— Я знаю…
Кажется, сейчас заурчит от удовольствия, как кот, которого почесали за ушком.
— Знаешь ты! — передразнила она сердито. — Откуда ты знаешь? Я и сама этого не знала. Эл, почему я дура такая? Столько лет не понимала…
Он придвинулся
