запрягать, повозку.
Кайл ещё мал ездить в седле. Путь неблизкий. Как тут не переживать!
— Ты на меня серчаешь? — Эливерт покосился на миледи Эруарда.
— С чего бы вдруг? — холодно откликнулась она.
— Я же их увезу, — пожал плечами Эл.
— Ты поступаешь верно, — Кея не боялась смотреть ему в глаза, потому что говорила честно. — Нечего ей тут делать. Она живая — так пусть живёт! Часто думаю, зря я её тогда уговорила остаться. Глядишь, вы бы уже давно были вместе…
— Нет, — покачал головой Ворон. — Ей нужно было время…
— Чтобы его забыть?
— Чтобы забыть горе. А Кайла она никогда не забудет, — возразил вифриец. — Чтобы в памяти осталось только то светлое, что их соединяло. А ты?
— Я? — Кея сразу ощетинилась, нахохлилась.
— Жизнь коротка, — вздохнул Эливерт. — Не хорони себя раньше срока!
На пару мгновений они отвлеклись на высокого парня, проходившего мимо с хорошенькой девчушкой на руках. Тот поздоровался, уже отойдя, обернулся пару раз. Так и не ушёл далеко, уселся под навесом, забавляя ребёнка и временами бросая заинтересованные взгляды на хозяйку замка и её собеседника.
— Это Талвара сын? — пригляделся к нему Ворон.
— Да, — кивнула миледи. — Помнишь его, да? У него жена осенью умерла. Совсем молоденькая была. Девочка осталась. Он в ней души не чает…
— Вот и я о том! Кто знает, сколько дней нам отмерено? Не трать эти драгоценные мгновения впустую! Мы сейчас уедем. И что ты будешь делать?
— Ждать, — грустно усмехнулась она. — Скучать, надеяться на встречу и ждать. Тут станет тихо и мертво без весёлого топота Кайла. Я успела к нему привязаться. Я буду очень скучать!
— Не обижайся только на мои слова! — вздохнул Эливерт. — Но, чтобы не тосковать по чужим детям, пожалуй, стоит обзавестись своими!
— Я не могу обзавестись своими! — зло фыркнула Кея. — Я не могу родить.
— Я, вообще, рожать неспособен, — усмехнулся Ворон. — Потому что я — мужик, а нам это не дано. Но у меня их уже двое! Вернее, теперь даже трое.
— Думаешь, мне следует взять дитя на воспитание?
Келэйя бросила задумчивый взгляд на сына Талвара, возившегося со своей малюткой.
— Думаю, тебе не помешает научиться любить сызнова, — рассудил Эл. — А детей любить проще. Они же, как солнышко, даже лёд растопят! А там, глядишь, и мужчина достойный найдётся…
Она улыбнулась.
— Как знать… Может, ты и прав. Но вас я всё равно ждать буду!
— Каждый год по весне, — пообещал Эливерт. — Да и тебя в Кирлию приглашаем. Мы добрым гостям всегда рады! Что тебя здесь держит?
Она пожала плечами.
— Выходит, что ничего…
* * *
На рассвете в путь. В Кирлию, где не была так давно.
Так волнительно, даже боязно немного.
Дом. Она возвращается домой.
Дом теперь тоже стал иным. Как и сама Настя.
Сад девочки преобразили уже давно. А этой зимой Эливерт, оказывается, и внутри ремонт устроил.
«Теперь у тебя нет такой роскошной прихожей, зато появилась пара лишних комнат».
Так-то! Без ненужных слов. Взял и переделал всё. Мужской подход.
Комнаты они, конечно, не лишние. Они как раз на то рассчитаны были, что Настя с сыном вернётся из своей добровольной ссылки.
Вот оно как! Выходит, Ворон ещё с зимы готовился? Коварный…
Да с какой там зимы? Давай уже говорить, как есть, Настёнок!
Он ждал, что ты придёшь в его жизнь с того мига, когда увидел впервые под сенью Лэрианора. Тогда ты устроила с Наиром дружескую дуэль, игралась в великую воительницу, а он стоял под деревом и смотрел. И сердце гулко стучало под рёбрами: «Пропал ты, атаман! Пропал!»
Да кто бы его тогда слушал, это сердце?
А чуть позже и ты сама смотрела на него с удивлением, прислушиваясь к непонятному пока, новому чувству, такому волнительному, пугающему и прекрасному.
То зарождалась настоящая любовь.
Но ты, Рыжая, об этом даже не догадывалась.
Откуда тебе было знать? Ведь прежде ты никогда не встречалась с настоящей любовью.
Сколько лет понадобилось, сколько дорог, сколько слёз…
Зато теперь сомнений не осталось. Отныне и навсегда — вместе!
Завтра в путь. А сегодня ещё раз на погост зайти: к Кайлу, к Лаисе…
А потом просто проехать по окрестностям, попрощаться с морем, вдохнуть этот дивный ветер свободы, что гуляет по Побережью, посмотреть в сказочное северное небо, которое совсем не походит на небо Кирлии.
Запомнить всё это, и перевернуть страницу…
* * *
— Кто бы мог подумать ещё лет десять назад, что пределом моих мечтаний станет тихая семейная жизнь торговца, уютный домик с маленьким садом, трое детей и одна единственная любимая женщина рядом! — усмехнулся Эливерт, поворачивая лошадь к морю. Разумеется, он поддержал идею Насти устроить прощальную прогулку вечерком. — Хотя, если поразмыслить… Почему же это предел?
— Что именно — одна единственная любимая? — лукаво ухмыльнулась Дэини.
— Трое детей! Я тут подумал: у нас две чудесные дочери и один прекрасный сын… Тебе не кажется, что это нечестно? У Ланы есть Граю, у Граю есть Лана, а Кайл — совершенно один.
— Я думала, у Кайла есть я, ты и две сестры, — продолжала улыбаться Настя.
— Да, но это всё не то! Девчонки много старше, и, вообще, они — девчонки, — не сдавался Ворон. — Конечно, они безмерно любят малыша, но… Я думаю, он был бы рад, если бы у него появился братишка.
— О, Эл, неужели ты ещё какого-нибудь сироту приютил и мне об этом не сказал? — рассмеялась изумлённо Рыжая.
— Нет, я собираюсь эту несправедливость устранить иначе, — заговорщицки поведал Эливерт, наклонившись ближе к любимой. — Признаться, я надеюсь, что наша прогулка в Поющий грот не была безрезультатной. А если надежды мои напрасны, мы можем заглянуть туда ещё раз и повторить попытку… Я могу быть очень упорным! Если это для дела нужно…
— Н-да… Придётся тебе усиленно потрудиться! — теперь Настя улыбалась игриво.
— Я готов приложить усилия. Прям не жалеть себя! Обещаю, солнце моё!
— Как с тобой не согласиться? — Настя потупила взор, изображая смирение и покорность. — Две дочери и один сын — звучит много хуже, чем — две дочери и два сына!
— Так не будем терять время! В час заката Поющий грот особенно красив…
— О, да! — поддержала Настя, и от её улыбки у Эливерта дыхание перехватило. — И я хочу очутиться там прямо сейчас. Догоняй, Ворон!
— За тобой — хоть куда! Лечу, радуга моя! Радуга, которую я сумел отыскать…
Он пришпорил коня, нагнал её тотчас. Она, не глядя, протянула ему ладонь. И пальцы их переплелись.
— Держи меня за руку! — улыбнулась Дэини. — Держи и
