И уже жестче, требовательней:
— Жди. Вернус-сь.
Шепот стих, и я поняла, нет, скорее, почувствовала, что осталась одна. Тяжесть, сдавливающая грудь, исчезла. Я снова могла двигаться, даже, наверное, открыть глаза и встать, но проверять это не хотелось. Ничего не хотелось. Мысли текли вяло и сонно, как река под толстой коркой льда.
Дух прав — я устала, очень устала. Сколько можно бороться, добиваться и отбиваться? Надо отдохнуть. Забыть обо всех неприятностях. О врагах и друзьях. О любви. Об Алистере.
Алистер!
Воспоминание сверкнуло молнией, прорезав дурманный морок. Ударило под дых, заставило мучительно выгнуться, ловя ртом воздух, и застонать, как от боли.
Алистер. Мой Алистер. Как я могла о нем забыть?
«Борись, девочка, борись! Не сдавайся!» — донеслось эхом откуда-то издалека.
Грудь резко обожгло, что-то вдавилось в кожу, раня острыми краями. Нидэари. Светоч Ираты.
Богиня. Я ее помню…
И Брыга помню. Он в опасности. Что там собирался делать Темный? Отнять у него силу? У моего ушастика? Ну уж нет, не выйдет.
Я дернулась, выныривая из гнилого, зловонного болота вверх, к солнцу — из последних сил, на последнем глотке воздуха. И окружавший меня мутный пузырь лопнул, впуская в мир запахи, звуки, краски и мысли. Мои мысли. Я снова стала собой.
Открыла глаза, осматриваясь. Узкая, скудно обставленная комната похожая на келью. Жесткий топчан подо мной, дверь напротив, маленькое окошко сбоку...
Окно. Надо подойти, взглянуть, что там.
Приподнялась, преодолевая последние отголоски слабости и вялости, то встать не успела. Дверь отворилась, пропуская в комнату женщину в глухом, почти монашеском платье.
Белокурые волосы собраны в простую строгую прическу. Потускневшие голубые глаза смотрят отрешенно и безжизненно.
Я узнала ее сразу. Именно такой она приходила ко мне в последнем видении.
Кармела.
Женщина замерла. Она явно не ожидала увидеть меня в таком положении — на полпути к окну, и я запоздало вспомнила, что мне сейчас положено лежать, бессмысленно уставившись в потолок, или вообще спать, но никак не разгуливать по комнате.
Мысли заметались стаей потревоженных птиц.
Мелла жива... Все-таки жива, как я и полагала. Но кто она: друг или враг? Поможет или с радостью предаст? Я ничего о ней не знаю, а, значит, ни в коем случае нельзя показывать, что пришла в себя и даже начала связно соображать. Пусть это пока останется моей тайной.
— Почему ты встала?
Кармела опомнилась быстро. Глаза ее подозрительно прищурились, она резко шагнула вперед, всматриваясь в мое лицо. Мне понадобилось все мое актерское мастерство, чтобы не отшатнуться, не напрячься в ожидании нападения, а, уставившись поверх ее головы, расслабленно, безэмоционально ответить:
— Не знаю... Приказали...
— Кто?
Равнодушно передернула плечами.
— Голос... Шуршащий такой… Сначала их двое было. Второй кричал. Мешал нам. Его прогнали, остался только приятный голос. Он бормотал что-то про отдых, приятно так убаюкивающе... Я уже задремала, а он вдруг сказал, что потом все закончит, сейчас ему надо отдохнуть. Велел ждать и исчез.
— Значит, дух не завершил подготовку к ритуалу? Поэтому ты смогла...
Кармела осеклась, не договорив. А я продолжила — ровно с того места, на котором меня перебили:
— Я жду. Сначала лежа ждала. Потом стоя. Устала...
Зевнула, повернулась спиной — одни боги ведают, чего мне это стоило — и сделала вид, что собираюсь лечь.
— Стой.
Останавливаться не стала. Села на кровать, подняла на собеседницу стеклянный взгляд и все так же заторможенно констатировала:
— Спать хочу.
— Уснешь, — брезгливо поморщившись, пообещала Мелла и протянула мне какую-то склянку. — Примешь настойку и уснешь,
Я медлила, соображая, как поступить. Кто его знает, что мне подсовывают? И брать нельзя, и отказываться опасно.
— Давай же, пей, — поторопила женщина. — Раз пока в состоянии. Терпеть не могу вливать это пойло сама.
Пойло? Вливать? Ну уж нет! Теперь я не то, что проглотить, даже нюхать эту гадость не стану.
Что же делать? Взять, а потом уронить? Не вариант. Для хранения снадобий используется магически закаленное стекло, а оно не бьется — на собственном опыте проверено.
— Пить не приказывали, — пробормотала уклончиво.
— Я приказываю. Сейчас, — голос Кармелы наполнился металлом, и я поняла, что отговорка не сработала.
Оставалось одно — рискнуть и снова довериться своей интуиции. Ведь зачем-то она меня сюда привела? Явно не для того, чтобы умереть на алтаре безропотной жертвенной овцой.
— Пей!
Мелла теряла терпение, нужно было отвечать. И я... ответила, четко и твердо, глядя ей прямо в глаза:
— Не буду.
— Что? — на мгновение опешила женщина.
Ну, мне и повторить не трудно, если она не расслышала.
— Я не стану это пить.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, а потом рот Меллы искривился в неприязненной усмешке, и она, все так же не говоря ни слова, направилась к выходу.
Медлить было нельзя.
— Кармела? — окликнула я ее. — Кармела Лоттер, не так ли? Покойная супруга Герберта Лоттера?
Она не остановилась, лишь чуть замедлила шаг — на миг, на одно неуловимо короткое мгновение, — а потом продолжила идти, как ни в чем не бывало.
— Я живу с вашим мужем.
Моя следующая фраза догнала ее уже у самой двери, заставив споткнуться на ровном месте. И я прибавила, вспомнив о том, как она относилась к дочери.
— Мисти такая славная девочка. Мы часто проводим время втроем.
Да, я сознательно говорила так, чтобы невинная правда звучала как можно более двусмысленно. Хотела оглушить, шокировать, выбить почву из-под ног, и мне удалось это в полной мере.
Кармела стремительно развернулась, и в ее глазах я прочитала такую ненависть, что стало страшно. Зато отстраненности больше не было, как и желания немедленно сбежать. Уже хорошо.
— Кто ты такая? — почти прорычала она.
— Ученица вашего мужа.
Я в несколько шагов пересекла комнату, прижала спиной дверь, чтобы не дать Мелле уйти, и заговорила горячо, сбивчиво:
— Только ученица, ничего больше. Герберт опекает меня по просьбе родственников, поэтому и поселил в своем доме. Он любит вас, только вас. Все эти годы не переставал надеяться, искать. Ваш муж...
— Моему мужу будет лучше без меня, — отрезала Кармела.
— А Мисти? Ей тоже лучше без матери?
Женщина побледнела.
— У нее есть отец. Он позаботится, — произнесла она дрогнувшим голосом. — Защитит…
— От кого? От ваших «друзей»? О, да, от них точно нужно защищать. — Я подалась вперед, перехватила худую, тонкую руку, сжала. — Вы знаете, что ее недавно похитили, забрали магию, а потом бросили в яму с водой? Девочка чуть не погибла. Если бы ее вовремя не нашли… Я интуит, чудом почувствовала, указала направление. Еще немного и Мисти захлебнулась бы.
— Что?! — Кармелу затрясло. — Ее оставили умирать в яме? Но они же обещали вернуть дочь домой... Клялись... Лишь поэтому я и согласилась... Чтобы спасти...
Она тихонько застонала, почти заскулила, прикрыла глаза и застыла, судорожно стискивая мои пальцы своими, холодными как лед, а, когда снова распахнула ресницы, на меня смотрела уже совсем другая женщина. Собранная. Уверенная.
— Ученица Герберта, говоришь? Значит, он придет за тобой, мой муж своих людей в беде не бросает. Придет, попадет в ловушку и погибнет, оставив дочь сиротой… После всего, что они уже с ней сотворили, это будет последней каплей... — В голубых глазах вспыхнула фанатичная решимость. — Я помогу тебе выбраться отсюда.
Колебалась я недолго. Доверять Кармеле не было особого повода, но что я теряю? Положение и так — хуже некуда. И я решилась.
— Что нужно делать?
— Выполнять все, что скажу. Без лишних вопросов и возражений — последовал немедленный ответ.
Что ж, резонно. Долгие разговоры и сомнения только помешают.
