— Не надо, — перебил он, расстегнув пуговицу на её джинсах. — Прекрати болтать.
Эмма сглотнула, и знакомая паника поднялась внутри неё. Стена была холодной у её щеки, а резиновое ощущение его левой руки на талии начинало заставлять её чувствовать тошноту.
— Киллиан…
— Я сказал: заткнись, — огрызнулся он. Он расстегнул её молнию и просунул свою здоровую руку внутрь. Как обычно, когда он обнаружил её трусики полностью сухими, он зашипел от раздражения. — В чём проблема, Эмма?
— Нет… никаких проблем, — сказала она, ещё раз пытаясь развернуться. Он заставил её остаться в том же положении. Он продолжал теребить её трусики, хотя едва мог пошевелить пальцами из-за того, как крепко прижимал её к стене. Эмма поморщилась. — Я просто совсем не ожидала этого. Мне нужна минутка, чтобы…
И вдруг он внезапно прекратил. Он вырвал руку из её джинсов и сделал шаг назад, заставив её пошатнуться. Когда она восстановила равновесие, то повернулась к нему лицом, с ненавистью глядя на отражение в его глазах. Она прижалась спиной к стене.
— В чём дело? — спросила она.
Киллиан сердито взглянул на неё. Его глаза проскользили от её раскрасневшихся щёк до мятой майки и расстёгнутых джинсов.
— Кто был здесь сегодня, Эмма?
Земля ушла из-под ног Эммы. Это всегда был один и тот же разговор, снова и снова.
— Никто. Я была в одиночестве.
— Тогда почему ты от меня отстраняешься? — потребовал ответа он. Его дешёвая протезная рука болталась рядом, как резиновая перчатка. Это было лучшее, что он мог себе позволить. — Да что с тобой такое?
Всплеск знакомого негодования начал гореть в горле Эммы.
— Со мной всё в порядке. Ты просто напился, а я этого не ожидала. Я не обязана быть готова заниматься с тобой сексом 24 часа в сутки, Киллиан.
Его глаза немедленно сузились.
— Что, прости?
Всякий раз, когда его голос становился ледяным, Эмма чувствовала, что её кровь переставала течь. Гнев внутри неё немедленно утих.
— Я просто… — сказала она, отчаянно желая застегнуть джинсы. — Я не в настроении. Вот и всё.
Киллиан посмотрел на неё с отвращением, капающим с нижней стороны его рта.
— Ты думаешь, я поверю, что такая шлюха, как ты, не в настроении?
Это было наименее любимое слово Эммы, и он знал это. Он насмехался над ней, когда говорил это.
Проглотив стыд, который омыл её внутренности, Эмма сказала:
— Могу я, пожалуйста, пойти и приготовить тебе поесть?
— Зачем?
— Чтобы немного тебя отрезвить.
— Я не пьян, женщина.
— Просто позволь мне сделать тебе что-нибудь, Киллиан, — спросила она, сдерживая слёзы. — Пожалуйста.
Её муж наблюдал за ней, когда его верхняя губа дёрнулась. А потом он закатил глаза.
— Хорошо, — сказал он, сняв кожаную куртку и кинув её на кровать. — Иди.
Эмма немедля повернулась, и узёл в её груди слегка ослабел. Она застегнула джинсы и помчалась к лестнице.
— Подожди.
Голос позади неё заставил её остановиться. Она положила одну руку на перила и закрыла глаза.
— Вернись назад.
Она сделала, как ей сказали. Киллиан стоял в дверях спальни, отчего свет просачивался над ним в тёмный коридор. Тени охватили его лицо, но Эмма заметила его нахмурившиеся брови.
— Что такое? — спросила она.
Он сделал шаг навстречу ей.
— Подними волосы, — сказал он.
Она моргнула. Её локоны были расправлены на плечах, наполовину спадая на грудь, наполовину прикрывая спину. Она взглянула на них.
— Зачем?
— Хоть раз сделай, как тебе говорят, чёрт возьми, — рявкнул Киллиан, и Эмма вздрогнула. Она протянула руку и собрала волосы в один пучок, убирая их со своего тела. Киллиан сделал ещё один шаг в коридор, глядя на неё. Эмма не двигалась, держа волосы на затылке в хвостике. — Что это такое? — спросил он.
Эмма сразу же почувствовала, как её внутренности сжимаются. Она узнала этот голос, и ей захотелось сбежать. Навсегда.
Она проследила за его взглядом до своего тела. Ей потребовалось время, чтобы понять, о чём он говорит.
— Это? — спросила она, указывая на тёмное пятно чуть ниже ключицы.
— Да, Эмма, — выкрикнул Киллиан, скрестив руки на груди. Даже в темноте, Эмма видела, что его глаза горели. — Это.
— Это… синяк, Киллиан, — тихо сказала Эмма, потому что обычно она никогда не признавала своих травм вслух. Никто из них этого не делал. Одна сторона её тела могла быть фиолетовой, и она не могла сидеть в течение недели, но это никогда не обсуждалось. Киллиан просто помог бы ей, если бы находился в хорошем настроении, или проигнорировал бы её, если бы не был.
— Это грёбаный засос, — огрызнулся он.
Эмма моргнула.
— Нет, вовсе нет, — пробормотала она, отпуская волосы. — Я клянусь тебе.
— О, а твои клятвы так много значат?
Эмма моргнула несколько раз, пытаясь сделать глубокий вдох.
— Киллиан, — сказала она так медленно и терпеливо, как только могла. — Это всего лишь синяк. Разве ты… ты не помнишь, что случилось в субботу?
Киллиан фыркнул на неё, делая ещё один шаг ближе.
— Не обманывай меня, Эмма.
— Я не вру, — отрезала Эмма, у неё на глазах выступили слёзы. — Ты толкнул меня, помнишь? Я упала на шкафчик, и остался синяк. Помнишь?
Её муж мгновенно перестал двигаться. В его глазах вспыхнула злоба, которую она не видела в течение долгого времени.
— Не могу поверить, что ты используешь это против меня.
Эмма почувствовала панику, начинающую шипеть в животе, как будто его уронили во фритюрницу.
— Я не…
— Как ты смеешь! — возмутился он, как вдруг его здоровая рука потянулась и схватила её за запястье. Он притянул её ближе, прижимая к своей груди. — Хочешь обвинить меня в этом? Ты здесь дома, блудишь весь день, а когда очередь доходит до меня, ты вспоминаешь… ту единственную ошибку, которую я совершил? С чего это вдруг моя вина?
Когда слеза стекла по щеке Эммы, Киллиан отпустил её запястье и резко ударил её по лицу.
— Не смей плакать, — прошипел он. — Боже. Иногда я не могу даже смотреть на тебя.
— Киллиан, — прохныкала Эмма, прижимая руку к щеке. — Я ничего не сделала! Прости, что я заговорила о том… что случилось, но я клянусь тебе, это не…
— Перестань клясться мне в этом! — крикнул Киллиан, резко толкая её назад. Она с глухим стуком ударилась об острый угол стены, который отмерял верхнюю часть лестницы. — Ты слишком часто клянёшься мне во всяком дерьме, Эмма. Ты клялась любить меня в болезни и здравии, и посмотри на себя! Стоило этому произойти, — поднял он свою протезированную руку, — и ты теперь с трудом можешь даже стоять и смотреть на меня.
Иногда Эмма хотела, чтобы он просто ударил её. Это было бы, определённо, не так больно.
— Киллиан, — прошептала она. — Я тебе сто раз говорила: мне всё равно. Меня это никогда не волновало. Я не оставлю тебя только потому, что ты потерял руку, и я хочу, чтобы ты перестал думать, что я так могу поступить. Я люблю тебя.
— Ты — лгунья, — выплюнул он, внезапно сделав два шага по коридору, пока не прижался к её телу. Он схватил её за горло правой рукой, между ними витал замах рома. — В ту секунду, когда тебе позвонили из больницы, ты подумала, как бы тебе отделаться от всего этого.
— Я вышла за тебя замуж после того, как тебя выписали из больницы, — прохрипела Эмма из-под его пальцев, отчего ярость в его глазах стала лишь сильнее. — Как ты смеешь такое говорить…
Её предложение оборвалось, и последовала ещё одна пощечина. Она попыталась прижать руку к своему лицу, но он схватил её за запястье.
— Никогда не смей так со мной разговаривать, — прошипел он ей на ухо. Когда он толкнул её спиной к стене, она захныкала, борясь под его весом. — Боже. Что я сделал, чтобы заслужить тебя? Я бы снова потерял руку ради тебя хоть сейчас.
Эмма шмыгнула носом, но не смогла заставить себя говорить. Она закрыла глаза, извиваясь против него.
— Я мог бы сделать намного большее, чем ты, знаешь, — пробормотал он, протягивая левую руку, чтобы убрать волосы с её лица. — Может, мне перестать волноваться, что ты меня бросишь, и начать думать о том, чтобы уйти от тебя.
