Но, видимо, без сторонней медикаментозной помощи в виде таблетки или укола, царство морфея не смогло бы одолеть меня, окунув в пучину забвения.
Уже битый час я сижу на своей кровати, подогнув ноги в коленях и качаясь туда-обратно, следя за настенными часами, которые висят напротив.
Каждая секунда сравни вечности, а стрелка, как на зло, двигается так чертовски медленно.
Через пятнадцать минут будет обед, а врач все никак не приходит, чтобы отвести меня к Хиро, как он и обещал.
С утра милая женщина пожилого возраста принесла мне завтрак, но от одного лишь запаха меня начало воротить, а если бы я попробовала хотя бы одну ложку каши и тостов с джемом, которые лежали на подносе, то все содержимое моего желудка через энное количество времени оказалось бы на полу или в унитазе, если бы я успела добежать. Аппетита нет совершенно.
Ближе к десяти часам утра я полностью вышла из себя и из этой, уже ставшей мне ненавистной, палаты тоже. Конечно же, я пыталась найти место, где лежит Хиро, но в итоге, наткнувшись на первого попавшегося сотрудника больницы в форме, я была схвачена под локоть и заведена обратно.
Мало того, что мне ничего не объясняют и просто отнекиваются, так ещё и теперь заперли, чтобы я не сбежала и не ходила босиком по коридору, распугивая других пациентов.
Может быть, я в психушке, а вид за окном всего лишь побочное действие препаратов? Потому что я все ещё до конца не осознаю, что со мной происходит и не могу принять тот факт, что Хиро находится в коме, пока не увижу все своими собственными глазами.
Вот уже два часа я сижу запертой на ключ и жду чуда, которое, по-видимому, не произойдёт.
Я пыталась отыскать свои вещи, но ничего нет. Банальный мобильник и тот забрали, возможно, его увезла мама ещё в первый день, но это навряд ли.
У меня нет ни обуви, ни одежды, ни чистого нижнего белья. Хожу в какой-то непонятной послеоперационной сорочке с завязками вдоль всей спины.
Кстати, о матери.
Ей настолько на меня наплевать, что она даже ни разу не пришла, или ее попросту не пускают?
Хотя…Второй вариант точно отметается, ибо Миссис Скотт была у меня и все было в порядке, ее никто не пытался выгнать или не подпускать ко мне.
Почему совершенно чужая мне женщина волнуется обо мне больше, чем моя собственная мать?
Мои навязчивые мысли отвлекает щелчок замочной скважины. Сердце начинает биться быстрее от одной мысли о том, что это может быть Мистер Хоггарт, который отведёт меня к Хиро, но вместо него в палату заходит рыжеволосая девушка средних лет, а за ней знакомая копна идеально уложенных волос, будто женщина только что вышла из салона красоты.
— Привет, доченька. – несвойственно мягким голосом произносит мама, держа в руках прозрачный пакет с апельсинами и прочими цитрусовыми. — Как ты?
— Я вас оставлю. – обращается к моей маме медсестра и выходит, прикрыв за собой белоснежную дверцу.
Мама кладёт фрукты на тумбу и садится на кровать, взяв мою руку в свою.
— Родная, я так волновалась за тебя. – шепчет она.
— Я заметила. – саркастично произношу я, вырвав кисть из ее хватки.
— Надо же, я думала, ты снова будешь изображать из себя немую и не скажешь матери ни единого слова, как пару дней назад, в коридоре, когда я всю ночь торчала с тобой, отложив свой сон и дела на второй план. – обвиняющим тоном проговаривает она, вздёрнув бровь.
— Зачем ты пришла? – устало произношу я.
— Зачем? – хмыкает мама. — Мой ребёнок упал в обморок и два дня лежал под капельницами, а ты ещё спрашиваешь. Да я места себе не находила, Ребекка!
— Да, я видела как ты волновалась за меня, сидела тут безвылазно, да, мамочка?
— Я созванивалась с твоим лечащим врачом по два-три раза в день, как только выдавалась свободная минутка. Приехать сюда я физически не могла, так как мы все дни были заняты с адвокатами. Дочка, у нас все очень и очень плохо.
— Мам, мне плевать на твои деньги. – честно отвечаю я.
— Плевать? – возмущённо прикрикивает она. — Я не смогу оплатить твою учебу в университете, даже в самом дешевом, мы по уши в долгах. Так ли тебе будет плевать, когда вместо института ты пойдёшь работать официанткой или поломойкой?
— Последнее, о чем я сейчас думаю – это университет, мама. – я потираю виски, так как в голове начинает трещать от достаточно громкой речи матери, которая постепенно переходит в крик.
— Скажи спасибо, что эти два дня я выбивала тебе будущее, чтобы ты пошла не в обычную государственную школу, а обратно в Greenwood только уже на бюджетной основе в качестве компенсации за причинённый ущерб. У тебя ужасная успеваемость, Ребекка. Знаешь, как сложно было это сделать. О чем ты вообще думала последний год?
— Ты пришла отчитать меня за оценки?
— Я пришла показать тебе, как много сделала для твоего будущего, а вместо благодарности услышала колкие фразочки пубертатного подростка.
— Мне девятнадцать, мама. Мой пубертат давно прошёл. Спасибо, что неделю назад поздравила меня с днём рождения, очень душевно вышло. Даже решить не могу, чьё поздравление было круче, твоё, папино или Королевы Елизаветы, ведь вы все трое меня нихрена не поздравили.
— Доченька, прости…я…из головы вылетело, дел было по горло.
— Ну так занимайся своими делами, зачем тратить время на меня? – безразлично говорю я, хотя на самом деле хочется взвыть и разрыдаться. — И фрукты забери с собой.
— Я специально заехала в магазин, чтобы купить их для тебя…
Опять она начинает говорить о том, сколько всего делает, потому что для моей матери сходить в продуктовый для своего ребёнка, который лежит в больнице – сравни подвигу.
— Мне все равно, мам. Я не буду их есть, они сгниют и все. Унеси их. – отрезаю я немного грубым тоном.
Мама подходит к тумбе и хватается за ручку пакета, не смотря в мою сторону. Она гордо вскидывает голову вверх и клацает шпильками от сапогов по паркету, поправив сползающее плечо больничного халатика для посетителей.
Ничего не сказав, она хлопает дверью, оставив меня одну, явно обидевшись на меня.
Перевожу взгляд на настенные часы. Прошло всего лишь десять минут. Почему время тут тянется так невыносимо долго?
Я слышу звук открывающейся двери, но даже не удосуживаюсь повернуть голову, зная, что кроме мамы вряд ли там будет стоять кто-то ещё.
— Мисс Эванс… – мужской баритон проникает в уши, и я моментально подскакиваю на кровати, оказавшись за мгновение возле доктора.
— Я могу увидеть Хиро? – глазами, полными надежды, спрашиваю я.
Наверное, этот хирург думает, что я съехала с катушек, потому что помимо этого я у него больше ничего не спрашиваю и веду себя в целом не очень-то уравновешенно.
— Да, только через какое-то время. Поэтому можете пока собраться. Я попросил вашу маму приехать, чтобы она передала вам одежду, а то вам и уехать не в чем.
— Уехать?
— Сегодня вас выпишут.
— А почему я не могу пойти к нему прямо сейчас, мне не принципиален внешний вид.
— У Хиро сейчас посетитель, он обычно не сидит больше двадцати минут, как раз успеете переодеться.
— Посетитель? Кто?
— Его брат, Хардин, если я правильно запомнил.
Сердце пропускает удар, а конечности немеют.
Хардин навещает Хиро…
Почему мне захотелось взреветь от этого?
— Д-да, вы правильно запомнили. – заплетающимся языком отвечаю я.
— Он и к вам заходил очень часто, пока вы были без сознания, но как только пришли в себя – от посещения отказался.
Мои коленки начинают подкашиваться, а ком в горле стремительно растёт от услышанного.
— Как только будете готовы, нажмите на кнопку, и я вас отведу. – доктор пожимает мое плечо и отдаёт в руки бумажный пакет с вещами, скрывшись за дверью.
Делаю несколько коротких вдохов и выдохов, принявшись рыться в вещах, которые мне, как ни странно, передала мать?
Получается, она приехала в больницу только потому, что доктор попросил ее привезти вещи? По доброте душевной еще и ко мне решила заскочить. Надо же, какая щедрость.
