Пожилой мужчина был на удивление проворен, когда вскочил на ноги. Рози и Доминик последовали за ним к его столу.
— Во время одного из этих сеансов мы поговорим о том, что нужно Доминику, чтобы чувствовать, что его любят и ценят.
— Ради всего святого.
— Сейчас, однако, мы собираемся сосредоточиться на Рози, поскольку именно она была достаточно обеспокоена, чтобы закончить брак. — Он сделал паузу. — Я собираюсь дать вам домашнее задание. На самом деле, несколько. Поскольку вы уже расстались, мы будем работать над ускоренным исцелением.
— Он просто придумал этот термин, — пробормотал Доминик ей в ухо.
— Я это слышал.- Арми от души рассмеялся, откинувшись на спинку своего стола, но в конце концов задумался. — За тридцать лет моего брака, я не уверен, что когда-либо был свидетелем такого грубого сексуального обвинения между мужем и женой. Надеюсь, вы не возражаете, что я так это назову. — Он присвистнул себе под нос. — Это довольно захватывающе.
Рози внезапно гораздо лучше осознала близость Доминика. Аромат опилок, мужского пола и ментола. Каким большим он был по сравнению с ней и как один шаг назад прижал бы их тела друг к другу.
— К сожалению, я думаю, что именно секс мешает по-настоящему видеть друг друга. — Он смотрел на них свысока.
— Мы не… — Рози облизала пересохшие губы — делаем это сейчас.
Позади нее Доминик пробормотал что-то о выносе сора из избы.
— Отлично, — сказал Арми.
— Кто сказал? — Спросил Доминик.
— Я говорю. Одно из ваших домашних заданий продолжать не заниматься сексом. — Он обменялся с ними задумчивым взглядом. — Я разрешу целоваться.
Предвкушение почти поглотило ее целиком. Поцелуи. Боже, ее так давно не целовали, не занимаясь сексом одновременно. О, время от времени было жесткое прикосновение губ или короткие, беглые поцелуи, но одним из ее любимых развлечений с Домиником были длительные ласки. Становясь все горячее, пока не оставалась только лишь нужда друг с другом. Они были профессионалами в этом. Они прошли это, ожидая пока ей исполнится семнадцать, чтобы заняться сексом. Первые три года в средней школе они трахались “всухую” и испытывали столько оргазмов в одежде, что она действительно потеряла счет. И Рози никогда не чувствовала себя более связанной с Домиником, чем когда их губы вот так общались. Тогда зрительный контакт не был чем-то, что заставляло ее чувствовать себя некомфортно, тогда это было ожидаемо, вместе со словами, которые он шептал ей на ухо.
Я люблю тебя.
Ты нужна мне, сладкая девочка.
Мы вместе навсегда.
— Поцелуи часто более интимны, чем секс, и это способствует дальнейшей близости, такой как разговор или взгляд в глаза друг другу. Вы черпаете энергию друг у друга, — говорил Арми, — в тот самый момент. Следующее задание. Доминик, ты напишешь Рози письмо.
— Что?
— Назови меня сумасшедшим, но я не думаю, что слова приходят легко для тебя. Так же, как Рози со зрительным контактом, мы собираемся облегчить тебе это. Давай сначала попробуем выразить мысли на бумаге.
Доминик пошевелился у нее за спиной.
— Что я должен сказать?
Арми широко улыбнулся.
— Это зависит от тебя. Решай.
Глава восьмая
Доминик за всю свою жизнь не написал ни одного письма. В основном из-за технологий. Текстовые сообщения существовали с тех пор, как он был достаточно взрослым, чтобы писать по буквам, так что никогда не было особой необходимости прикладывать ручку к бумаге, за исключением странных записок. Когда он и Рози были моложе, они обменивались некоторыми из них между уроками, но они были короткими и милыми.
Ты выглядишь мило в этой юбке. Я скучал по тебе в эти выходные. Пойдем со мной в кино на выходных.
И так далее. Он не мог не вспомнить, что она выглядела немного взволнованной перспективой получить от него письмо, и, Боже, он скучал по этому выражению ее лица. Это вызвало воспоминания о том утре, когда они рука об руку пробежали под дождем в здание суда, полные решимости связать себя узами брака до того, как его отправят в отставку. Капли дождя все еще оставались на ее ресницах, когда несколько мгновений спустя они предъявили свидетельство о браке обнимая друг друга и раскачиваясь, пока ждали своей очереди сказать “Да”.
Что ж, если она была взволнована письмом, то она может быть очень разочарована результатами.
Доминик бросил ручку в опущенное окно своего грузовика, проводя ладонью по бритой голове. Примерно пятнадцать минут назад Стивен объявил перерыв на обед, и все разошлись по строительной площадке, рассевшись группами со своими завернутыми в фольгу бутербродами, в то время как Доминик удалился к своему грузовику, чтобы приступить к письму. Вчера после терапии он пошел домой и попытался изложить свои мысли на бумаге, но ничего не вышло и ему нужно было сделать это сегодня. Срочность, грызущая его изнутри, не позволяла больше откладывать.
Она даже не могла смотреть ему в глаза. Каждый раз, когда он думал об этом моменте, как она отрывала от него взгляд, как будто ей было больно, он почувствовал тошноту. Этим утром он даже не взял с собой ланч, потому что его аппетит сошел на нет. Секс был исключен. Он не мог заставить ее чувствовать себя лучше своим телом. Ей нужно было это письмо. Ей нужны были слова. И он понятия не имел, где и как их найти.
Камень ударился о ботинок Доминика, и он обернулся, чтобы увидеть приближающихся Стивена и Трэвиса с третьим мужчиной, которого он видел впервые. Парень был молод, вероятно, моложе, чем все они, но он компенсировал разницу в возрасте ростом и шел с дерьмовой уверенностью, которую мог показать только кто-то в ковбойской шляпе.
— Доминик, — сказал Стивен, — это Уэс Дэниелс.
Он будет работать с нами некоторое время. Новенький в городе.
Доминик протянул руку и пожал его.
— Откуда?
— Сан-Антонио, — ответил Уэс, крепко пожимая его и сверкнув белыми зубами. — Приятно познакомиться.
— Мне тоже. — Доминик нахмурился, глядя на пустой листок бумаги, который он придавил камнем. — Не часто можно услышать этот акцент на Лонг-Айленде.
— Тогда мне жаль Лонг-Айленд. Ведь это поэзия, исходящая из моего рта.
Трэвис кашлянул в кулак.
— Уэс немного дерзкий.
Доминик поднял бровь.
— Профи, познакомься с чайником. У него есть семья в городе, но он не уверен, как он долго будет в Порт-Джефферсоне.
Стивен кивнул ему, и между ними, казалось, промелькнуло понимание.
— Давайте сделаем так, чтобы он чувствовал себя желанным гостем.
Уэс дернул подбородком в ответ на пустой лист Доминика.
— Ты над чем-то работаешь?
— Нет.
— Похоже, ты над чем-то работаешь. — Заметил Трэвис, поглаживая подбородок. — Пропущенный обед чтобы сделать это. Должно быть, что-то важное.
Доминик непоколебимо смотрел на Трэвиса.
— Если ты уже что-то знаешь, красавчик, я предлагаю тебе выложить это. Я не в настроении.
Уэс тихо присвистнул.
— Я знаю все. Все ваши дела, — Трэвис сказал, хлопнув рукой по центру своей груди. — Это потрясающе.
— Знаешь, что может быть забавным? — Стивен ухмыльнулся Трэвису. — Скажи Джорджи, что ты не держишь свой язык за зубами.
— Ты просто злишься, потому что твоя жена не сплетничает.
— Моя жена занимается выпечкой. Я сделал правильный выбор.
— Вы двое напоминаете мне моих тетушек. Бренду и Джули, — сказал Уэс, поправляя шляпу. — На пути в ад они будут ссориться из-за того, кто пойдет первой.
— Вас только что сравнили с тетушками, — протянул Доминик. — Вы двое можете сейчас заткнуться?
Он поднял выброшенную ручку и постучал ею по задним дверям. Возможно, терапия не была полной ерундой, потому что у него было небольшое желание поговорить. С другими людьми. Поделиться информацией, которую он обычно держал бы в секрете, если только не был под угрозой смерти.
— Я и Рози… мы на терапии, — пробормотал он. — Мое домашнее задание написать ей письмо.
