Я плечом толкаю стеклянную дверь в свой дом. Пробираемся к лифту.
— Альфред, мой добрый человек. — Риггс стучит кулаками по моему семидесятилетнему швейцару, пока я затаскиваю его внутрь. — Как дела у Сюзанны? Операция на бедре прошла хорошо?
— Кроме того, мистер Риггс. Спасибо, что прислали цветы — это было очень любезно с вашей стороны. Она уже на ногах. Рад, что вы вернулись. Мистер Корбин, я…
— Не сейчас, Альфред, — рявкаю я, направляясь к лифту. Риггс может быть хорошим парнем для поставщиков услуг, но он также блядь 180 фунтов мускулов, чтобы нести прямо сейчас, и чертовски пьян.
— Но сэр…
— Я сказал, что занят.
Риггс знает имя жены Альфреда. Невероятно. Этому придурку лучше снять квартиру в городе в следующем году. Мое место не общежитие, и он начинает чувствовать себя здесь слишком комфортно.
Мы поднимаемся на лифте вверх. Риггс косится на меня.
— Где твои манеры, задница? Альфред — пожилой джентльмен.
— Меня не волнует, даже если он Папа Римский. — Толкаю дверь в свою квартиру.
— А теперь сделай себя полезным и закажи нам перекусить. Ты угощаешь. — Я прохожу половину гостиной, прежде чем понимаю, что Риггс замер. Он стоит перед моим диваном, рот открыт, глаза широко раскрыты.
Я остановился.
Смотрю на мой диван.
На нем распласталась Грейс, полностью обнаженная, если не считать пары туфель на высоких каблуках с красной подошвой. Она крепко спит. Ее розовые соски набухли, а по всей коже побежали мурашки.
Что. .за…
— Святые равиоли. — Риггс свистит. — Я начинаю понимать все эти извращения с трахом твоей сестры. Все еще не мой конек, но я расширяю свои горизонты.
— Я расширю тебе задницу, если ты не уберешься отсюда прямо сейчас. — Я поворачиваюсь к нему, дрожа от гнева и восторга.
Наконец-то. Блядь, наконец-то. Почему она так долго?
— Но мне нужно место для ночлега. — Он вызывающе улыбается, наслаждаясь тем, как я извиваюсь.
— В Нью-Йорке шестьсот семьдесят отелей. Иди останься в одном из них.
— Братаны перед шлюхами. — Риггс делает вид, что поднимает свою сумку с пола и перебрасывает ее через плечо. Он щелкает пальцами, опуская голову. — О, верно. Она твоя сестра.
Он выходит из двери, хлопая ею, но не раньше, чем отдает честь мне.
— Наслаждайся!
Я присаживаюсь на край кофейного столика и несколько секунд смотрю на Грейс. Выражение ее лица умиротворенное. Вот откуда я знаю, что это все игра. Грейс обычно хмурится, когда спит. Как будто она использует это время, чтобы созерцать мировое господство.
— Я знаю, что ты не спишь, — говорю я.
Я думаю, она поняла, что я не один, когда мы вошли, и не была в настроении объяснять свое состояние наготы.
Ее лицо не морщится.
Я вздыхаю.
— Риггс ушел, у нас важный разговор, который давно назрел, и я могу быть не в лучшем расположении духа завтра утром, когда алкоголь выветрится.
Ее глаза распахиваются. Она сидит прямо, дуясь, как избалованная принцесса, которой она и является.
— Тьфу, я ненавижу большинство твоих друзей, но этот хуже всех, Арс. Он ведет себя как настоящий мальчик из братства.
Я ничего не говорю. Прошло две недели. Она должна стоять на коленях, обслуживая меня прямо сейчас.
— Я приготовила тебе картофельное пюре с дополнительным маслом и кусочками лука, как ты любишь. — Она потягивается, как ленивая кошка, улыбаясь мне. — И приправленный стейк, ожидающий, когда его бросят на сковороду.
Она изучает меня, ожидая моих слов.
Я наклоняю голову в сторону кухни.
— Ну? Стейк сам себя не приготовит.
Она встает. Я легонько шлепаю ее по заднице, пока она идет на кухню, любуясь ее длинными ногами на этих каблуках. Она поводит плечами, доставая сырой стейк из холодильника, вероятно, чтобы снять напряжение, нарастающее в ее теле.
— Грейс. — Мой голос холоден, как острое лезвие, пронзающее ее шею.
— Хм?
— Иди сюда, когда закончишь.
Пока я жду, когда мой стейк поджарится, я наслаждаюсь бокалом Moet & Chandon и минетом. Она стоит на коленях, с энтузиазмом мотает головой туда-сюда, принимая в себя больше меня, чем обычно. Я непринужденно стою у окна, наблюдая за темнотой, поглощающей засаженный деревьями парк, а Грейс сжимает мой член в кулак, засасывая мои яйца в рот и массируя их языком.
Я выиграл. Я знаю это. Она это знает. Тем не менее, удовлетворение от того, что она у меня на ладони, не такое осязаемое и восхитительное, как я себе это представлял. Самое интересное в Грейс всегда — всегда — погоня.
Ужин приятный. Она часто улыбается мне, гладит мою руку и спрашивает, все ли мне нравится. Так и есть.
— Кстати, поздравляю с завещанием. — Она наконец доходит до сути через сорок пять минут после того, как я ее разбудил.
— Странный выбор слов, но спасибо. Поздравляю с театром. — Я отрезаю сочный кусок стейка и засовываю его в рот. — Что ты собираешься с этим делать?
— О, я не знаю. — Она крутит бокал с шампанским за ножку, погруженная в свои мысли. — На следующей неделе у меня звонок с моим финансовым консультантом. Тогда я буду знать больше. Ты же не думаешь, что есть способ превратить это в прибыльное предприятие, не так ли, Арс?
Я думаю, что это бесконечная денежная яма, предназначенная для умиротворения женщин, в которых влюблены мужчины Корбина, и пустая трата кирпича и раствора.
— Нет.
— Тогда, может быть, я его продам.
— Не жди существенного дохода. Потребуются большие деньги и несколько чудес, чтобы изменить это место и сделать его привлекательным.
— Какой ты умный. — Грейс вздыхает, улыбаясь мне. — Мы вернемся к этому вопросу после того, как я хорошенько его рассмотрю. Я уверена, что ты сможешь помочь мне со своим большим мозгом.
Я отложил вилку, устав от этой утомительной шарады.
— Почему так долго?
Она оборонительно скрестила руки на груди.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду приезд сюда. Не прикидывайся дурочкой.
— Ничего. я . . . Я не знаю. — Она вскидывает руки в воздух. — Можешь ли ты винить меня? Я думаю, это трудно, смириться с тем фактом, что ты влюблена в своего сводного брата. Сводного брата, к которому ты не всегда была добра. Это был довольно трудный месяц.
— Влюблена в меня? — бормочу я.
Сроки, удобство делают все прозрачным. Она не влюблена в меня. В мои деньги, может быть. И как бы я ни хотел на ней жениться, ее ложь в лучшем случае прозрачна, а в худшем оскорбительна.
— Конечно, я люблю тебя, Арсен. Иначе зачем бы мне быть с тобой столько лет?
Потому что ты - жаждущая внимания Эриньес, и ты просто не можешь упустить хорошую перспективу замужества.
Грейс тридцать три года. Еще молода, но не настолько молода, чтобы не думать о том, с кем однажды она захочет иметь потомство. Она расчетливое существо, всегда на пять шагов впереди в игре. Когда дело доходит до прибыльных предприятий — я один из них.
— Ты любишь меня? — снова спрашиваю я, откидываясь назад.
— Да. — Она сужает глаза, неловко ерзая на стуле. — Почему это так странно для тебя? Ты меня не любишь?
— Я не уверен.
Но я уверен. Я уверен с половиной. Я уверен и трахаюсь, как дневная проститутка, потому что любовь к ней не приносит мне никакой радости. Никакого удовлетворения. Я стал думать о любви как о тюремном надзирателе. Что-то, на что ты обижаешься, а не лелеешь.
— Твое внезапное заявление ужасно удобно. Мне нужно будет попросить расписку за эту так называемую любовь, — протягиваю я.
— Не прошло и двадцати минут, как ты буквально держал свой член у меня во рту. Пока ты писал сообщения на телефоне! — Гремит она, ее щеки горят от ярости.
Я дарю ей холодную улыбку.
— Тебе нравится чувствовать себя немного мужественной. Это помогает тебе раскрепоститься после того, как ты весь день просидела на работе.
Она закатывает глаза.
— Ты хочешь доказательств, хорошо. Что ты имел в виду?
Мы ведем этот разговор, как будто мы ведем бизнес. Мне это нравится. Насколько мы единомышленники.
