— Э-э, ладно.
Она смотрит вниз, переходя к следующему пункту в своем списке.
— Мой любимый фильм — «Храбрая сердцем». Она также моя любимая принцесса, потому что знает, как стрелять из лука и надрать врагу зад.
Я поднимаю бровь.
— Тебе нравится стрельба из лука, да?
— Да, сэр.
Теперь мы кое-чего достигли.
— У меня есть пластмассовый лук, потому что настоящий не разрешает мама. Она говорит, что это слишком опасно.
— Да, если не использовать их должным образом.
— Вы умеете им пользоваться? — спрашивает она.
— Да. Когда-нибудь я покажу тебе, как это делается.
— Серьезно? — спрашивает она, ее глаза освещают каждый темный уголок внутри меня.
— Да. Серьезно.
— Как здорово! Если я научусь этому и буду ездить верхом, то стану такой же, как Мерида.
Понятия не имею, кто эта цыпочка «Мерида», но не сомневаюсь, что она не так крута, как девчушка, сидящая рядом со мной.
Она продолжает рассказывать мне все, начиная с ее любимой книги и заканчивая тем, чем ей нравится заниматься. Я ловлю каждое слово, завороженный информацией, которой она делится. Это именно то, что мне нужно — знать свою дочь.
Проходит два часа, прежде чем на улицу выходит Райан, с сожалением сообщая Ханне, что пора укладываться спать.
— Ох, божечки! — ее разочарование схоже с моим. Она смотрит на меня с надеждой. — Вы завтра вернетесь?
— Каждый вечер, — обещаю я.
— Круто. Я придумаю для нас еще вопросы.
— Отлично.
Она встает и неловко смотрит на меня, тишина заполняет воздух между нами.
Мои руки сжаты в кулаки, внутри идет война за решение — притянуть ее к себе для объятий или нет. В конце концов, я воздерживаюсь, не желая испортить вновь приобретенное положение.
— Пока, — тихо бормочет она.
— Пока.
Она поворачивается, чтобы уйти, но делает всего несколько шагов, прежде чем разворачивается и бежит ко мне. Я опускаюсь на колени как раз вовремя, чтобы обнять ее, обхватив маленькое тельце руками, а она обнимает меня за шею.
— Спокойной ночи, папочка, — шепчет она.
Мне требуется все силы, чтобы удержать эмоции под контролем, весь мой мир переворачивается с ног на голову.
— Спокойной ночи, Ханна.
Я не делаю ни малейшего движения, чтобы отпустить ее, впитывая каждую секунду и пытаясь наверстать потерянные годы. Когда я больше не могу тянуть время, ослабляю хватку, и она возвращается в дом, оставляя меня с пустотой, которую я никогда не испытывал ранее.
Райан смотрит на меня с сожалением в глазах, но оно даже близко не стоит к тому, что сжимает мою грудь.
— Не подождешь меня здесь? Хочу тебе кое-что показать.
Я киваю, в основном потому, что не могу пошевелиться. Я прикован к месту, зная, что после этого объятия уже никогда не буду прежним.
***
Райан
Уложив Ханну, выхожу из ее комнаты с переполненным чувствами сердцем от ее взволнованного рассказа от встречи с Джастисом. Я так горжусь ею за то, что она проявила храбрость и сделала первый шаг. Было видно, что ему хотелось, но он не знал, как. Тоска в его глазах разбила мне сердце, поэтому я попросила его подождать. Хочу дать ему что-то, что не компенсирует причиненную мною боль, но, возможно, поможет заполнить некоторые пробелы.
Схватив альбом, оставленный на скамейке возле входной двери, я выхожу на веранду, от нервов мои руки практически дрожат. После его холодного приема, когда он впервые сюда приехал, я не уверена, насколько хорошо все пройдет.
При моем приближении он вскидывает голову, и сердце сжимается в груди от страдания, отразившегося на его лице.
— Похоже, вы хорошо провели вечер, — тихо начинаю я.
Он кивает, но больше ничего не говорит.
Собравшись с духом, я протягиваю ему альбом.
— Это детский альбом Ханны. Подумала, ты захочешь взглянуть.
Он берет его у меня, глядя на мягкую обложку в желтую клетку.
— Там все записано, вместе с фотографиями. Даже прядь волос с ее первой стрижки.
Он открывает его на первой странице и читает ее полное имя и вес при рождении:
Ханна Джастис Крид
Родилась 28 июля 2013 года
5 фунтов 2 унции
Он касается пальцами ее второго имени.
— Так вот что значит «Джей».
— Да.
Поскольку его не было рядом, чтобы помочь выбрать ей имя, это был мой способ сделать его частью этого. Лично мне нравится. Оно уместно, и вся причина, по которой Тэтчер называет ее Ханной Джей; это также его способ сохранить Джастиса в нашей жизни.
На следующей странице — моя фотография за несколько дней до родов. Тэтчер заехал проверить, как у меня дела, и мы отправились на прогулку в соседнее поле. В то время как я чувствовала себя китом, пыхтя и отдуваясь, когда пробиралась сквозь заросли, он сделал эту фотографию, сказав мне, что нет ничего прекраснее женщины, вынашивающей ребенка. В тот день я назвала его лжецом и рассмеялась, пока не увидел эту фотографию.
Это моя самая любимая фотография. Солнце светило так ярко, переливаясь красными и золотыми искрами в моих каштановых волосах и танцуя на коже. Длинное белое платье-макси идеально дополняло момент. Несмотря на то, что я пребывала в ужасе от того, что меня ожидало в будущем, я выглядела так, будто всегда была там, где должна была быть. Готовая начать следующую главу своей жизни со своей драгоценной малышкой.
Джастис переворачивает страницу, переходя к фотографии Ханны, когда она только родилась, ее еще даже не вымыли.
— Она была такой маленькой, — бормочет он, прикасаясь к фотографии.
Я храбро сажусь рядом с ним на качели, оставляя между нами приличное расстояние.
— Она появилась у меня раньше, чем ожидалось. Она была маленькой, но сильной.
— Почему она родилась так рано? — спрашивает он.
— У меня было высокое кровяное давление, и из-за этого начались преждевременные роды. Врачи сделали все возможное, чтобы остановить это, но Ханна была полна решимости дебютировать раньше, поэтому мне пришлось сделать экстренное кесарево сечение.
Наконец, он смотрит на меня, его темные глаза встречаются с моими.
— Что это значит?
— Ее извлекли хирургическим путем. — Я улыбаюсь, видя на его лице панику. — Это случается чаще, чем ты думаешь. Простая процедура. Только процесс восстановления более длительный.
Он снова смотрит в альбом, его мысли трудно прочитать. Он переворачивает страницу и останавливается на фотографии Тэтчера с Ханной на руках. Тишина наполняет воздух, его тело напрягается.
— Он пытался до тебя дозвониться, — шепчу я.
— Не надо, — скрипит он зубами. — Я не обсуждаю с тобой отца.
Нервно сглотнув, тупо игнорирую его предупреждение и продолжаю.
— Джастис, знаю, ты злишься.
С его губ срывается горький смех.
— Злюсь — чертовски мягко сказано.
— Понимаю, но это не его вина. Он пытался заставить меня сказать тебе.
Он швыряет альбом между нами, заставляя меня подпрыгнуть, и встает.
— Тогда какого хрена ты этого не сделала? У тебя было шесть лет, Райан!
— Потому что была напугана, — говорю, стараясь не обращать внимания на угрожающие поглотить меня эмоции. — К тому времени, как она у меня появилась, и с каждым пройденным месяцем, я боялась все больше. Беспокоилась, как ты отреагируешь. Боялась, что заставишь нас вернуться туда, чего я не могла сделать. И все еще не могу.
Теперь, когда я высказала это вслух, решаю поставить на карту все. Единственная жертва, которую я не принесу.
— Я не могу вернуться в Винчестер, Джастис. Только не к моей семье и всему остальному.
— А как же моя гребаная семья?
— Твоим братьям всегда здесь рады.
— Им не придется ехать несколько часов, чтобы ее увидеть. Они не должны назначать встречи, и я тоже. Я говорил с адвокатом. У меня тоже есть права, черт побери!
От этого признания кровь стынет в жилах, страх, как смертоносная змея, обвивает сердце.
