— О, Дилан. — Эви утыкается носом в мою шею, продолжая плакать. — Кровь… и… стекло… сирены. Они так громко выли. Я так испугалась.
Нежно глажу ее по волосам.
— Знаю, что испугалась, Эви. Я знаю. Теперь все в порядке... Тсс... Я здесь... И ты в безопасности.
Она крепко прижимается ко мне, обхватив меня за талию и расположив голову под моим подбородком. Мы не двигаемся в течение нескольких минут, но затем девушка отстраняется. Ее глаза наполнены болью и такой грустью, что это почти разрывает меня пополам.
Увидев красное пятно на простыне, я смотрю вниз. Свежие капли крови пропитывают ткань. Я резко отпускаю Эви, осматривая каждый дюйм ее тела, и останавливаюсь на ее ноге.
— Боже, Эви, у тебя течет кровь.
Она смотрит вниз и распахивает глаза. Черты ее лица искажаются от боли, когда она видит кровь, стекающую по бедру.
— Я пыталась оттереть с себя кровь. Кровь моей матери. Она была повсюду.
От вида ее окровавленной кожи мое нутро сжимается, и мысль, которую я всегда старался прогнать, снова проносится в моей голове — она могла умереть в ту ночь.
— Я сейчас вернусь.
Выбежав из комнаты, я направляюсь к шкафу в прихожей, где перебираю гору полотенец в поисках мочалки, затем бросаюсь в ванную, смачиваю ее теплой водой. Я торопливо роюсь в верхнем ящике за зеркалом. Отыскав там мазь и пару пластырей, спешу обратно к Эви.
— С тобой все хорошо, — сохраняю спокойствие в голосе, опускаясь перед ней на колени.
Девушка вздрагивает, когда я протираю мочалкой раны на ее бедре. Не представляю, насколько плохо все было, если она начала царапать свою плоть. Очистив раны, маленькими круговыми движениями я наношу на них крем, а потом наклеиваю сверху пластырь.
— Можешь рассказать, что случилось? — Я удерживаю взгляд Эви, продолжая успокаивать ее. Пальцем скольжу по ее щеке, все еще холодной на ощупь.
— Я видела их... Они... лежали на дороге... Везде была кровь. Их руки и ноги были изувечены. — Она сглатывает. — Я лежала на груди моей матери. Я била по ней, умоляя ее открыть глаза, но она этого не сделала. Ничего не вышло. Ее сердце не билось. Я хотела, чтобы у меня получилось заставить его работать, Дилан. Мне необходимо, чтобы они жили.
По ее щекам текут слезы, и я их вытираю.
— Я знаю, Эви. Знаю. — Прислонившись лбом к ее лбу, запускаю руки в ее волосы и ритмично массирую кожу. Закрываю глаза, мысленно желая, чтобы прошлое изменилось. Чтобы ее родители вернулись. — Я тоже этого хочу. Я очень хочу этого для тебя. — Нежно поцеловав ее в лоб, прижимаю губы к ее коже, чтобы она чувствовала, что я здесь и никуда не уйду.
— Ты останешься со мной? — спрашивает она с мокрым от слез лицом, тяжело дыша в мою шею.
— Конечно. Я останусь с тобой так долго, сколько захочешь, — говорю ей, отстраняясь, чтобы снять обувь.
Только сейчас до меня доходит, что она отсутствует. Я так быстро бросился сюда, что забыл обуться. Эви опускается на подушки, и я ложусь рядом с ней, притягивая ее поближе. Голова девушки располагается на моей груди, пальцами глажу ее обнаженную руку.
Я целую Эви в волосы, шепча:
— Положись на меня, ладно? Я здесь, с тобой.
— Обещай, что никогда не оставишь меня. Потому что я не смогла бы вынести это, если бы тебя не было рядом.
От ее слов у меня перехватывает дыхание. В глубине души я знаю, что она навсегда моя, и на каждую звезду в небе я загадываю лишь одно: чтобы я мог быть с ней. Кладу указательный палец под ее подбородок и приподнимаю голову, поймав взгляд.
— Я никогда не оставлю тебя, Эви. Никогда.
Девушка улыбается, и свет, пробивающийся в окно, освещает ее лицо. Она кладет голову на мою грудь, ее волосы мягко касаются моего плеча.
Через несколько минут Эви уже крепко спит в моих руках, но я все еще лежу и смотрю в потолок. Глаза отказываются закрываться. Нас накрыла темнота, но я повсюду чувствую невесомый свет, будто плыву в облаках. Мое дыхание — единственная тяжесть среди этой тишины. Я лежу без сна, слушая спокойные вдохи Эви. Ее замедленное, устойчивое сердцебиение напротив моего.
Позволяю себе рукой медленно скользнуть по ее спине, пока не достигаю участка открытой кожи между ее майкой и шортами. Большим пальцем лениво вырисовываю там круги. Ее кожа настолько гладкая, что я закрываю глаза и заставляю себя снова дышать. Я не был физически близок к ней на протяжении многих лет, и меня глубоко поражает, как хорошо она чувствуется рядом со мной. Мы как две части сложной головоломки. В голове безудержно проносятся мысли о том, насколько хорошо мы сейчас подходим друг другу, как идеально ее изгибы сливаются с моими. Стараюсь не зацикливаться на этом.
Вместо этого я плотнее прижимаюсь к ней. Мое сердце, наконец, успокаивается, благодарное за то, что она здесь, со мной, а не в том ужасном сне, от которого она кричала среди ночи.
* * *
Я просыпаюсь от непрерывного стука дождя по стеклу. Яркий свет ночника Эви, без которого она не может заснуть после аварии, приглушает естественное освещение комнаты.
Предположив, что еще достаточно рано, я переворачиваюсь и тяну к ней руки, но обнаруживаю, что кровать пуста. Один только этот факт шокирует меня, и я стучу рукой по электронным часам Эви, стоящим на тумбочке, сбивая при этом на кровать ее блокнот. Надпись в верхней части страницы вызывает у меня смех: «Слушайся Эви или проваливай».
Да, звучит разумно. Под ее призывом была короткая записка:
«Ушла на пробежку с утра пораньше, а затем — в салон. Нужно сделать кое-что до открытия. Спасибо, Диллс, за прошлую ночь. Эви».
Она бегала под дождем. Неудивительно. Но что меня удивляет, так это время. На часах шесть утра. Зачем ей идти в салон в такую рань? Кажется, это перебор. Мне приходит в голову, что, возможно, Эви чувствует неловкость после прошлой ночи. Но у нее на это нет абсолютно никаких причин. Она нуждалась во мне, и я пришел. Все легко и просто. Хотя, зная ее, могу сказать, что она не хотела ни на кого полагаться.
Я беру со стола телефон и набираю ее номер. Девушка поднимает трубку на первом же гудке, и ее бодрый голос помогает ослабить стеснение в моей груди:
— Привет, Диллс.
— Привет. Я всего лишь хотел проверить тебя после прошлой ночи. Убедиться, что ты в порядке.
— Ой. Да... Я в порядке. Мне просто нужно было кое-что сделать, и лучшее время для этого, когда в салоне затишье.
Я ошибся. Что-то скрывалось за этим веселым голосом, и я хочу знать, что именно. И что более важно — почему она не говорит мне об этом. Ведь она рассказывает мне все.
— Здорово. Ну, я скоро пойду в закусочную и буду допоздна работать, так что... Поговорим с тобой завтра? Уверена, что с тобой все в порядке? — снова спрашиваю я, надеясь, что Эви поделится тем, что ее тревожит. Я слишком хорошо научился читать ее, так что ей не спрятаться.
— Да, просто я устала. Правда. Прошлая ночь выбила меня из колеи.
Но дело не только в этом, и мое нутро скрутило от непонимания и беспокойства.
— Ладно. Ну, — я замешкался, не желая вешать трубку, — попозже проведаю тебя.
— Эй, Дилан?
— Да?
— Спасибо за то, что... был со мной прошлой ночью. За то, что ты всегда рядом со мной, — вздыхает Эви в трубку, словно признавая поражение. — Честно говоря, не думаю, что смогла бы пережить эту ночь без тебя.
— Эй. Я всегда так делаю.
Пару секунд девушка ничего не говорит, но я чувствую: она улыбается. И это тоже вызывает у меня улыбку.
— Знаю.
Глава 14
Эви
Она медитировала (ну, не совсем)
Убираю телефон обратно в сумочку и роюсь в ней в поисках ключей. Когда я их нахожу, мои руки настолько дрожат, что для того, чтобы открыть дверь, мне требуется несколько попыток. Только услышав знакомый звон колокольчика, я закрываю дверь на замок, прислоняюсь к ней спиной и сползаю на пол. Спустя мгновение мои плечи начинают дрожать, и слезы, подобно тяжелым каплям дождя, падают на кожу.
