Контроль был окончательно потерян, когда она стала все чаще и чаще стукаться своим любопытным носиком о его пах. Это даже приятнее, чем протискиваться между гланд. Он смотрел вниз, наблюдая, как член полностью исчезает в очаровательном ротике, а потом выходит, весь в ее слюнях. Так и хотелось загнать ей его значительно ниже, а затем медленно доводить до безумия, наказывая за эту ее выходку.
Он только успел это представить, как кончил, выстреливая тугими струями спермы. Его рука сжала ее горло, и Нотт чувствовал, как сперма стекает ей в желудок.
Даже когда семяизвержение прекратилось, Гермиона не сразу выпустила его из своего теплого рта – продолжила нежно обсасывать, словно приводила в порядок.
Больно дернул за волосы, заставив вскрикнуть – член оказался на свободе, все ещё готовый к бою.
– Зачем? – спросил Теодор, когда их глаза встретились.
– Потому что хотела, – улыбнулась Гермиона сытой улыбкой.
– Зачем?!
Она поморщилась, потому что сейчас было больно – он слишком сильно оттянул волосы.
– Я хочу тебя, – прошептала Гермиона. – Я хочу…
Не договорила, не успела – он снова ее поцеловал, проглатывая окончание ее фразы.
Он не понимал, почему поцелуй был солёный – то ли это была его сперма, послевкусие на ее языке, то ли её слёзы, что медленно бежали по щекам.
Но целовать её было необходимо, Словно от этого зависела его жизнь. А может быть и её. Их объятия становились теснее и теснее, им уже было мало места в душевой. Теодор закинул её ноги на своей бёдра, максимально сокращая расстояние между ними. Гермиона откинула голову назад, стукнувшись о стену душевой, а его губы сместились с её лица на ее ключицы, оставляя там свои отметины-засосы. Исключительно в порыве страсти.
Его руки жадно блуждали по её стройному телу. Его нетерпеливые пальцы пытались расстегнуть рубашку, что прилипла к Гермионе. Не сразу, но с попытки третей, рубашка упала вниз, и взгляду Теодора предстала её упругая грудь.
И Нотт принялся играть с напряженными сосками, заставляя девушку выгибаться в его уверенных руках. Между ними оставался один единственный и бесполезный предмет одежды – её трусики, которые она хотела, чтобы он безжалостно сорвался неё. Но он по-прежнему оставался джентльменом.
– Пожалуйста! – Взмолилась гриффиндорка.
Он никогда не думал, что в его жизни наступит такой момент, когда красивая голая девушка будет умолять трахнуть её, а он будет против. Но реальность была именно такой.
– Ну пожалуйста! – Снова просит Гермиона, и стукает его ладонями по плечам.
– Нельзя, я ведь тебе говорил.
– Я не думаю, что…
Но он её перебил:
– Ты просто плохо знаешь Малфоев, – грустно ухмыльнулся Нотт.
Она выгнулась другой в его объятьях, когда он несильно царапнул её сосок зубами. Благодарный стон сорвался с её губ, когда она почувствовала прикосновение его нежных пальцев к нежной кожи ягодицы. Хотелось бы, чтобы его руки оказались в другом месте, но девушка была готова довольствоваться малым.
Вся ирония заключалась в том, что Теодор не хотел довольствоваться малым. И она видела эту борьбу в его взгляде. Ему тоже хотелась сделать ей приятно, показать, что он тоже скучал, что не забыл. Ну к его и её огромному сожалению, он был несколько ограничен в способах.
Душевая кабина сейчас было самым неудобным местом на свете. Взмах руки – и вода перестала стучать по стенам кабинки. Он провёл широкой ладонью по своим волосам, и они тут же высохли. Гермиона также почувствовала на себе лёгкий отпечаток его магии, которая удалила лишнюю влагу с её кожи.
Поудобнее перехватив её, он направился к кровати. Аккуратно положил её, наблюдая, как вечернее солнце, падающее на её лицо через окно, заставляло девушку забавно морщить носик. Он любовался тем, как под солнечными лучами переливались её волосы. Она была прекрасна – именно такой он её помнил. Но самое главное, что сейчас она была в его кровати. И пусть это кровать находилась не в его родовом поместье, но все равно добавляла пикантности ситуации.
Слишком медленно, обоим казалось, что прошло целое тысячелетие, пока он снял с неё последнюю вещь. Но это того стоило. Она откинулась на подушки, когда он положил свои руки на её бёдра. Она развела ноги чуть шире, когда он опустился перед ней на колени. Гермиона задержала дыхание, когда почувствовала его дыхание между своих ног.
– Тео, – жалобно всхлипнула девушка. Не могла уже терпеть, томилась в собственном соку. Буквально.
– Я знаю, милая, знаю, – улыбнулся парень.
С одной стороны, ему хотелось, чтобы Гермиона помучилась. С другой стороны, для него это тоже была пытка. Сладостная, но пытка. Он улыбался, наблюдая, как девушка мечется по кровати, как приподнимает свои бёдра ему навстречу.
– Черт тебя возьми, Тео! – Воскликнула девушка. – Я убью тебя, если ты сейчас же не… Ах!
Его губы наконец-то оказались в нужном месте. Её тело остро реагировало на его малейшее прикосновение. И Нотту безумно нравилось, как она реагирует. Она была такой искренней в своей страсти и любви, что Теодор почувствовал лёгкий укол совести, но быстро его забыл.
Она таяла под его уверенными пальцами. Она металась под его нежным языком. Она стонала его имя безостановочно. А он медленно, чертовски медленно, подводил её к краю.
Нотт чувствовал, как напряглись ее ноги. Как судорожно ее пальцы сжали его волосы в кулаке. Как она подалась ему навстречу. Она кончила от его лак спустя несколько мгновений, удерживая ладонью его голову между своих бёдер. И Теодор снова убедился, как она прекрасна, когда не хмурится. Определенно, оргазм шёл ей к лицу, как и разлившийся румянец на шее.
Он продолжил медленно кружить языком по клитору, периодически дразня влагалище пальцем, удерживая девушку на пике довольствия. И лишь когда она затихла, Нотт отстранился, но продолжил наблюдать за ней. Определенно, это было самое прекрасное зрелище на планете – наблюдать, как Гермиона потеряла дар речи, находясь еще в сладких оковах удовольствия.
– С возвращением на землю, – улыбнулся слизеринец, проводя кончиком языка по своим губам.
Гермиона сначала приподнялась на локтях, потом и вовсе села, чтобы в следующую минуту впиться в его губы. Чисто рефлекторно, он попытался отстраниться, но Гермиона положила ладонь на его затылок и надавила, не позволяя Теодору отодвинуться даже на миллиметр. Больше – нет.
Очередная битва языков, в которой никто не хотел проигрывать, но при этом поддавался. Очередная череда ее коротких стонов, когда его руки заскользили по ее телу. Очередной острый приступ желания у обоих. Но Гермиона уже поняла, что Теодор непоколебим, поэтому тихо застонала и уткнулась лбом ему в плечо.
– Все хорошо? – обеспокоено спросил Нотт.
– Все плохо, – прозвучало глухо и жалостливо. – Когда я смогу коснуться тебя? Когда ты сможешь касаться меня? – вопросы повисли в тишине.
– Я работаю над этим, – тихо ответил слизеринец.
Блаженная тишина, нарушаемая лишь их дыханием. Снова близко, но опять так далеко. Она сидела на его коленях, уютно положив голову на его плечо, а он растерянно гладит ее по спине.
– Я думаю, что нам стоит принять душ. По отдельности, – уточнил Тео, замечая ее коварную улыбку. – А потом ты вернёшься в Малфой-мэнор, – и ее улыбка тут же погасла.
– Пожалуйста, – просит девушка.
Очередное «Нет» дается ему слишком тяжело. Но иначе было нельзя. Если она останется с ним, будет рядом, то он мог не закончить начатое, а он был уже слишком близко. Ближе некуда.
– Возьми меня с собой, – просит Гермиона.
– В неизвестность?
В памяти мелькают картинки утреннего разговора, и Гермиона повторяет свою фразу:
– Хоть в ад.
А он опять молчит. И это с новой силой бьет по старым ранам. На несколько секунд прикрыла глаза, чтобы боль не выплескалась влагой на щеки. И вот она уже пытается встать, чтобы первой пойти в душ, но Теодор снова ее удивляет.
Его рука дергает девушку за волосы, заставив негромко вскрикнуть, скорее от неожиданности, нежели от боли. Как только ее губы приоткрылись, Нотт тут же юркнул языком в теплоту ее рта, вылизывая всю горечь их отношений.
