Lina Mur - Fifty And One Step Bac

не могу сидеть и вскакиваю, тут же падая обратно.

— Боже...боже...он убил её...убил, — шепчу я, срывая

маску и трясущимися руками, зарываясь в волосы.

— Нет, не убил. Возьми, выпей, у тебя шок, — говорит

Роберт, присаживаясь напротив меня на корточки и

вкладывая в мою руку бокал с ароматом водки.

— Нельзя...нет...убил, — как в бреду шепчу я, мотая

головой.

— Давай, — он уже подносит бокал к моему рту и

заставляет открыть его, заливая в меня

горячительный напиток, от которого я начинаю

откашливаться.

Что-то внутри разрывается, и мне хочется закричать, закричать от боли внутри, от страха и от картины, которая стоит перед глазами.

— Она вошла в состояние сабспейса. Это лучше, чем

оргазм. И знаешь ли отличие, между отношениями

садист-мазохист и доминант-сабмиссив? — спокойно

интересуется Роберт, а я развожу руками.

— Да мне по хрен! Это уродство! Это отвратительно!

Он отвратителен, как и это место! — кричу я, начиная

в голос плакать.

— А отличие в том, что он её не наказывал. Они были

равны. Он любит причинять боль, а она принимать её.

Это было добровольно, что с его стороны, что с её, — продолжает он, как ни в чём не бывало.

— Какой урод сделал это место? Кто, вообще, готов за

это все платить? — стону я, пока меня разрывает от

эмоций.

— Владелец и Мастер, которому подчиняются все — Николас Холд, — это заявление повисает в воздухе, и

я затихаю, шокировано поднимая голову, на

улыбающегося мужчину.

— Что? — переспрашиваю я.

— Владелец этого места, как и всей сети — Николас

Холд. Он главный тут, Мастер и состоит в мировом

сообществе доминантов. Они прописывают сессии, придумывают новые и новые изощрения. И ему все

поклоняются. Быть в его нижних хотя бы раз — это

успех в наших кругах, это тысячи долларов сверху за

такой подарок ему. Он всегда оплачивает их услуги, ведь он получил наслаждение. Это его благодарность

за синяки и гематомы, за переломы и порезы.

Отступные, так сказать. А после сессий он

отправляется в свою закрытую комнату, где его уже

ожидает девушка, с которой он будет заниматься

сексом. Сейчас он, скорее всего, уже там и напрочь не

вспоминает о тебе, — каждое слово, вырезается на

моём сердце, и мне становится трудно дышать.

Меня окатывает таким сильнейшим ледяным душем, что я издаю стон, как раненный зверь, терзаемый

единственным опасным демоном. Все, что был в

прошлом рядом с ним, теперь кажется лишь сном. И я

очнулась сейчас, увидев...узнав, что была полностью

права.

— Боже, — шепчу я, скатываясь с постели и садясь на

пол. Мне хочется исчезнуть, стереть из памяти все, что связано с Ником. Он главный. Все его! Его! Он тот

самый человек, извращающий тут каждого и давший

всем дом, в котором они могут продолжать терзать

тела и души. Это ад. И я горю в нём, до костей горю и

плавлюсь в своей фантазии о любви. Как же я была

глупа, как же я так утопила саму себя? Когда все

вышло из-под контроля? Когда превратилось в

ужасные нескончаемый кошмар?

— Ну, дорогая моя, не стоит так убиваться. Он этого

не стоит, но поплачь, это облегчит состояние, — рядом со мной на пол опускается Роберт и обнимает

меня за плечи, прижимая к себе.

Но слез нет, ничего нет внутри, кроме пустоты. Я

невидящим взглядом смотрю на дверь, которая

скрыла меня от ужаса, творящегося здесь. Тишина

стала мёртвой, как и все во мне. И я позволяю

мужчине гладить меня по спине, убаюкивать и что-то

бормотать.

— Почему она...почему он выбрал её? — шепчу я, и

Роберт берет меня за плечи, отстраняя от себя.

Я поднимаю на него голову, и отчётливо вижу в его

глазах жалость. От этого становится ещё хуже, чем

раньше. Но больнее сделать невозможно, это предел.

Это максимум моей эмоциональной боли. Я больше не

могу, сил не хватает даже, чтобы мыслить.

— Я слишком много рассказал тебе и жалею, что

показал это всё. Ужасно смотреть, как доверие больше

не вернуть, и отвратительно понимать, что я

причастен к этому всему. Моя милая девочка, жизнь не

всегда прекрасна, но ошибки совершаем мы сами. У

тебя нет человека, готового тебе подсказать, но

теперь у тебя есть я, — качает головой Роберт, дотрагиваясь до моей щеки ладонью и поглаживая её.

Ничего, ничего не происходит со мной. Даже

отвращения нет, все чувства атрофировались.

— Почему? — повторяю я вопрос, и он вздыхает, убирая руку от моего лица, и встаёт, подавая мне руку.

Он усаживает меня обратно на постель и подходит к

бутылке, стоящей на тумбочке рядом с кроватью.

— Потому что вчера в первой половине дня Лесли

появилась тут и устроила скандал. Мы все тут были, кроме Холда. Она кричала, обвиняла его в том, что

больше Мастера не существует. Навела тут балаган. Я

и Вуд пытались успокоить её, но было ощущение, что

она под чем-то. Она взбудоражила всех, ведь он

лидер, на него ровняются, за ним следуют. А тут такие

слова. Он приехал, на него ополчились все, люди

решили выйти из клуба, требуя подтверждения его

силы, начался ужас. И он сказал, что ничего не

изменилось, он планировал сессию как раз с Лесли. И

назначил день — сегодня. Это его обязанность и

любовь, которая никуда не исчезнет. Люди

успокоились, многие даже возненавидели Лесли за то, что выбила этот дар. Боюсь, теперь каждая вторая

нижняя захочет так же. И он будет нарасхват. Вот

такая гнилая правда для тебя, дорогая моя, — он

выпивает залпом стакан, а я закрываю глаза от

сказанного.

Поэтому он вчера уехал, поэтому был таким странным.

И поэтому так легко отпустил меня, зная, что сегодня

ему предстоит быть тут. Чтобы не мешала, отмахнулся

от меня как от навязчивой мухи, шумящей и не

дающей жить спокойно. Но зачем тогда улыбался

рядом со мной? Зачем ещё больше заставил

полюбить его? Зачем так гнусно поступил со мной, продолжая цирк, раз знал, что это конец?

В моей голове складывается вся цепочка событий, и

это забирает последние силы, приводя мой организм к

истощению. Мне хочется убежать отсюда, уйти и

спрятаться в других руках. Марка. Он поможет мне, поможет пережить это, даст возможность дышать и не

травить себя пропитанным ложью воздухом. Садист