Lina Mur - Fifty And One Step Bac

двигаясь от Ника. Он замирает, хмурясь и осматривая

меня, а затем его взгляд падает на его окровавленную

руку, и его глаза распахиваются. И вот тут я понимаю, что до него только сейчас дошло, что он сделал. Он

очнулся и увидел всю изощрённую красоту своей

агрессии. Это принесло невероятную и жгучую боль в

груди, ведь я не вижу в нём больше человека, это

зверь, оборотень, принявший самый ужасный и

страшный облик. И я боюсь его, до трясущихся

коленей боюсь. Никакая любовь не поможет мне

находиться тут и смотреть на то, как краски мира

возвращаются к нему, вытекая из меня.

Меня так сильно оглушает потрясение мыслей в

голове, что я срываюсь с места, толкая Райли в

сторону и протискиваясь сквозь возбуждённую толпу, которая расступается при виде меня. Но это не

волнует, не волнует и то, что на мне нет маски. Меня

могут узнать. Ничего не волнует мою душу.

Я бегу, не чувствуя тела, но я бегу, пролетая мимо

девушки, удивлённо наблюдающей за мной.

— Откройте! Откройте дверь! — кричу я, ударяя по

замкам, пытаясь трясущимися руками отодвинуть их.

Мужчина, явно находясь в непонимании, встаёт с

кресла и подходит к двери, отодвигая меня и

распахивая её передо мной. Спасение. Вот моё

спасение врывается сильнейшим ветром с дождём, попадая внутрь помещения. Но это облегчение, которое остужает моё воспалённое состояние, даёт

силы наполнить грудь воздухом.

— Мишель! Стой! — раздаётся оклик Ника позади, и я

толкаю мужчину, готового помешать мне спасти себя, узнав голос своего босса.

Никогда бы не подумала, что у меня есть столько

силы. Но адреналин самая нужная вещь в

экстремальных ситуациях, она помогает жить, дышать

и бежать. Она подруга, она попутчица, она спасение.

Я слетаю по скользкой лестнице чуть ли не падая, но

мне удаётся сохранить равновесие, ухватившись за

перила. Бежать. Бежать так быстро, что лёгкие горят.

И плевать, что по лицу бьёт дождь, что одежда

становится тяжёлой и мешает двигаться, волосы

прилипают к лицу. И даже высокий каблук не мешает

мне бежать вперёд.

— Мишель! — кричит монстр позади меня. И я, уже не

разбирая дороги, несусь, пока каблук не застревает в

небольшом углублении, и я с громким криком падаю в

лужу, ударяясь ладонями, локтями и коленями. Кожа

тут же отдаётся зудом, и я замираю, желая принять

хоть эту боль. Желая очнуться из этого кошмара и

вернуться в свою жизнь. Но ничего, капли лупят по

моей спине, по носу скатываются струйки и капают в

лужу, в которой сижу я.

— Мишель, — меня за талию поднимает Ник, и я

разворачиваюсь в его руках, пытаясь ударить.

— Не трогай меня! Не прикасайся ко мне! — кричу я, ударяя его по груди и отталкивая. — Ты весь грязный!

Ты весь в крови! Ты отвратителен!

Мне удаётся отскочить от него, потому что он легко

отпускает меня, а я чуть ли не падаю снова, оступившись. Но остановившись, я быстро дышу, смотря на полуголого мужчину, закрывающего глаза на

секунду и мотающего головой.

Мне плохо, физически плохо, что стоять становится

тяжелее с каждой секундой. Я издаю стон, сжимая

голову руками, и из моего рта вырывается крик. Крик, наполненный слезами и болью. Крик, символизирующий крах всего в этой жизни. Крик

отчаяния и страха, бушующего в теле.

Я сжимаю свои волосы, причиняя себе боль, но она не

идёт ни в какое сравнение с той, что давит мою грудь.

Рыдания, разносящиеся по всех округе, перебивает

ливень. Вода скатывается по моему лицу, смешиваясь

со слезами. Я поднимаю голову, чтобы увидеть

подтверждения тому, что вот он, вот Ник, которого я

видела так часто, а, оказалось, что ни видела ни разу

настоящим. Вот он стоит напротив меня и по его лицу

проносится судорога боли, хотя я уже не могу точно

описать то, что с ним происходит. Ведь я не знаю

ничего о нём больше.

— Как? Почему ты тут? — слышу я сквозь стихию

спокойный голос Ника.

Я приоткрываю рот от этой наглости, и мне становится

смешно от нелепого вопроса. Плачь смешивается с

сумасшедшим смехом, и я развожу руками.

— Как? Почему? А потому что решила посмотреть, кто

ты есть! Потому что дура! Потому что ты ублюдок! — кричу я.

— Мишель, тебе надо успокоиться. Пойдём, я помогу

тебе, я объясню тебе всё, — он протягивает руку, но я

отшатываюсь от неё, как от змеи, готовой ужалить

меня.

— Нет. Больше не смей прикасаться ко мне! Не смей

пачкать меня! Не смей говорить мне, что я должна

делать, а что нет! Ты не имеешь никакого права на

это! Ты ни на что не имеешь прав! Ненавижу тебя! — яростно говорю я.

— Пачкать? — повторяет он, и я вижу, как его грудь

начинает вздыматься чаще, поливаясь дождём.

— Я верила...верила тебе, а ты обманул меня. Я

ждала тебя, а ты приехал сюда. Ты весь лживый, ни о

какой честности не может идти и речи, если

употребляется Николас Холд. Ты просто урод, создавший место для таких же, как ты. А я, черт тебя

возьми, надеялась, что ты настоящий! Настоящий и

мой! — злость такая сильная движет телом, что я

продолжаю выливать на него все, что накопилось

внутри. Поддаюсь стихии, которая бурлит вокруг. Я

отдалась своему отчаянию и болезненной любви, которая продолжает терзать моё сердце.

— Я...я хотел отменить все, правда, хотел. Пойдём со

мной, Мишель. Ты заболеешь. Холодно. Пойдём со

мной, прошу тебя, пойдём. Я всё тебе расскажу, обещаю. Всё...

— Нет! Никуда я с тобой не пойду! Чтобы ты снова

обманул меня, а я доверилась тебе! Твои обещания — пыль, и её сейчас смывает с меня! Я очищаюсь от

тебя! Нет! Ты не стоишь этого! Ты предал моё

доверие! Я надеялась...я верила в то, что ты придёшь!

Придёшь ко мне! И я ждала, я глупая, и я ждала только

тебя! А ты...ты просто противен, — с отвращением

говорю я.

Лицо Ника превращается в маску из злости и ярости, и

я делаю шаг назад на всякий случай. Потому что

видела, потому что боюсь. Потому что сейчас с него

смыли всю красоту тела, оставив уродство души.

— Ждала? Ты не ждала меня! Ты ушла! Ты

развернулась и ушла от меня! Ты не дала мне

возможности...ты ничего не дала мне! Ты вытащила из

меня все самое страшное и в этот момент ушла. А мне

лишь требовалось время, чтобы подумать. Ты никогда