Реддл внимательно смотрел на нее, словно искал подвох. Ему не казалось, она действительно оплакивала Малфоя, и вправду скорбела по своему мужу.
Она вся была в печали, случайный свет, встретившийся ему на пути, а он старался избегать подобного. Но он так привык к ней, что хотел тоже ее искалечить и выбросить на обочину судьбы. А еще он хотел понять, что же в ней такого, что увлекало уже четвертого волшебника.
– Кончайте, миссис Малфой, даже я поверил, что вы и вправду грустите.
– По-твоему, смерть – это забавно?
– Ваш брак был сплошной импровизацией и инсценировкой.
– Это мой муж, – Гермиона вскочила на ноги.
– Жаль, мертвый, – хмыкает Реддл.
– Ты чудовище.
– А разве женщины не страстно мечтают о плохих мужчинах?
– Ты мерзкий, а не плохой, – с вызовом кричит Гермиона.
Но он лишь кривит губы, проглатывая оскорбление. Конечно, ему хотелось направить ей в лоб палочку и посмотреть, как ее мозги раскрасят стены, но руки его были связаны.
А еще она до боли в сердце напоминала ему одну девчонку. А потом еще одну. Определенно, грязная кровь была личным проклятием для Реддла. Из воспоминаний его вывел голос Гермионы:
– Кто его так? – слезы молча продолжали катиться по щекам.
– Кто-то из Ордена, – пожимает плечами Реддл.
– Нет, они не такие чудовища. Они бы убили, но не заставили мучатся.
– Твои мысли?
– Это был кто-то из своих, – увренно заявила Гермиона. – Ему в спину прилетело.
– Уверена?
– По ране видно, – кивнула Гермиона. – Мерлин, будто ему в спину пушечным ядром выстрелили. Наверное, это какое-то новое заклятье Долохова.
Она даже не знала, что была права в всех своих подозрениях.
– Идите спать, миссис Малфой, – советует Том.
– Но что делать с ним? Я не знаю, – страх подступал к Гермионе, окружая со всех сторон. Она не просто потеряла мужа, она потеряла боевого товарища. Конечно, где-то там у нее был Тео, но тут, в самом сердце змей, она была одна.
– Я скажу домовикам, и они обо всем позаботятся.
Она кивнула растерянно и вышла из кабинета, чувствуя себя сиротой.
Дни летели, словно страницы календаря. Она была потеряна. Она хотела запереться в комнате и быть одной, но Реддл не давал ей такой возможно, таская ее за собой. И она прекрасно знала, к чему все идет.
Эти его долгие молчаливые взгляды на нее. Вроде бы как случайные касания, которые были совсем не случайны. Слова Беллы, сказанные на руинах Азкабана. Задумчивые взгляды Драко, которые он бросал на них.
И Гермиона решила с этим покончить. Сегодня.
На собрании она была немного рассеянной, потому что уверенности поубавилось. Но в голове отчетливо звучали слова Люциуса про гнев.
Что ж, игра начиналась. Последний акт, сцена первая.
Она встала из-за стола и направилась на выход медленно считая про себя свои шаги.
– Миссис Малфой, – шипит Реддл, – вернитесь на свое место.
– Нет, – она даже не поворачивается.
–Да!
– Мы соболезнуем все вашей утрате, но послуш…
– Нет! – она резко развернулась, демонстрируя ярое неповиновение в глазах. – Мой муж был чистокровным, и даже его я не всегда слушалась. Так почему я должна слушаться какого-то полукровку? – прокричала она.
Тишина была физически осязаемой. Гермиона видела, как гнев медленно заволакивал глаза Темному Лорду. Она думала, что сильно зашла за черту, но он никак не наказал ее. Она даже выгнула одну бровь в немом удивлении, но в лоб ничего не прилетело. Тогда ухмыльнулась чисто по-малфоевски и покинула гостиную. Намеренно громко стуча каблуками. Но как только отошла на безопасное расстояние, кинулась со всех ног.
Она ждала неизбежного, лакая уже второй бокал огневиски. Спина затекла от сидения на стуле, но Гермиона и не думала что-либо менять. Это была меньшая из ее проблем.
Он спиной почувствовала его присутствие в комнате.
Кончик волшебной палочки уперся в висок, заставив Гермиону вздрогнуть.
– Такая смелая, – произнес Волан-де-Морт, – и такая глупая, – закончил он с каким-то сожалением. – Неужели ты настолько отчаялась, что смеешь бросать мне вызов?
Гермиона прикрыла глаза. На алтарь войны она положила все. У нее ничего не осталось. Никого. Внутри была такая пустота, что в ней можно было похоронить всю магическую Британию. И это все благодаря Реддлу. Он разрушил и убил все, что было важно для нее, а сейчас проявил наглость, появившись в ее комнате и угрожая ей.
Она рассмеялась. Громко. Натянуто. Совсем, как Лестрейндж. Темный Лорд вздрогнул и покрепче сжал пальцы на бузинной палочке.
Она знала, как его раздражает, когда к нему обращаются по имени, именно поэтому она сейчас так и сделала:
– Ты совершаешь ошибку, Том.
– Ты тоже, – шипит он.
Придерживая его волшебную палочку за кончик, не позволяя тому соскочить, Гермиона медленно встала со стула, на котором сидела, и повернулась к нему лицом. Кончик палочки теперь упирался ей ровно в середину лба.
– Так давай это исправим, Том.
И он исправил. Ни намека на нежность. Просто повалил ее на кровать, которую еще совсем недавно она делила с другим. Гермиона закусила губу, чтобы не закричать, что передумала. Чувствовала, как он задрал подол платья и разорвал белье. Просто уложил на живот и вошел одним движением. Когда она завопила от боли, Том лишь рассмеялся, вращая своими бедрами.
– Запомни, маленькая потаскушка, это больше не повторится.
Ее повезло, что голова свисала с края кровати. Ее вырвало на пол. От отвращения. От боли. От Реддла.
А он все смеялся и смеялся, и его смех эхом разносился в ее сознании.
Но было больно не только от осознания происходящего. Низ живот сводило тупой болью при его движениях. И эта боль лишь становилась сильнее. Но вот он наконец-то кончил.
– Я тебя порвал немного, но подлатаешься.
Ей было плевать – она никогда этого не забудет.
– Зачем? – прошептала она.
– Просто хотел убедиться, что ты обычная.
– Убедился?
– Ты хуже, – и он покинул поместье в своем стиле, через окно.
С этого события начался виток совсем других событий, которые приведут к сложным выборам и дилеммам.
Ей нужен был друг, но где его взять в мрачном мэноре? Но друг сам ее нашел.
Она сидела в оранжерее, которая теперь утопала в каких-то желтых цветах, что посадил Блейз. Забини был прав – мэнору не хватало солнца.
– Так и знал, что найду тебя тут, – хмыкнул Забини, усаживаясь рядом с Гермионой.
– Они прекрасны, – кивнула девушка на цветы.
– Их любила моя сестра.
– У тебя есть сестра? – удивилась Гермиона.
– Была.
– Мне жаль.
– Но цветы и вправду красивые, – согласился Блейз. – Моя мать сказала посадить их там, где мое сердце найдет покой.
– И ты выбрал Малфой-мэнор? – удивилась Гермиона.
Блейз понял, что она не поняла. Как и в Хогвартсе.
– Что ты тут делаешь? – опомнилась Гермиона.
– Сегодня собрание Пожирателей.
– Да, но… Ты тоже? – ахает Гермиона.
– Да.
– Зачем?
– Хочу защитить кое-кого.
– Ей повезло.
– Она не знает, что я за ней присматриваю.
– Тогда она дура, – бросает Гермиона. Она бы никогда и не подумала, что когда-то процитируе сумасшедшую Лестрейнндж, но пришлось: – Беги.
– Что? – не понял мулат.
– У тебя есть выбор, Блейз, которого нас лишили. Беги от всего этого, пока можешь, – а сейчас она процитировала Люциуса.
Тишина.
– Я хочу тебе кое-что сказать, – нарушил Блейз тишину.
– Что же? – мягко улыбнулась Гермиона.
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, Блейз, – она тепло посмотрела на мулата. – С самой первой встречи, с самого первого взгляда я испытываю к тебе симпатию.
– Нет, – покачал головой Забини. – Ты не поняла. Я люблю тебя, – серьезно сказал парень.
– Нет, – Гермиона подняла руку, останавливая его. – Ты не можешь любить меня, – улыбка стала грустной, – а если это правда, то мне жаль.
Ему тоже было жаль.
