Lina Mur - Fifty And One Step Bac

торопливо расстёгивают его кофту и отбрасывают в

сторону, но он перехватывает мои запястья, отодвигаясь, и я удивлённо моргаю, смотря на него.

— Как бы я ни хотел тебя сейчас трахнуть, крошка, но

я хотел бы подождать до вечера. Хочу соскучиться

ещё больше, ещё глубже, потому что этот вечер

станет для нас новым. Мы первый раз появимся перед

всеми моими знакомыми, как пара. Я приду первый

раз не один. И я хочу запомнить это ощущение, чтобы

ночью подарить, вернуть тебе его, — он отпускает мои

руки, проводя ладонью по щеке.

— Ник, — я сглатываю от желания немедля

признаться ему, и он ожидающе приподнимает брови.

— А где Шторм? — я задаю первый попавшийся

вопрос в голове, потому что не могу переступить эту

грань, не хочу разрушать его счастья своими

чувствами. Не хочу узнать, что они для него лишние, не сейчас, когда все так прекрасно.

— Я отвёз его в гостиницу для собак, он поживёт там

пять дней. У него будут жаркие ночи и дни, как и у нас.

Только у нас это будет без последствий, — смеётся

он.

— Он будет папой? — шепчу я, а внутри меня все

сжимается от осознания, что все же я не так глубоко

дотронулась до него, как бы хотела.

— Точно, и у него гарем, — продолжает Ник смеяться, и я улыбаюсь ему, не желая показать, что и я этого

хочу. Первый раз за всю жизнь я хочу создать нового

человека в любви, которую могу подарить им обоим.

— Понятно, — бормочу я, разворачиваясь и открывая

кран, ополаскивая тарелку и ставя её на крепление на

стене.

— Ты ревнуешь Шторма к его гарему, крошка? — Ник

со смехом спрашивает.

Нет, я ревную тебя к твоим правилам и устоям. Я

ревную тебя к прошлому.

— Не говори глупости, я просто не знаю...в общем, я

рада, что Шторм занят такими делами, он очень

любвеобилен, — выключив кран, я подхватываю

полотенце и вытираю руки, поворачиваясь к Нику.

— Не волнуйся, ты у него на первом месте, — со всей

серьёзностью заверяет он меня. А я поражаюсь, какие

мужчины глупые, раз не могут понять то, что лежит на

поверхности.

— Здорово, — пожимаю я плечами, вешая полотенце

обратно.

— Какие у нас планы? — спрашиваю я.

— Планы у нас следующие. Сейчас ты спустишься, где

тебя будет ожидать Майкл. Он отвезёт тебя в салон, там тебя подготовят к вечеру. Затем привезёт, мы

переоденемся и поедем. Массаж, спа-процедуры, все

в твоём распоряжении и для твоего наслаждения, — перечисляет Ник.

— Зачем?

— Чтобы ты была моей королевой, крошка. Я хочу

произвести фурор...

— Хочешь показать товар лицом, — фыркаю я, обходя

его, но он хватает меня за руку, разворачивая к себе.

— Никогда не говори мне этого, Мишель. Я хочу

порадовать тебя, а не нарядить как куклу для

выставки. Хочешь, иди хоть так, мне всё равно. Но не

смей мне это бросать в лицо, — зло говорит он.

— А что хочешь ты, Ник? Хочешь прийти со мной и

обрадовать твою маму? Хочешь не упасть лицом, выбрав меня и показав меня во всей красе? Хорошо, я

согласна, — я вырываю руку, а затем вздыхаю, даже

не понимая, откуда такая ярость во мне. Обида, она

поглощает меня.

— Прости...просто мне не по себе, Ник. Не по себе, что

ты одеваешь меня, кормишь, а ещё салон. Я чувствую

себя продажной. Мне не удобно...ох, сложно

объяснить, — я запускаю руку в волосы и смотрю на

него, ожидая реакции.

— Мишель, так и должно быть. Мужчина всегда

заботится о той, кто с ним рядом. И это не

продажность, это необходимость отношений. Я не

принимаю современных взглядов о власти женщин в

мире наравне с мужчинами. Не отрицаю, что вы

можете быть умнее, чем мы. Но я устроен иначе. Моя

женщина будет со мной, будет принимать то, что я

хочу ей дать. И я хочу тебе это подарить, крошка. Хочу

показать то, что видел я, что знаю я. Хочу научить

всему и дать любую возможность двигаться в том

направлении, которое ты захочешь. Вот это я понимаю

под отношениями. И я понимаю твои чувства, тебя всю

жизнь считали экспонатом. Но я вижу только женщину, которая нуждается в опеке и защите. Нуждается во

мне.

— Прости меня, наверное, и я волнуюсь. Прости, не

знаю, что на меня нашло. Но и мне сложно принять

все это, — я показываю на кухню, а Ник приподнимает

уголок губ.

— Я знаю, что ты богат, Ник. Если раньше я могла

тебе сказать, что у меня все это есть. То сейчас...

— Сейчас тоже это можешь сказать, потому что все

моё — твоё. И я не хочу говорить больше об этом.

Прими это просто так, без каких-либо подозрений и

мыслей, догадок и выводов. Прими меня вот таким, желающим дать тебе лучшее, что я имею. Лучшее, что

есть во мне, — Ник подходит, обнимая меня за талию.

— Хорошо, — вздыхаю я. — Прости меня. Тогда я

пойду одеваться?

— Иди, а вечером мы будем танцевать. Ты и я, и пусть

все смотрят и завидуют, что мы это можем делать, — он чмокает меня в нос и отталкивает, шлёпая по

ягодице.

Вот о чём я и говорила, когда ты жаждешь услышать

от него иные слова, твоё сердце готово выплеснуть в

воздух тонну розового дыма, тебя больно бьёт о

землю, возвращая из твоих фантазий. Я не знаю, что

это за дрянная наша особенность, знать наперёд.

Возможно, это от неуверенности в себе или же в нём.

Не знаю. Но не хочу портить ему этот день, раз он так

настроен. И надеюсь, что завтра моя мрачная

внутренняя стерва расслабится.

Переодевшись, я прощаюсь с Ником и спускаюсь, чтобы встретиться с Майклом и без особого

энтузиазма поехать в салон. Конечно же, самый

лучший, самый закрытый, тот самый, который мне уже

не по карману. Я не имею права тратить деньги, которые лежат у меня на карточке, потому что даже не

знаю, есть ли они. У меня осталась только наличка, и

то пару тысяч.

Я вздыхаю, ложась на кушетку для массажа, и

стараюсь забыть обо всём. Только он и я, и этот вечер, который надо пережить. Я понимаю, что ему было

вчера не комфортно под взглядом матери, он не

ожидал этого появления. Но радость, которую я

испытала от его слов, была необходимой.

Я задремала, пока моё тело услаждали маслами, разминая мышцы. Затем меня отводят в личную

комнату, где предлагают лёгкий обед и чай. А после

всего этого, когда в голове одна эйфория, начинают