Может, не мой это ребенок?
Но что-то подсказывало, что в этих клетках столько же моего, сколько и Зай. А она рукой своей ладонь мою нашла и сжала, вырывая мне к черту душу.
Выть хотелось, со словами — ну почему это все у нас так?
Под какой несчастливой звездой родились оба, что нам приходится сквозь такие испытания проходить?
— Тонус есть, а так, в принципе, результаты УЗИ неплохие. Но нам нужно сделать забор крови на скрининг, в вашей ситуации лучше это сделать, не дожидаясь положенных сроков. Завтра с утра натощак кровь нужно будет сдать, если вы у Игоря Виталича лежите, тогда забор сделаете в его клинике, а пробирку привезете нам. И лекарства все придется отменить, токсичное действие на плод сейчас ни к чему.
Зай кивала в такт чужим словам, пока вытирала полотенцем бумажным гель, а я топтался, дожидаясь, когда отсюда выйдем. Руки дрожали, и думалось, что сегодня точно напьюсь, до беспамятства, чтобы хотя бы одна ночь прошла без снов и мыслей обо всем, что было сейчас в моей жизни.
Я врача за руку поймал, отводя в сторону:
— А теперь по чесноку, сколько шансов у ребенка родиться здоровым?
— Мало, — отрезала она, разом став деловой и даже сердитой. Руки в халат засунула, смотрела прямо и открыто. Не боюсь, мол, тебя, только я и не пугал, — но результатов скрининга надо дождаться, дальше будем думать.
Обратная дорога казалась вечностью, Зай сосредоточено смотрела вперёд.
— Я слышала ваш разговор с врачом, — сказала, наконец, когда мы остановились возле больницы в поисках парковочного места. Я заглушил двигатель, оборачиваясь к ней:
— Я не мог это не спросить. Кому-то из нас нужно быть… разумным.
Она усмехнулась горько, а я заговорил:
— Если бы только от меня что-то зависело, Заяц… Если бы я мог как-то повлиять…
Холодные пальцы коснулись моих губ, заставляя замолчать.
— Просто проводи меня и хватит на сегодня об этом. Я устала.
Дома меня встретил рыжий кот. Тёрся возле моих ног, но в квартиру не заходил — там теперь вместе с Ясмин и Таиром жила громкая Шанель. Кусаться теперь не лезла, зато обожала смотреть телик, лежа на моей подушке. Подумалось, что Шакировых в последнее время стало как-то много в моей жизни.
Таир собирался, я должен был доехать с ними до границы области, убедиться, что отсюда они смогут выехать спокойно. Решено было своим ходом, без поездов — самолётов. Мы были уверены, что мэр напрямую не станет атаковать Таира, чтобы забрать внучку, и это позволит выгадать немного времени, чтобы не с нахрапу лезть в говно.
Ясмин была грустной, перебирала бусины на своем зайце и со мной не говорила.
— Сорок один. Сорок два. Сорок три.
— Ясмин, — позвал, оседлав стул рядом с ней. Она голову подняла, но смотрела по — прежнему куда-то в себя. В такие моменты девочка меня пугала, хотя я уже привык к ее присутствию в собственной жизни. Хорошо, когда у тебя дома готовый ребенок, умеющий есть чисто, вытереть себе зад и отвечать на вопросы.
— Не хочешь со мной говорить?
— Ты не поедешь со мной и мамой?
Признаться, этого разговора я боялся. До того момента, как они исчезнут из моей жизни, все меньше времени оставалось, и разбитые чужие надежды осколками ранили и меня.
— Я приеду потом навестить вас, — пообещал, дёрнув легонько за прядь волос, но Ясмин отвела руку мою в сторону.
— Я думала, ты будешь с нами всегда. Чтобы защищать нас и не давать маму в обиду.
— Ее больше никто не обидит, — уж об этом я точно позабочусь, но для Ясмин этого оказалось мало.
Говорить со мной она больше не захотела, я не стал настаивать, ощущая досаду. Мне хотелось проститься с ней по-теплому, но маленький человек затаил обиду. В машину Таир устраивал ее сам, мы курили перед дорогой.
— Приедете, когда ей станет лучше, потом приступим ко второму этапу, — раз в сотый, наверное, повторил он мне. — Береги Зайнаб. За себя и за меня.
— Ты знаешь, я за нее жизнь отдам, — казалась, в словах много патетики, но это было правдой.
До конца области добрались за два часа, Таир, ещё две машины сопровождения и я на своей.
Проехался немного следом, наблюдая, как в потоке быстро исчезают габариты внедорожников. Включил аварийки, чуть спустившись с трассы, смотрел в темную полосу леса, над которой раскинулось звёздное небо. Одиноко было и хуево на душе, даже от сигарет уже тошнило.
Телефон в кармане мягко завибрировал, я включил его, ожидая сообщений от сопровождения, но это была Зай. Звонок в такое позднее время насторожил.
— Алло, — ответил, но она перебила, почти крикнув:
— Руслан, у меня кровь! Кровотечение открылось…
Глава 31. Зай
Меня затапливал жгучий стыд. Он душил, я то и дело касалась пальцами своей шеи, словно пытаясь снять петлю, ту самую, которая стискивала горло, не давая дышать.
Потому что я не дала и шанса. Крошечного шанса для крошечного ребёнка, маленькой горошинки в моем чреве. Я все решила за него.
Я не думала даже. Вспомнила о препаратах. Которыми меня Динар кормил до этого, наркотики… Усатый врач из этой клиники неуклюже шутил, что мою кровь можно было точкам продавать по весу, такая она была насыщенная наркотиком.
Если бы ребёнок родился больным? Инвалидом или умственно неполноценным? О, я бы любила его любым, всем сердцем. Но я знаю, что такое быть особенной. Отличаться. Когда за твоей спиной шепчутся, зная, что ты "такая". Со справкой даже, черт её дери. Как будто моё сумасшествие заразно. Как будто я наброшусь на них и съем, загрызу.
А еще Ясмин. Моя чудесная, неповторимая, в самом лучшем смысле этого слова особенная девочка. Даже это идеальное дитя ловили сочувствующие и брезгливые взгляды.
Я не хотела такой доли ещё одному малышу.
А ещё, в самой глубине себя я боялась. Стыдилась себе в этом признаться. Боялась, что все повторится. Вспоминала жаркую чужую страну, которую не мог сделать родной даже цветущий жасмин. Свои отекшие ноги, постоянную изжогу, голод, который я не могла утолить, потому что есть не могла — токсикоз. И ранний, и поздний. Все время. А потом малышка родилась. И я растворилась… И в любви к ней, и в миллиарде своих страхов. Я была так беспомощна. Наверное, прав был мой муж, настояв на госпитализации с послеродовой депрессией. Я не справилась.
И сейчас не справлюсь. Не смогу.
А теперь…все решается за меня. Я даже сказать ни кому не успела, что решила от своей горошинки, плоти и крови своей, плода моей несчастной, неудачной любви избавиться. Ребёнок сам утекает из меня, капля за каплей, покидает меня алыми кровавым кляксами на ослепительно белом постельном белье. Я смотрю на них и дышать не могу.
Потому что я хочу все назад вернуть, хочу передумать, хочу дать этому ребёнку шанс на жизнь. Хочу, чтобы он остался во мне. Сжимаю, стисткиваю ноги, словно это поможет ему во мне удержаться. Не шевелюсь. Кладу ладонь на живот и не говорю ничего даже — мне стыдно.
— Ну, как же так, — качает головой усатый врач — Как же так? Давайте мы вас скоренько на служебной машине доставим в гинекологию.
Я упрямо качаю головой и сажусь на стул. Нет, я не враг сама себе. Просто чувствую, как тонка грань, которая меня держит. Тоньше волоса, и готова вот-вот оборваться.
— Руслан…он сейчас придет. Он обязательно придёт.
Твержу, повторяю словно мантру. Он придёт, мой любимый гигант, он поможет мне удержаться на краю пропасти, за которой то, что я уже видела. Я там бывала, не раз. Именно туда, в пучину сумасшествия, меня любезно в спину подталкивал мой супруг.
Руслан пришёл.
У меня не хватило сил даже на улыбку, даже на приветствие. Я только слабо выдохнула и потянулась к нему всем телом. Он понял. Слова не нужны были. Он нёс меня на руках, проигнорировав каталку. А я дышала, сосредоточившись только на этом — дышать, несмотря ни на что.
Я понимала, что меня буквально везут прощаться с ребёнком, которого я сама приговорила. Но мне надо быть сильной. Ясмин нужна мама. Нормальная мама.
