Ответом был протяжный, глухой стон. Тело девушки выгнулось и дернулось несколько раз.
— Попроси, — велел, усмехаясь и дразня её пальцем — Ты снизу такая маленькая, сладкая, карамельная... моя!
Сам уже невыносимо страдая от рвущей напряженный член боли, всё же решил поиграть и с девчонкой, доставляющей ему эту боль, и с собственным терпением.
То погружая, то вынимая палец из пульсирующей ложбинки, припадал к ней губами, входил языком так, как входил бы собственной, ноющей и закаменевшей теперь плотью.
— Нейер Дангорт, — всхлипнула Амелла, прикусывая свои пальцы — Не мучайте меня! Это слишком... слишком!
Резко прекратив то, что невыразимо нравилось им обоим, прикрикнул:
— Как меня зовут, Мелли?
— ДЕЙРИЛ! — взвизгнула она, выгибаясь радугой — Дейрил! Пожалуйста!
С радостью и торжеством почувствовав искренность просьбы, Каратель, всего на момент отпустив Невесту, тут же разведя её ноги, резко вошел в горящее её тело, прижав его к себе, с тяжестью и какой — то злостью двигаясь в нём.
— Ещё, — шептала девушка, принимая движения желанной плоти и грубые, давящие поцелуи Палача — Еще! Хочу еще... еще!
Они разрядились одновременно, впившись друг в друга так, как будто желали слиться вместе. То ли всё ещё враждуя, то ли борясь, то ли боясь неведомой Силы, которая могла бы разделить их...
— Так хорошо никогда не было, нейер, — прошептала Амелла, обхватив обеими руками шею жениха и чувствуя его прерывающееся дыхание на своём плече — Правда.
— Если ты ещё раз назовешь меня "нейер" или "нейер Дангорт", — зашипел Каратель, крепче прижимая к себе девушку — Я тебя выдеру, Мелли. Мне надоело.
— Ну ладно, ладно, — затараторила покаянно девица Радонир — Дейрил! Но мне правда было хорошо...
— Я счастлив, — кивнул он — Постараюсь, чтобы так было... ну, если не всегда, то как можно чаще. Я, видишь ли... Ладно. Теперь о другом.
С сожалением отпустив Невесту, Дангорт, содрав с диванчика плед, завернулся в него. Ничего другого под рукой не оказалось.
— Нейер... Дейрил, — тут же поправила себя Амелла, подвинувшись, давая место жениху рядом с собой — Теперь скажите мне, что произошло. Где ваша одежда, почему вы пришли сюда в таком виде? Случилось ведь что — то серьезное! Я чувствую. Вы же, вместо того, чтобы...
— Вместо того, чтобы объяснить, — рыкнул он — Я тебя трахнул. И что? Тебе ведь понравилось, разве нет? Всё остальное тебя не касается, дорогая.
Удовлетворившись коротким кивком и смущенным хихиканьем, продолжил:
— Теперь так, Мелли Радонир. Сейчас ты идешь в купальню. Потом есть и спать. К ночи ты понадобишься мне ясненькая, живенькая и хорошо соображающая.
— Что? — похабно гыгыкнула девица Радонир — Ночью... а, понятно. Вам мало, как всегда, нейер светлый! Боюсь представить, что ночью будет.
Каратель поворочался и ответил, заложив руки за голову и уронив на пол небольшую, диванную подушку:
— Не бойся. Ночью будет наша свадьба.
— ЧТО? — опешила Амелла — Да почему ночью — то?!
— Потому что венчаться придется тайно. У нас с тобой нет официального разрешения на брак, дорогая моя девочка.
Девица Радонир раскрыла рот, намереваясь много чего сказать...
Но тут же закрыла его и, замолчав, прижалась щекой к обнаженной груди Карателя, испещренной шрамами и крохотными, мелкими чешуйками, незаметными даже ему самому.
По напряжению, растущему и ощутимому уже почти плотски, нетрудно было догадаться, что времени ни у него, ни у неё...
...ПРОСТО НЕТ. Нет...
И НЕ НАДО.
Глава 26
Их свадьба была странной.
В высшей степени странной. Всё происходящее напоминало сразу и скомканный лист бумаги с полустертыми, недописанными фразами, неразборчивыми знаками, выполненными беглым почерком, неаккуратной вязью.
Всё происходило в большом, полупустом нижнем холле дома Карателя.
Нет, совсем не в том, полутемном, строгом и прохладном, начинающемся прямо от входных дверей и тянущемся до лестниц наверх.
Совсем не в том, в который ступила когда — то насмерть перепуганная россказнями Нелли, глупая Амелла Радонир, насквозь промокшая и продрогшая до костей, трясущаяся, растерянная, с наполненным обломками лезвий и осколками льда сердцем.
Влево от этого холла, если пройти несколько шагов и, чуть свернув, остановиться, можно было увидеть плотно закрытые двери, такие же темные, деревянные и тяжелые, как и во всём поместье нейера Дангорта. Вообще, помещение это предназначалось для танцев и праздничных вечеров, однако же никогда не использовалось по назначению. Танцев и празднеств в этом доме отродясь не бывало.
Слуги открывали двери сюда очень редко, и то только для уборки. Даже когда Амелла проходила обязательный курс по этикету, для тренировки танцев и походки предлагалось и ей, и учителям пользоваться маленьким зальчиком наверху, так как тот был и поуютнее, да и отапливался получше.
Громадная комната всегда была полузаброшена, темна и холодна аки лоно дряхлеющей, отжившей уже свой век законной жены, помененной всё ещё не желающим сдаваться преклонному возрасту и болезням супругом на юную, пылкую и наивную, голубоглазую пассию.
Вот так было всегда. Но не теперь. Не сегодня!
Сегодня же, в эту странную, смурную, непрозрачную ночь зал был хорошо освещен и прогрет.
Тяжелые, плотно задернутые шторы, натертый пол, начищенная люстра и громоздкие, темные канделябры отнюдь не добавляли официоза, в воздухе витали сладкие ароматы сгоревших трав, благовоний и чуть чуть духов... Здесь теперь было почти уютно, и даже двери, прикрытые неплотно, напоминали не суровый заслон, а удивленно полураскрытый рот.
Итак, когда ночь, обозначив свои права, задела поместье огромным крылом темной птицы, кое как задремавшую от действия успокаивающего отвара, девицу Радонир, ласково потрясли за плечо.
— Вставайте, нейра, — голос Райны влип в сон, как ягоды в свежее тесто — Давайте одеваться! Пора уж. Давайте, давайте... Тааак. Сначала личико умоем. А водичка теплая, теплая...
