Когда я заканчиваю говорить, то чувствую влагу на своих глазах. Глаза Харпер тоже блестят от подкативших слез. Становится тихо, даже Ева притихла.
Стоит мне вспомнить о Еве, как она снова дает о себе знать. Женщина походит ко мне со спины:
– Я собираюсь подать в суд и отсудить полное право опеки над Джули. С тобой она не останется.
Я даже не оглядываюсь, когда она уходит. Знаю, что это не пустые угрозы, и она сделает все возможное, чтобы своего добиться.
– Значит, все это… все было ложью? – Губы Харпер дрожат, будто она пытается улыбнуться, но тут же печально опускаются.
– Нет, мы с тобой; то, что я к тебе чувствую – не было ложью. – Мне стоит огромных усилий, чтобы оставаться на месте, потому что я адски хочу оказаться рядом с ней, притянуть ее к себе и вымаливать у нее прощения столько, сколько нужно.
Взгляд Харпер ясно дает понять, что она мне не верит, и хотя это ранит, винить ее я не могу.
– Забавно, я вдруг поняла, почему ты был такой, когда мы познакомились. Ну, то, что мне казалось знакомством, – поморщившись, поправляется она.
Страшно представить, какие мысли сейчас у нее в голове.
– И почему же?
– Ты меня ненавидел. Или все еще ненавидишь, я больше ни в чем не уверена, – негромко бормочет она.
Выдохнув, я запускаю руку в волосы. Мне надо оставаться спокойным, иначе могу напугать ее еще больше, и тогда она уйдет, а я не могу допустить, чтобы мы так расстались. Удача, что она меня вообще слушает.
– Харпер, я люблю тебя. Это правда и всегда было правдой, – пытаюсь достучаться до нее я.
Она ничего не отвечает, закусив губу.
Я подношу руки к лицу и тру тыльной стороной ладоней глаза. Черт! Мне хочется кричать от отчаянья и ужаса – неужели я потерял ее навсегда?
– Мое отношение к тебе в самом начале было… это было разочарование и злость.
Она сводит брови вместе, явно не понимая меня, но слушает. Это главное.
Я начинаю объяснять:
– Когда я увидел, что ты занимаешься саморазрушением, вместо того, чтобы… делать что-то со своей жизнью, я разозлился. И почувствовал разочарование, потому что когда я увидел тебя впервые, когда врачи пытались вернуть тебя, то подумал, что ты должна жить. Подумал, что в тот вечер смертей было достаточно. Моя сестра умерла, ее муж умер, тот парень, который убил их – тоже, – и я даже не мог пойти и набить ему морду. Ты была единственная, кто боролся за жизнь в тот момент, – я указываю на нее рукой. Харпер слушает меня, моргая и почти не дыша. – Мне только что сообщили о смерти моей сестры и Пола, а я стоял перед комнатой реанимации, смотрел сквозь окно на тебя и все, о чем мог думать: живи, живи, черт возьми, хотя бы ты.
Я знаю, что мой рассказ может еще больше оттолкнуть ее, если это только возможно. Но она давно заслуживает правды, даже если это будет последнее, что я скажу ей.
– И когда я увидел тебя спустя несколько месяцев, увидел, что ты с собой делаешь, то подумал: какого хрена? Почему ты спускаешь свою жизнь в унитаз, ведь в последний раз она так тяжело досталась тебе.
«А еще на какое-то время я стал сомневаться, что она действительно заслужила этот шанс. Почему ни Элли или Пол, а девушка, которая напивается в барах, спит с неудачником и не имеет ничего, кроме пустоты внутри?»
Этого я Харпер не говорю. Подобные размышления оставили меня, когда я услышал ее разговор с Джули. Тогда я понял, что Харпер Рэй не пустышка, просто она сломанная. И то, что она делает – ее способ справиться с болью.
С того момента мне стало трудно злиться на нее за то, что вместо моей сестры или Пола выжила она.
Я больше ничего не говорю. Харпер тоже молчит, о чем-то раздумывая. Она, конечно же, пережила потрясение. Мне надо дать ей время все осмыслить. Я готов ждать сколько надо, но мне нужно знать, что правда не оттолкнула ее от меня навсегда.
– Тебе надо было рассказать мне с самого начала.
Когда она говорит это, я чувствую робкую радость и надежду, но тут же себя осаживаю. Не следует торопиться с выводами. Это еще не значит, что она готова меня простить.
– Я знаю. Я много раз думал о том, что должен тебе рассказать, но каждый раз находил причину отложить этот разговор. Я не хотел напугать или оттолкнуть тебя, ведь все это…
– Похоже на сюжет какого-нибудь ужастика, – оборвав меня, произносит Харпер, заставив меня смутиться.
– Должно быть так и есть. Все это кажется тебе жутким, – соглашаюсь я.
Она коротко, отрывисто смеется.
– Мне не кажется – это на самом деле жутко, Майкл, – безапелляционно заявляет она.
Я киваю, проглотив все возражения. Пусть говорит что хочет, кроме того, что больше никогда не хочет меня видеть.
– Что, по-твоему, я должна сейчас думать? Что парень, в которого я влюбилась, оказался психопатом? – ощетинивается Харпер, враждебно поглядывая на меня.
– Харпер, все, что ты узнала обо мне до этого – правда. Я все тот же Майк и я чертовски сильно тебя люблю. – Я заставляю себя улыбнуться, хотя я в панике. Я облажался по-крупному. С Джули, с Харпер, а еще я не явился на свою лекцию и никого об этом не предупредил.
Черт!
– Разве ты сам не понимаешь, насколько все это… ненормально?! – Она начинает ходить от двери к окну и обратно, держа между нами дистанцию. – Ладно, ты захотел узнать, что со мной – с совершенно незнакомой тебе девушкой. Допустим. Ты мог написать мне в Фейсбук или мог постучать в мою дверь и сказать, кто ты. Но ты купил дом и поселился напротив! – Она недоуменно качает головой. – Это безумие!
Да, когда она так говорит, это действительно выглядит безумием. Может у меня и правда помутился рассудок, когда я решил въехать сюда?
– Я на самом деле искал дом и то, что мой риэлтор показал мне именно этот дом – чистая случайность. У меня не было цели поселиться напротив и шпионить за тобой в окно!
Харпер фыркает, недоверчиво косясь на меня. Конечно, меня это не оправдывает, это слабая отговорка. Но, боже, как мне доказать ей, что я не псих, который вынашивал планы навредить ей?
– У меня голова кругом идет, не знаю, что и думать. – Харпер кладет руки на голову, прикрыв глаза. – Даже если бы я тебе поверила, а я не говорю, что это так, но, Майк, – она делает паузу, чтобы глубоко вздохнуть, – я была в машине, из-за которой погибла твоя сестра. Если бы я не попросила Френка отвезти меня домой, у Джули все еще были бы родители. – Ее лицо искажается, и она отворачивается, пытаясь скрыть слезы.
– Это не твоя вина, Харпер. – К черту, я не могу оставаться на месте, когда она в таком состоянии! Мне нужно, просто необходимо прикоснуться к ней. Готовый к тому, что она снова попытается увернуться, я подхожу к Харпер, но на этот раз она не возражает. – Это был несчастный случай и еще этот обдолбанный идиот, но ты здесь ни при чем. – Я кладу ладонь ей на щеку, мягко заставляя посмотреть на меня. – Ты не могла знать, чем закончится та поездка.
Я не лукавлю, когда говорю ей все это. Она никогда не была той, кого я обвинял в случившемся, хотя это не значит, что я не испытывал злость на нее, когда увидел, чем она занимается вместо того, чтобы ценить данный ей шанс. Теперь я знаю, что тем самым она просто пыталась справиться с последствиями. Как могла.
– Я не могу. Все это… слишком! – Она вздыхает и нервно трет ладони друг о друга. – У меня в голове такая путаница! – признается она, болезненно улыбнувшись.
Мои руки безвольно повисают вдоль тела. Решение за ней, но я лишь надеюсь, что она не поставит на нас крест.
– Думаю, мне лучше… пойти домой и… подумать обо всем. – Она трет шею, избегая моего взгляда.
– Тебе надо подумать, я понимаю. – Я изо всех сил держу себя в руках, чтобы не начать умолять ее немедленно пообещать мне, что между нами ничего не изменится. Давить на нее в такой ситуации было бы неправильно. – Я дам тебе столько времени, сколько надо.
Моя паника возрастает, когда я смотрю, как она идет к двери и пытаюсь убедить себя, что все будет хорошо. В итоге все должно быть хорошо.
