— Я рад, что парень жив. Значит, я все-таки не виноват в его смерти, и мне сейчас стало чуточку легче. Но я попрошу тебя кое о чем…
Мужчина достал из ящика стола что-то тяжело и медленно положил на стол. Я перевел взгляд на предмет и замер. Девятимиллиметровый пистолет Макарова.
— Будет лучше, если это решение примешь ты. И в случае чего сделаешь это профессионально, чтобы никто не подкопался. А дочери скажи, что я люблю ее. Пусть простит меня. Вся правда у меня в сейфе, код — это год ее рождения, там же у меня сбережения, ей на безбедную старость хватит. Часть отдать Максу за все причиненные страдания.
Глаза налились кровью и при этом были полны слез, Я просканировал пространство и понял, что прямо сейчас любое движение может сыграть с нами плохую шутку. Так что стал говорить, отвлекать. Я не пришел сюда чинить возмездие, и я не Господь Бог, чтобы судить. Генерал напрягся, резкими движениями уверенно схватил пистолет. У меня волосы встали дыбом, потому что я не могу даже вообразить себе такой исход. Не с ним. Не с человеком, который всегда олицетворял титаническое спокойствие.
Баталов снял пушку с предохранителя и толкнул Макарова в мою сторону. Я не успел обхватить рукоять, потому что мужская рука перехватила пистолет. Перебитые костяшки и тату в виде змеи. Макс.
— Тебе не кажется, что это решение должен принимать я? Я тут потерпевшая сторона! — Ракитин появился словно из воздуха. Мы были настолько поглощены разговором, что и слона бы не заметили. Он уверенно обхватил рукоять пистолета и навел его на Баталова. Тот уже не соображал ничего, просто смотреть все так же странно-спокойно, обреченно. Он готовился принять свою участь?
— Макс, опусти, — я подскочил с места, на что получил предупреждающий взгляд и рывок рукой.
— Не отсвечивай, Каин, я все понял, главное, что теперь запись этого разговора у меня имеется. А теперь ты, — он направил дуло прямо в голову Баталову. Тот не шевелился все это время, только сжимал руками подлокотники кожаного кресла.
Ситуация, однозначно, повторялась, только теперь у нас другие участники, но я упрямо был наблюдателем. Жаль, что табельное осталось в машине. Как жаль, мать вашу, а то было бы комбо в кубе!
— Ты думаешь, что вершитель судеб, да? А вот нихуя.
За этими словами прогремел выстрел. Оглушающе громко в замкнутом пространстве. Вот он конец? Макс выстрелил не раздумывая. А я не успел среагировать вовремя, никто бы не успел прочитать мысли Ракитина в тот момент и предотвратить содеянное. В ужасе перевел взгляд на сгорбившуюся фигуру бывшего начальника. Пуля пролетела в сантиметрах от Баталова и пронзила деревянную колонну ровно за тучным телом.
— Я не хочу, чтобы ты подох, Баталов, но я хочу свое имя назад и хочу полцарства в придачу, а так как твое царство — это твоя дочь, то я хочу твою дочь. Раз уж она так дорого далась, ценою в мою жизнь, я точно имею на нее право. Заслужил.
Это подействовала как ушат с холодной водой. Макс поставил пистолет на предохранитель и резко кинул оружие на стол. Громкий звук заставил генерала вздрогнуть. Мы все находились в немом шоке.
40
КАИН
«Мне отмщение и Аз воздам».
(Послание к Римлянам апостола Павла, гл. 12, ст. 19)
— Ты в своем уме? — я заорал так, что меня наверняка в соседнем поселке слышали. Я все мог понять: обиду, злость, ненависть, желание отомстить и ударить побольнее — но месть женщине? Это уже за гранью. Особенно после Насти, он же отпустил ее, без вопросов, без препятствий. А теперь что? Переклинило?
— Ты не ори, Каин, не на базаре, — он сунул руки в карманы, склонил голову в бок и ухмыльнувшись произнес: — Он забрал у меня жизнь, — указал пальцем в сторону сидящего молча Баталова, который, казалось, еще не успел оправиться от шока, — твоими руками. Я имею право требовать компенсации, и цену я назвал, а теперь, будь добр, выйди за дверь и оставь нас наедине.
— А не пошел бы ты…
— Руслан, оставь нас, — генерал внезапно пришел в себя. Я хотел возразить, а потом повернулся, посмотрел на него и по взгляду все понял.
Ему это нужно было. Груз вины будет преследовать каждого из нас еще очень долго, и, если мы с Феликсом оказались лишь пешками на шахматной доске, то Баталов был тем, кто расставлял фигурки. Я снова глянул на Макса, а потом кивнул и быстрым шагом покинул кабинет. Воздух вокруг казался обжигающе горячим, в грудной клетке словно пожар разбушевался и пламя сжигало все на своем пути. Все, во что я верил, разрушилось в один миг, раз, и все, как карточный домик, попавший под дуновение ветерка из распахнутого настежь окна.
Выйдя из кабинета и прикрыв за собой дверь, я проследовал во двор, где уже во всю лило, как из ведра. В кармане отыскал пачку сигарет, усмехнулся про себя, обещал ведь бросить, Настя обязательно учует запах табака, за что мне, несомненно, прилетит. Но сейчас, в этот самый момент мне это было необходимо. Вынув из пачки сигарету и зажигалку, закурил, втягивая в легкие едкий сигаретный дым. Я простоял вот так под навесом, глядя куда-то в пустоту, не менее получаса прежде, чем появился Макс. Напряженный, лицо сосредоточенное.
— Для меня найдется, — он кивнул на сигарету, что я зажимал между мальцами, уже третью за это время. Молча кивнув, я вынул из кармана пачку и протянул ему. Подождал пока он закурит, а потом начал разговор.
— Правда станешь мстить девчонке за грехи отца? — я посмотрел на него со всей серьезностью во взгляде, на какую только был способен.
Вглядывался пытливо ему в глаза в поисках ответа, но ничего не нашел. Макс и раньше был чистым листом, мало кто мог считать его эмоции, а с возрастом и тем опытом, что с ним приключился, и вовсе стал непроницаемой кирпичной стеной, без единой пробоины.
— Мстить? — он рассмеялся внезапно, запрокинув голову назад. Ему потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться, а я молча ждал, не понимая, что именно его так рассмешило. — Я в прошлый раз тебе сказал: я был, есть и останусь офицером, как бы там ни было и что бы ты там ни думал. А офицеры с женщинами не воюют.
— Тогда зачем? — я не понимал, что за игру он ведет, а он не спешил выкладывать карты на стол.
— А вот это уже тебя не касается, — он помолчал, а потом добавил многозначительно: — Каин.
Я не знал, что ответить. Моя кличка из его уст звучала крайне насмешливо. Мне было нечего сказать, словно все слова в одно мгновенье из головы повылетали, а груз, давивший на плечи, стал в тысячу раз тяжелее. Вот она, твоя реальность, Каин, невиновный друг, которого ты казнил без суда и следствия, занес пистолет и нажал на спусковой крючок. А теперь он стоит перед тобой, живой и при этом несмотря ни на что не потерявший честь. Смог бы ты также? Пройти через Ад, предательство друзей и вернуться человеком? А он смог. Не сломался.
— Да ладно тебе, — он похлопал меня по плечу, явно считав мои мысли. — Просто не лезь в это. Ты не поверил мне в прошлый раз, сделай это хотя бы в этот. Ты мне должен, брат.
Я отвернулся, горечь во рту была невыносимой, а в ставший поперек горла ком не давал вдохнуть. Запрокинув голову, прикрыл глаза и до боли сжал пальцами переносицу. Мне под сраку лет, я прошел войну, я видел то, что нормальному человеку и не снилось, и в своей жизни я только дважды позволил себе слезы. В первый раз, когда выстрелил в лучшего друга и сейчас, когда он вернулся.
— Как? — прохрипел я, все еще пытаясь сделать нормальный вдох.
— Как я выжил? — правильно понял Макс. — Да хрен его знает, видимо, на том свете кто-то решил, что мое время еще не пришло, во всяком случае, не так. Я с того обрыва прямо в реку слетел, течение прибило к берегу, так мне сказали. Знаешь, что спасло мне жизнь? — он усмехается.
— Что?
— Две пачки сигарет во внешнем и внутреннем кармане, и ватная прослойка между ними. Недостаточно, чтобы остановить, но достаточно, чтобы замедлить пулю. Так что, кто бы что ни говорил, а курить я точно не брошу, — хмыкнул Макс, а я снова не нашелся что ответить. — Меня с того света местные переправщики вытащили.
