ответ ни о чем, в очередной раз ранит мое изуродованное шрамами сердце, но я не рискую уточнять его значение. – Буду ждать на улице. Дамир проводит.
Чего я жду? У Зверя, в отличие от меня, есть семья. Есть ребенок, есть родители. Даже жена есть. Я сама не знаю чего хочу, но мне точно не стоит рассчитывать ни на что хорошее рядом с ним.
Он монстр. Бандит. Головорез, каких поискать. И ни один нормальный человек не должен желать остаться с ним навсегда. Ни один.
Даян уходит из номера, оставляя меня одну. Понурое бледное отражение в зеркале напоминает мне о том, что вчера произошло. Доктор сказал, что мне нельзя волноваться. Только это невозможно.
Каждую секунду я чего-то боюсь. Моя жизнь напоминает страшный фильм, в котором я никогда бы не хотела оказаться.
Мы проезжаем буквально пару кварталов прежде, чем останавливаемся у кафе.
Панорамные окна от пола до потолка, отличный вид на оживленную улицу. Правда, и мы как на ладони.
Даян, как и обычно, делает заказ за меня, а потом ставит передо мной порцию, которую просто невозможно съесть.
Но я все равно уныло ковыряю вилкой в блюде.
Зверь и Бакир о чем-то негромко переговариваются. Позже обсуждают маршрут предстоящей поездки.
Я не слушаю. Подробности знать мне незачем, от меня все равно ничего не зависит.
Рассматриваю Даяна. Его вид уже не наводит на меня ужас. Будто он стал другим. Но это не так. Зверь не поменялся. Изменилась я.
Теперь я смотрю на него, как на обычного человека, все реже думая о том, кто он.
Вижу лишь напряженное, усталое лицо с жесткими четами. Даян хмур, как и обычно. Это придает его выражению грозный вид.
Мужчина лишь на секунду переводит на меня холодный взгляд, не выражающий ничего. Зверь тоже устал. Я знаю. Отдых ему нужен не меньше, чем мне.
Его короткие темно-русые волосы небрежно уложены в прическу. Щеки покрыты легкой щетиной.
Широкие скулы, довольно крупный лоб, четко очерченные губы и голубые глаза, прямо как у меня.
Расписанные темными узорами руки и грудь, где нет ни миллиметра нетронутой кожи.
Я хочу запомнить это все. Сохранить в памяти образ этого человека, разрушившего все, но и оставившему в сердце отпечаток иного рода, такой, что заставляет простить.
Даже на расстоянии мне удается чувствовать твердость его мышц, их силу, мощь, которой обладает этот мужчина.
Я голову теряю. Рассудок туманит от его близости. Сознание плывет всякий раз, когда стальная хватка притягивает меня ближе.
Я даже к грубости его привыкла, к животной страсти и манере общения. По-другому он не умеет, и не сможет никогда. Жесткий. Прямолинейный. Скупой на эмоции.
Чумазый мальчишка забегает в кафе, направляясь прямиком к нам.
Он несется прямиком на Даяна, а тот нисколько не удивляется.
Я заинтересованно наблюдаю за происходящим, пока мальчик, лет десяти, что-то шепчет ему на ухо.
Зверь кривится. Информацией он явно недоволен.
Мужчина вытаскивает из бумажника купюру и отдает мальчишке, похлопывая его по плечу.
– Что случилось? – интересуется Бакир у друга.
– Китаец хочет что-то перетереть. Говорит, это важно.
– Поезжай, – одобрительно кивает «правая рука» Даяна. – Мы подождем.
Зверь как-то странно смотрит на сидящего рядом мужчину, потом переводит взгляд на меня, точно размышляет, стоит ли уезжать.
– Пальцем не трогать, понял? – мужчина сверлит друга взглядом. Не понимаю, почему так боится оставлять меня с Бакиром. Он уже ни раз показал, что ему можно доверять. К тому же, мне более или менее комфортно в его обществе.
– Я скоро, – Даян поднимается со своего места, и укладывает руку мне на щеку. Гладит.
Он уходит. Садится в автомобиль и быстро удаляется в неизвестном мне направлении.
Я провожаю его машину взглядом. Не знаю зачем смотрю, но не могу оторваться. Слежу за автомобилем до тех пор, пока он не скрывается за поворотом.
Но как только машина исчезает из виду, за углом происходит мощный взрыв. На перекрёсток вылетает колесо и раскрученная дверь, подтверждая, что взорвался именно внедорожник Даяна.
В ушах появляется гул. Окружающая обстановка замирает. Просто перестает существовать для меня.
– Нееет! – кричу я, разрывая горло. – Нееет!
Подступающую истерику невозможно контролировать. Она сильнее. Она рвет изнутри и клокочет так сильно, что я сама хочу умереть.
Хочу выбежать из кафе. Я должна помочь ему, если это еще возможно. Я не могу его потерять. Не могу потерять! Нет! Не так! Не сейчас!
Чьи-то крепкие руки хватают меня сзади. Зажимают. Не дают двинуться с места.
– Пусти! Пусти! – кричу я. – Даяяян!
Я не могу поверить в то, что случилось. Пинаюсь и лягаюсь в попытках выбраться. Кричу и плачу до тех пор, пока силы не покидают тело.
– Все, все, – Бакир прижимает меня к себе успокаивая.
Мы сидим на полу в кафе практически в одиночестве. Я сотрясаюсь в немых рыданиях, а он просто держит меня, просто не выпускает, просто обнимает своими здоровенными ручищами.
– Я не могу тебя потерять… – обессилено шепчу я. – Ты не можешь просто так оставить! Не можешь умереть! Не можешь…
Бакир помогает мне подняться с пола.
Соображаю я плохо. До сих пор не слышу ничего вокруг и, кажется, полностью выпадаю из реальности.
– … поняла меня? – спрашивает Бакир, а я киваю. Отвечаю согласием на вопрос, который даже не услышала. Мне плевать. Пусть делает, что хочет.
Мужчина помогает мне забраться в машину и пристегивает. Сам садится за руль, и мы уезжаем в неизвестном направлении. Я не знаю куда, и не хочу спрашивать. Неважно… Это неважно…
Не знаю сколько времени мы проводим в дороге, но я засыпаю. Опустошенная истерикой, проваливаюсь в сон, просто прикрыв глаза.
Они горят и режут. В висках пульсирует невыносимая боль. Адская даже. Кажется, что череп вот-вот взорвется. Пусть. Пусть так и будет.
Яркий солнечный день сменяется унылым серым ненастьем.
Дождь сначала просто накрапывает, а потом обрушивается на нас мощным летним ливнем.
Проезжая обрывки лесополосы, мы проходим стороной какой-то небольшой город. Он мне незнаком, но точно находится достаточно далеко от столицы. В это ошибаться я не могу, ведь повидала много подобных.
– Мы должны были проверить, – произношу я, едва размыкая губы. – Почему мы не проверили?
– После такого взрыва шансов на выживание нет, – Бакир своим уверенным твердым голосом лишает меня последней надежды. – Надо смириться.
– Почему все бросают меня,
