Че шумим? – худощавый парнишка с важным видом заходит в комнату.
– Позвонить дай, – говорю я ему.
– С хрена ли? – ухмыляется он.
– Телефон дал, – рычу в ответ, зверея за секунду.
– Свят, да не жмись, – в поле зрения появляется второй, покрепче. – Пусть звонит. Быстрее свалит отсюда – нам меньше работы.
В отличии от напарника, он глядит на меня с опаской, и правильно делает. Им просто повезло, что я в клетке.
Первый протягивает мне дешевенький мобильный, а я по памяти набираю номер Бакира. Первым делом, хочу про Милану узнать. Меня это вопрос сейчас больше всего беспокоит.
«Абонент временно недоступен», – вещает противный электронный голос снова и снова, но я не прекращаю попытки дозвониться до друга.
– Сука! – ору, когда становится предельно ясно, что трубку он не возьмет.
Телефон летит в стену, потому что ярость получает контроль над сознанием.
– Сука! Сука! – повторяю я, когда в голове четко складывается неприятная картинка. Бакир, падла! Убью!
– Ах, ты, мразь! – вопит мент, только что лишившийся смартфона. – Ты че, сука, творишь?
В комнату забегают еще двое дежурных.
– Новый купишь, – как можно более спокойно отвечаю я. Чего-чего, а связываться с ними сейчас не стоит, без денег и документов я обычный бомж. – Мало что ли тебе государство отстегивает?
Последняя фраза оказывается явно лишней. Менты наваливаются на меня вчетвером, дубася кулаками и резиновыми дубинами.
Я бы мог раскидать их при желании, но мне очень нужно на волю, и чем быстрее, тем лучше. Поэтому я позволяю приматам воспользоваться временным превосходством, подставляя бока под их довольно сильные удары.
Когда мужчины уходят, я со злости ударяю кулаком о стену. Потом еще раз. И еще. Бью до тех пор, пока не разбиваю костяшки в мясо.
Меня выпускают через два дня, сняв все обвинения: и в угрозе оружием, и в порче имущества, и в избиении полицейских (в начале драки, я все же не удержался и вмазал одну из них по сальной морде).
Выяснив, наконец, мою фамилию, сам начальник РОВД лично приносит мне извинения, и обещает наказать тех, кто держал меня в клетке столько дней.
Меня даже домой отвозят на ментовской бобике, и, разве что, ковровую дорожку до двери квартиры не стелят. Обезьяны безмозглые.
Да, мне приходится вернуться в собственную квартиру, где я не был года четыре. Не люблю ее.
Здесь есть запасные документы и одежда. Короче, все, что мне нужно в ближайшие пять минут.
Принимаю душ, переодеваюсь. Снова пытаюсь дозвониться до друга. Трясет всего, когда я думаю о том, что меня предал самый близкий человек. Только вот зачем?
Но даже этот вопрос волнует меня не так сильно, как судьба Миланы, моей маленькой испуганной девочки.
Желание раскроить Бакиру череп, если он хоть пальцем тронул мое, сейчас горит внутри намного сильнее, чем жажда мести, которая вела меня еще три дня назад.
Для начала решаю наведаться к Китайцу, как и хотел изначально, потому что думал, что предал меня именно он. И этой причастности я до сих пор не исключаю.
Милана
Мы живем с Бакиром и его сестрой уже неделю.
Мало это или много, я не могу понять. Для меня – это вся жизнь. Новый ее виток, который вряд ли теперь имеет шанс смениться чем-то другим.
Я не рискую спрашивать у Бакира уедем ли мы отсюда. Очевидно, что в ближайшее время точно нет.
Он привозит из города все необходимое. Еду, посуду, одежду, и даже бытовую технику, если нужно.
Я ничего не чувствую. Лишь пустоту. Точно внутри нет ничего.
Боль постепенно сменилась этим чувством, которое теперь повсеместный спутник моего безрадостного существования.
Сестра Бакира Надира, оказалась довольно приятной девушкой. Она все время пытается растормошить меня, придумать что-нибудь такое, чтобы вырвать из уныния. Но такая методика помогает, разве что, сиюминутно. Только на время получается забыть.
А потом все возвращается. Мне снова хочется сдохнуть.
Пару дней назад Надира даже уговорила брата свозить нас в торговый центр. Он долго ломался, но в итоге все же согласился.
Это было очень забавно. Мужчина таскался за нами по магазинам, неусыпно контролируя все, что происходит вокруг. Буквально в каждом прохожем он чуял угрозу.
Да, наверное, нам легко рассуждать, ведь мы не знаем всей правды, и не вмешиваемся в нее, а Бакир все время находится на стреме. Седьмым чувством пытается уловить приближение опасности.
А когда мы вернулись домой, у него просто сорвало крышу. Он орал так, что ни я, ни Надира, не могли узнать его.
– Это в последний раз, когда я позволяю вашим тощим задницам покидать территорию участка! – бранился мужчина. – Последний гребанный раз, вы подстрекаете меня на это!
Мы лишь виновато пожали плечами. Ну что тут скажешь?! Пока Бакир нас защищает – придется слушаться.
Через день он все же отпустил нас на вечернюю прогулку по нашему глухому поселку, что уже успело войти в привычку. Дал слабину.
Почти сразу, как мы начали жить вместе, я стала замечать, что небезразлична этому мужчине. Теперь я даже понимаю Даяна, почему он постоянно был недоволен.
Мои губы искривляет усмешка, когда я вспоминаю об этом. Мне до сих пор кажется, что для Зверя я что-то значила, что-то большее, чем кукла для сексуальных утех.
Я все равно не могу увидеть в нем убийцу, того, кто жестоко расправился с моими родителями, даже несмотря на то, что раньше именно так и думала.
А теперь сердце тоскует. Бандит поселился в нем против моей воли, и эти чувства душат.
Бакир же явно проявляет симпатию, и даже заботу. Но это никак не отдается внутри меня. Не задевает. Не ускоряет сердце. Не сбивает дыхание.
– Почему не пошла на прогулку с Надирой? – спрашивает он, останавливаясь на пороге моей комнаты.
Я расчесываю волосы после душа.
– Мне хотелось побыть одной, – отвечаю я.
– Ты должна бороться, слышишь? – его голос понижается, когда мужчина подходит ко мне.
Я чувствую его дыхание на своей коже. Так близко он останавливается.
Бакир осторожно обхватывает меня за плечи. Его смуглые пальцы отчётливо выделяются на моей белой коже. Я смотрю на него через зеркало.
Он не спеша проводит ладонями по моим рукам вниз, и голову наклоняет ниже, вдыхая аромат моих влажных волос.
Я отстраняюсь.
– Да что тебе надо, я не понимаю? – кажется, он начинает раздражаться.
–
