Узрев таковое позорище, не стала бы ты мешать счастью, нашедших друг друга посреди многочисленных соблазнов и настоящих, а не вымышленных тобою грехов, любящих чисто и пресветло, сердец и душ.
- Но ведь вы - мужчины, сынок мой Квотриус, а Господин наш, к тому же - брат тебе, пускай и сводный. Вы соитиями своими Господа гневаете!
Любили бы вы друг друга не плотски, по-братски, да разве пошла бы я на такие деяния - предлагать себя взамен на убийство, ведь я душу свою погубила прелюбодеянием.
Святой старец отпустил мне грех всей жизни моей - жизнь в качестве наложницы отца твоего, но больше в паломничество мне уже не идти - буду крестить народ Уэскх`ке, решила я, узнав о сослании к братьям моим.
Как же теперь мне - прелюбодейке, дважды замыслившей убийство и даже убившей по оплошности невиновного, крестить других?
- Не желаю слушать я твои бредни, Нывгэ.
- Нина! Нина! Нина!
- Не кричи. Господина дома и брата моего Северуса разбудишь или отца с мачехой, тогда тебя накажут. Ты этого хочешь?!
- Да! Хочу наказания, заслуженного, страшной боли желаю, мученицей хочу стать, искупить страданиями вину мою перед Господом! Распятия жажду, хоть и чародейского, но столь болезненного, мук иных! Всё, на что чародейство злобное и грешное способно супротив человека!
Этот разговор происходил в спальне Квотриуса, который теперь был, конечно, одет и в душе страшно злился на мать за то, что его возлюбленный Северус сейчас не с ним, а у себя в опочивальне.
- Наверняка ведь грустит и также недоволен своим добрым распоряжением, данном Нине - попрощаться с сыном перед вечной разлукой, - думал Квотриус с раздражением.
Квотриусу давно уже надоели, льющиеся, словно из бесконечного рога или чаши плоской бездонной, упрёки матери, исходящие из заповедей чужой веры и, с его точки зрения, абсолютно беспочвенные - никакая любовь, любовию являющаяся, не может быть грешной или зазорной.
Квотриус был уверен в своей чистоте перед богами, которым поклонялся, а не тем неведомым, единственным Господом - Распятым Рабом.
Вдруг в комнату ворвался, взбешённый затянувшимся прощанием, лишь распалённый поцелуями и объятиями с братом под дождём, Северус.
Главное, что побудило его на вторжение в опочивальню брата непрошенным, были услышанные им крики о паломничестве в загадочный и скрываемый от непосвящённых язычников монастырь, основанный, как считают маггловские клерикалы, неким святым Норньоном.
Ведь именно в монастыре Святого Креста велась хроника событий в Альбионе, по легенде, ещё с третьего века. Но Северус не верил ни в Норньона, крестившего пиктов в Северной Каледонии* * , ни в существование монастыря в третьем веке. Он с трудом мог поверить, что сейчас, в начале века пятого, на острове теплится искорка христианской веры. До того всё в среде ромеев было пропитано язычеством.
Но… Вдруг церковники не солгали, и монастырь уже давно стоит где-то в шотландских горах? А это означает почти двести лет непрерывного бытоописания на пергаментах и вощёных дощечках, из которых в его времени сохранились только две, датируемые четыреста девятнадцатым и четыреста двадцать седьмым годами, в которых речь шла о высадке саксов на юго-восточное побережье Британии, впервые названной так на последней из них.
Пергаментов же до «настоящего» времени Северуса не сохранилось вовсе.
- Северус!
- Да, Квотриус, не волнуйся, я не спал… из-за тебя. Мы же так и не совершили того, чем собирались заняться…- Северус говорил полуправду - сейчас его больше всего занимал таинственный монастырь.
… - когда появилась эта глупая птица, недоразвитая, видимо, ещё, будучи в яйце, из коего она вылупилась на горе мне, твоя мать, возжелавшая смерти моей пуще спасения собственной души.
- Молчи, богохульник! Я не боюсь тебя больше! Ты - не Господин мне! Завтра, вернее, уже сегодня утром я стану свободной!
- Утро ещё не наступило, да и я могу передумать отсылать тебя и остальных женщин твоего народа, - вкрадчиво произнёс Снейп. - Я могу заставить повернуть время вспять, всё в моих руках, Нывх`э, так тебя, кажется, зовут на самом деле, а вовсе не это придуманное греками «Нина».
Я здесь Господин дома, и решение моё - закон для всех - и свободных домочадцев, и тем более, рабов.
Убирайся прочь, но прежде ты, ради своей свободы и милости, которыми я всё же намереваюсь одарить женщин уэскх`ке…
- Не нужно мне… такой свободы. Останусь в доме навеки рабыней!
- Да кому нужна ты здесь, неудачница? Время твоё ушло безвозвратно с возвращением моим в дом отца моего и матери.
Неужели думаешь ты, что буду держать я в доме рабыню до того наглую и бесчестную, что дважды - дважды! - пыталась убить своего всё ещё Господина?!
Разумеется, сошлю я тебя сегодня, как только запоют петухи.
Так вот, ради свободы остальных женщин уэскх`ке расскажешь ты мне, точно и в подробностях, о том, где находится монастырь Святого Креста, куда совершала ты паломничество, и как выглядит сам монастырь. Только попробуй солгать мне, я всё равно не поверю тебе на слово и в птичьих мозгах твоих прочту вопоминание о монастыре, как прочёл воспоминание о попытке отравления моего и гнусной твоей расплаты за это. Приятно ли было тебе в сарае том, о Нывх`э бесчестная?!
Ты ведь и прирезать собиралась меня сегодня, не так ли? Как барана жертвенного, ножом с кухни?! Собиралась, верно, кровию моею расплатиться с Господом своим?! Так знай, Господь твой не приемлет жертв кровавых.
Так говори же!
- Ничего не скажу тебе, злой, нечестивый Господин, лучше прикажи мучить меня, пытать огнём и железом раскалённым! Распни меня!
- Да всё равно не стать святой мученицей тебе, ибо согрешила ты, замыслив недоброе по отношению к Господину своему! Как там у вас, христиан, что-то вроде того, что надо отдать Кесарю кесарево и слушаться Господ своих.
Северус читал маггловскую Библию и примерно помнил те заповеди, что даны были иудеям и после - в Нагорной проповеди и Посланиях апостолов к верующим различных первых христианских общин.
- Да читала ли ты Евангелия, Нывх`э?
- Богохульствуешь, Господин мой, пока ещё Господин! Слыхом не слыхивала о таких еретических свитках!
Северус вспомнил, что все Евангелия были написаны как раз в период между первым и четвёртым веками и удивился, как эта христианка верует в Распятого Раба, не приобщившись к Его мудрости.
- Что же до Распятия - прошу!
Crucio!
Женщина упала на пол и забилась в таких безудержных, диких конвульсиях, издавая животные вскрики непереносимой боли, что даже Северусу страшно было слышать, как стучит её затылок о землю.
- Да-а, что-то странно Круциатус действует нам Нину - у неё своего рода «аллергия» на него, - подумал Снейп.
