— Какое великодушие. И что, клей, ты выполнил свою функцию? Теперь мы с Шеймасом заживем душа в душу?
— Ты разве не поняла, что это только начало? Мы хотим попробовать втроем. И если все получится…
— Это же ненормально! — ужаснулась я. — Ладно — один раз! Я постараюсь закрыть на это глаза, думая о будущем Трейса. Но регулярно и даже постоянно… Я не шлюха!
— Никто из нас не считает тебя таковой. Мариэль, мы уважаем тебя.
— Мужчины, уважающие женщину, не жарят ее во все щели на двоих!
— Ну… мы еще не все щели испробовали…
— Вейц! — я заорала так, что саму себя испугалась.
— Прости, — опомнился он. — Мариэль, ты необыкновенная. Я таких еще не встречал, тем более здесь — в Трейсе. Когда-то о тебе узнают все. У тебя появятся как поклонники, так и маниакальные фанаты. Так я врагов называю. Мы с Саймусом готовы жизнь за тебя отдать. Мы станем твоей защитой. Ты даже не представляешь, как круто изменила наши жизни. Думаешь, только Саймус здесь дерьмо хлебал? Все аглы проходят через леденящие кровь ужасы. И меня они не обошли стороной. Мы не будем настаивать. Решать, конечно, тебе. Мы с пониманием примем любое твое решение. Ты не торопись, не делай поспешных выводов. Мы подождем, сколько понадобится. Но не отталкивай нас. Не пожелаешь быть с нами в любовной связи, останься хотя бы другом.
— Какая любовная связь, Вейц? Ты самого себя слышишь? От нее рождаются дети. Будь в курсе на будущее. И что они будут думать обо мне? О вас? Два папы!
— Два папы лучше, чем ни одного. Я в курсе, как появляются дети. Ты что, думаешь, мы втроем не сумеем их вырастить? У меня вообще не было родителей, ты выросла в приюте, а у Саймуса, сама знаешь, какая судьба. И он, и я в голос заявим, что лучше бы у нас было по два папы, чем та залупа, что мы пережили.
Я замолчала. В словах Вейца я нашла зерно истины, а признавать чье-то превосходство я умела.
— Я не буду навязывать себя, — добавил Вейц, вставая. — Как решишь, так и будет. Прости, если я чем-то обидел тебя. Надеюсь, это не последняя наша встреча. Поэтому до свидания, Мариэль. Увидимся.
Не дождавшись ее ответа, он ушел. Я сползла на подушку и, посмотрев в никуда, прислушалась к его удаляющимся шагам. Затем наступила тишина — долгая, звенящая, тяжелая. Я думала над словами Вейца и признавала, что они с Шеймасом действительно не желали мне зла. Они не насиловали меня. И я была уверена, что, если бы остановила их, они не стали бы брать меня против воли. Я сама отдалась им, как бы нелепо это ни звучало. И теперь Вейц предложил мне роман втроем, который, судя по всему, обсуждался не за кухонным столом, пока я переодевалась, а гораздо раньше.
«Вот почему Шеймас так долго пробыл в городе! — догадалась я. — Не из-за помидоров. А из-за меня и Вейца!»
— Спишь? — привел меня в чувство грубый бас Шеймаса.
Я обернулась. Тот стоял в дверном проеме.
— Вейц уехал.
— Что он натворил? — спросила я.
— Лишь не вытер ноги о коврик, — ухмыльнулся Шеймас.
— За что его сослали в Трейс?
— А, ты об этом. — Шеймас прошел на середину комнаты и, сунув большие пальцы в карманы штанов, ответил: — Его не ссылали. Его сюда выбросили.
— Выбросили? — насторожилась я и опять села в постели, прикрываясь одеялом.
— Ты точно хочешь это услышать?
— Да, я хочу знать, как он оказался здесь? И что вас связывает?
Глаза Шеймаса блеснули огоньком. Долгими, угрожающими шагами он приблизился к кровати и, обжигающе глядя на меня, коленом уперся в постель. Чуть подавшись вперед, Шеймас присел на согнутую ногу и только потом спросил:
— Позволишь?
— Ты уже сел, сама тактичность! — заметила я, крепко сжимая в кулаках край одеяла.
— Да я же пошутил про продолжение. Не все так сразу. Мы подождем, пока ты сама попросишь.
— Сейчас умру от чувства благодарности.
— Не надо. Живая ты интересней.
— Хватит! Я у тебя про Вейца спросила.
— Вейц, — вздохнул Шеймас. — Вейц, Вейц, Вейц. Он — выращенный в лаборатории Междумирья гибрид. Отсюда и все его неудачи.
— Что значит — выращенный в лаборатории гибрид? Он что, искусственный?
— Нет конечно, — усмехнулся Шеймас. — Считай его чем-то вроде суррогата. Он полноценный… Хм… Я даже не знаю, к какой расе его отнести. Эти ученые, возомнившие себя выше Вселенной, намешали в нем столько всего, что без бухла не разберешься.
— Они выращивают гибридов?
— Большинство погибает во время экспериментов. Кто-то на первой фазе, другие на второй и так далее. К концу выживают единицы. Потом их готовят к работе на Орден. Вейц оказался бракованным. Не прошел испытание. Вот его и выбросили в Трейс. Лет семь-восемь назад. Совсем пацаном был.
— Зачем Ордену служащие, выращенные в пробирках? — удивилась я.
— Потому что обычные солдаты даже под угрозой ссылки отказываются нести службу в особо опасных точках, — пояснил Шеймас. — Гибриды — запрограммированные машины, способные и готовые ко всему, — выход из положения. Вейца готовили к службе миротворцем Трейса. Во время теста на казнь агла он опустил оружие. Сразу брак, суд и ссылка!
— В Трейсе есть миротворцы?
— В нашей области нет. Здесь от них Нэим избавился, когда меня сослали. Функцию миротворцев тут осуществляет его шайка зроу.
— То есть у Вейца даже родителей нет… — Я была в шоке от этой новости.
— Его родители — это смешанный биоматериал. Представь, каково это, не знать, кто ты? У него даже генного знака нет, — Шеймас указал на печать на своей ладони. — А на тюремном жетоне в графе «раса» указано «экспериментальная ошибка». Вот кто он. Ошибка, понимаешь?
— Какой кошмар, — прошептала я, растерянным взглядом блуждая по комнате. — Но он же как-то нашел в себе силы. У него свой пансион.
— Умный, зараза. Только пришел к этому он после того, как я его из петли вытащил. Его здесь ни во что не ставили. Все относились к нему, как к прокаженному. Стороной обходили. Он ведь зверь. Его боялись.
