— Зверь? — нахмурилась я.
— Я же говорю, в нем целая коллекция генов. В агрессивном состоянии он трансформируется и перестает себя контролировать.
— Нифига себе. А как вы познакомились?
— Меня тогда Гилья как раз выходила. Мне было глубоко насрать на жизнь. Решив свести с ней счеты, я отправился в лес, прямо в пасть к каврам. А там Вейц в петлю только-только залез. Его отовсюду гнали, вот он и скрылся в лесу, где тоже решил суициднуться. Мы провели там несколько дней, рассказывая друг другу о том, как чудесна жизнь, а потом на нас напали кавры. Это Вейц. Я никогда не победил бы их вожака в одиночку. Он вымотал его, а я лишь свернул шею. — Шеймас пронзительно взглянул на меня. — Вейца нельзя злить. Но он единственный во Вселенной, кому я доверяю.
— Он не похож на зверя.
— Сейчас он контролирует себя. Тем более, есть, ради кого.
— Ты же не меня имеешь в виду?
— После победы над каврами я вернулся в замок. Вейц остался в лесу. Иногда я навещал его. Но он отказывался возвращаться в общество. А позже в городе умер старый хозяин пансиона. Я быстренько выкупил его и подарил Вейцу. Как только горожане узнали, что теперь он при деньгах и какой-никакой власти, отношение к нему резко изменилось. Перед ним были готовы расстелиться. Но личная жизнь у него не складывалась. Во-первых, та пара женщин, что все же у него была, исчезла. Одна в ужасе удрала от него, когда увидела его обнаженным. Другая свалила, увидев его жетон. Орден внушил всем боязнь гибридов. Во-вторых, он сам на кого попало не позарится. Вейц — ценитель прекрасного.
Это прозвучало как комплимент, и я невольно улыбнулась.
— Есть предположение, что мы влюбляемся за долю секунды, — добавил Шеймас. — В глаза, голос, запах. Если бы не твое двойное запечатление, уверен, тем единственным в твоей жизни стал бы именно Вейц. Так что ты подумай, прежде чем прогонять его. Он бросился в атаку на чудовищ, чтобы спасти меня — едва знакомого ублюдка. Представь, на что он готов ради тебя? Я ведь сдохну когда-нибудь. Ты сама видишь, как я живу. У меня смерть за спиной стоит. Я хочу быть уверен, что рядом с тобой будет настоящий мужик, а не… Лу.
— Не говори так, — с болью прошептала я.
— Я и так не стал сквернословить. Но Лу — он и есть Лу.
— Я не о нем. Я о тебе. — Наконец отпустив одеяло, я на коленях подползла к Шеймасу и, обвив его шею руками, взобралась на него. — Не смей, слышишь? — прошептала ему на ухо. — Не имеешь права говорить о своей смерти. — Мои глаза защипало от наворачивающихся слез. Полчаса назад я была готова убить Шеймаса, теперь боялась выпустить его из своих объятий. — Ты нужен мне, Шеймас.
В этот раз нерешительно, но все же он обнял меня и, притянув к себе, поцеловал.
— Лучше прогони, — прошептал он мне в губы, горячо целуя. — Я не удержусь.
— Так и не сдерживайся. Будь собой, а не тем, кого все всегда хотели в тебе видеть.
Шеймас чуть отстранился, посмотрел мне в глаза и усмехнулся:
— Ты точно дура.
Повалив меня на кровать, он навис сверху и снова стал целовать. А я, нащупав ремень на его штанах, принялась его расстегивать. Я больше не сомневалась в том, что дорога Шеймасу, и хотела делить с ним каждую свободную минуту. Этот мужчина заслуживал ласки, которой его никогда не баловали. И я намеревалась доказать ему, что он достоин настоящей любви.
Я стонала и выгибалась под ним, царапая его обнаженную спину и ногтями впиваясь в его ягодицы, когда жаждала, чтобы он ускорял темп. Шеймас хрипло рычал сквозь зубы и мягко кусал мое ухо и шею, вторгаясь в меня с неистовой силой. В порыве страсти он даже прошептал: «Люблю», — и я твердо для себя решила, что отныне этот мужчина только мой!
Я не знала, что будет завтра. Получится ли поднять область с колен? Чем ответит Нэим на нашу последнюю выходку? Что будет в наших отношениях с Вейцом? Найдется ли накопитель, способный доказать вину Нэима и Тальины в их страшном преступлении? Женится ли Луисцар на Лейсандре или все же выполнит свое обещание и попытается вытащить меня из Трейса? Но я точно знала, что теперь мой дом там, где Шеймас. А Шеймас теперь — моя жизнь!
