Я сделала это с Ники. Я бы не стала делать это снова.
Отец опустил голову. Весь гнев и ярость, которые горели внутри него, теперь ушли. Он выглядел побежденным. Сморщенным. Тень своего прежнего «я».
— Зачем ты это сделал? — спросила я. — Почему?
Как женщина, вращающаяся в корпоративных кругах, я всегда задавалась вопросом, что заставляет мужчин чувствовать себя непобедимыми. Не то чтобы более могущественные и могущественные люди, чем они, не были пойманы. Глупо было думать, что с тобой этого не случится. У правды был способ застать тебя со спущенными штанами. В случае с моим отцом также буквально.
— Зайдешь? — Его лицо исказилось, умоляя. Я отрицательно покачала головой.
Он вздохнул, опуская голову на грудь.
— Я чувствовал себя одиноким. Очень одиноким. Я не знаю, насколько твоя мать доверилась тебе. Я заметил, что вы двое сблизились за последние несколько недель…
— Нет. Не смей пытаться манипулировать мной. Ответь на мой вопрос.
— Я не уклоняюсь от ответственности за то, что произошло в нашем браке. Мы оба делали ужасные вещи друг с другом после смерти Аарона. Но правда в том, что у меня не было жены во всех отношениях, которые имели значение. Поэтому я начал искать вещи в другом месте.
— Сначала это был просто секс. Всегда по обоюдному согласию. Всегда с женщинами, которых я знал по работе. Я был молод, хорош собой и поднимался по карьерной лестнице. Вести короткие дела было нетрудно. Но затем мои потребности расширились. Я тоже хотел эмоциональной поддержки. И как только ты ищешь эмоциональную поддержку, ожидается, что ты также ее дашь. Так случилось и с Русланой. Она хотела сказки, а я хотел иметь фальшивое ощущение, что каждый день возвращаюсь к кому-то домой. Кто-то, кто растирал бы мне ноги, согревал бы мою постель и слушал меня. У тебя был я, а у меня Руслана.
— Ты сказал ей, что оставишь маму ради нее.
Он посмотрел на меня, грустно улыбаясь.
— Я сказал ей все, что мне нужно было сказать, чтобы удержать ее. И когда я понял, что она собирается пойти к твоей матери и рассказать ей, я потерял разум. Я все еще люблю твою мать. Всегда любил.
У тебя просто странный способ показать это.
— Руслана умерла очень неожиданно.
Я должна была быть осторожна с тем, что сказать ему. Он не знал, что Кристиан был Ники и что я видела свидетельство о смерти. Как бы я ни относилась к предательству Ники, я никогда не собиралась преподносить его на блюдечке с голубой каемочкой Конраду. Я бы не смогла жить с собой.
— Да, неожиданно.
— Некоторые утверждают, что это выглядит как спланированный несчастный случай, — подколола я.
Глаза моего отца расширились, а его густые брови нахмурились.
— Нет, нет. Руслана сделала это с собой. У нее было много финансовых проблем. Я не имел никакого отношения к ее смерти. Я клянусь.
— Помнишь, ты сказал мне, что она случайно решила бросить курить и переехать на Аляску? Что это было? — Я не позволила этому уйти.
Мой отец ощетинился.
— Да хорошо. Это правда. Я знал, что она покончила с собой в какой-то момент, но я не хотел, чтобы ты знала. Я не хотел причинять тебе боль. Я и так переживал из-за того, что с ней случилось, не зная, что твое сердце тоже будет разбито.
— А Аманда Гиспен? Фотки члена? Все это?
Он выдохнул, закрыв глаза, словно готовясь к худшему.
— Когда-то из-за моего продолжающегося романа с Русланой у нас начались…проблемы. Проблемы, связанные с Беатрис. Я хотел поставить точку. Что она была не единственной. Что есть и другие. Она не имела права просить все то, о чем просила меня. Я начал искать других женщин. Заводить романы. Но это было не так просто. Я уже не был тем молодым человеком, каким был в детстве. Были и другие руководители хедж-фондов, более привлекательные и готовые раскошелиться, поселить своих любовниц в хороших квартирах, вручить им свои карточки Amex, когда они отправляли их на Французскую Ривьеру. Я не был одним из этих мужчин. Аманда была моей последней ошибкой. Но эти другие женщины... все они подавали мне неоднозначные сигналы, Арья, клянусь. В один день хихикали, а в другой вели себя холодно. Я не знал, что с ними делать. Я стал самоуверенным. Я думал, что если буду настойчивым, они уступят.
— Ты докучал им, — тихо сказала я, слезы текли по моим щекам. Я пообещала себе, что не буду плакать. Но у этого была анатомия прощания. Это было окончательно, болезненно, очищающе и невыносимо. Просто смотреть на него пронзало мои кости.
— Да, — сказал Конрад, очень похожий на того мужчину с бледным, потным выражением лица, которого я встретила в Клойстерс незадолго до того, как все развернулось. — Было много давления, чтобы быть рядом с тобой. Держать твою маму в узде. Мне нужна была отдушина. — Именно так он выстроил все в своем больном сознании. Что он должен был держать мою мать на поводке и быть обоими моими родителями, поэтому он имел право издеваться над другими. Он продолжал: — И когда ты узнала... ну, это было слишком. Ты была единственным человеком, который всегда смотрел на меня снизу вверх, и единственной женщиной, о которой я действительно заботился. Я не хотел, чтобы ты была свидетелем всего, что я делал. Я оттолкнул тебя. Адвокат Аманды был отличным оправданием.
— Он не имеет к этому никакого отношения, — горячо сказала я. Я задавалась вопросом, будет ли время, когда я не буду защищать Ники так, как будто от этого зависит моя собственная жизнь.
Мой отец улыбнулся.
— Милая, я знаю.
— Знаешь что? — Мой пульс участился, сердце подскочило к горлу.
— Кто такой Кристиан.
— Я не знаю, о чем ты говоришь. — Я выпрямила позвоночник.
— Мой частный частный детектив, Дейв, вышел на него вскоре после начала суда. Что-то в нем было. Голод, который я узнал. Эти чертовы голубые глаза.
— Это не имеет смысла, — сказала я. — Ты все время спрашивал, что заставило его вести себя так, а не иначе.
Конрад пожал плечами.
— Я остановился, как только Дейв вернулся с информацией.
— Но . . . но . . . если бы ты знал, ты мог бы. . .
Он посмотрел вдаль, в пол.
— И что потом, Арья? Николай будет дисквалифицирован, лишен адвокатского статуса, и его история выйдет наружу. История, в которой я разрушил его жизнь, подробная и с указанием времени. Для меня это выглядело бы еще хуже. Он был просто еще одной моей жертвой. Аманда и остальные наняли бы другого адвоката, а меня все равно признали бы виновным. Все пути вели к одному и тому же месту. И надо сказать, — он сардонически усмехнулся, — я оценил его полный круг. Он молодец, этот парень. Если я пойду на дно, я хочу уйти стильно, и он это сделал. Именно поэтому я сказал Террансу и Луи не подавать апелляцию.
— Ты хотел испортить ему жизнь, — повторила я, ошеломленная. Даже в худшие времена, через год после того, что он сделал с Ники, я думала, что у моего отца проблемы с управлением гневом, а не то, что он был злым. — Почему?
— Потому что он коснулся единственной чистой вещи, которая была у меня в жизни, — просто сказал он. — Тебя.
— Никогда никому не рассказывай, — предупредила я, чувствуя, как каждый нерв в моем теле горит, когда я сделала шаг к нему. — Ты меня слышишь? Никому. Обещай мне. Обещай.
Он пристально посмотрел на меня.
— Ты никогда не переставала любить его, не так ли?
Нет. Ни на мгновение.
Я отступила назад, собираясь с силами. Но он знал. В тот момент он знал. Он прижался лбом к дверному косяку. За его спиной я увидела, что квартира обставлена лишь наполовину. Кто-то, должно быть, вывез большую часть вещей. Я ждала, что почувствую укол в сердце, но правда заключалась в том, что дом никогда не был для меня местом. Это было чувство. Чувство, которое я испытывала только с отцом до того, как это случилось, и с Ники.
— Ты когда-нибудь простишь меня? — Его глаза были закрыты, когда он говорил о дверной косяк.
— Нет, — просто сказала я. — Ты взял единственного человека, которого я любила больше всего на свете, и погубил его ради меня. Тебе нужно покинуть город. Это в лучшем.
