Убедившись в активном старте работ, я взяла курс на город. Только подлетая к границе, я разбудила Шеймаса и спросила, где лучше приземлиться. Он указал на взлетную площадку около центральной площади, откуда было рукой подать и до рынка, и до пансиона Вейца.
Заглушив двигатель, Я о подол платья потерла вспотевшие ладони и взглянула на Шеймаса. Он выжидающе смотрел на меня.
— Давай сначала на рынок, — попросила я, нервничая из-за главной причины, по которой мы прилетели в город.
— Дай мне список, — потребовал Шеймас. — Я сам все куплю. Иди к нему.
— Спасибо, — прошептала я. Отдав ему записку Гильи и выйдя на улицу, я спросила: — Шеймас, ты не обижаешься?
— Напирая вдвоем, мы все испортим, — ответил он. — Так что разумнее подождать, когда ты дозреешь. — Он шагнул ко мне и легонько поцеловал в губы. — Я приду через час.
Я покивала, проводила его взглядом, преисполненным тепла и благодарности, и посмотрела на пансион, большой вывеской маячивший в соседнем квартале. Дав себе несколько минут на передышку, я сделала первый нерешительный шаг и двинулась навстречу судьбе.
В ресторанчике пансиона полдничали постояльцы. Здесь было немного душно и шумно. За одним из дальних столиков я увидела так же парочку зроу. Мое появление отвлекло их от разговора. Я сделала вид, что совершенно не заинтересована в них, и прошла к ресепшену, находящемуся вне обеденной зоны. Парень, облокотившийся на стойку, отрешенно смотрел на маленький настольный вентилятор и, казалось, вот-вот зевнет.
— Мне нужен Вейц, — сказала я, от волнения элементарно забыв поздороваться.
Парень окинул меня изучающим взглядом своих двухзрачковых глаз, словно одновременно смотрел на меня и следил за тем, что делается в ресторане. Отростки на его лысой голове, заменяющие волосы и напоминающие тонких червячков, зашевелились. Меня передернуло. Я уже привыкла к тому, что меня окружают представители разных человекоподобных рас, каждая их которых имеет свои отличительные способности, но внешность некоторых меня по-прежнему пугала и настораживала. Хотя позже выяснялось, что это вполне безобидные люди и куда лучше и миролюбивей опретов и зроу!
— Палал, — шипяще произнес он.
— Да, я Мариэль, — кивнула я.
— Вейц у себя. Второй этаж, номер двадцать девять.
— Благодарю.
Я не стала пользоваться лифтом и поднялась на два пролета по лестнице. На большом подоконнике в коридоре сидела группа подростков. Они шутили и смеялись, но притаились, когда мимо них прошла я. Я чувствовала, как они пялятся на меня, и от этого мне стало не по себе. Отвыкла от людных мест и пристального внимания, пока жила в отдаленном замке.
«Вот так я и превращаюсь в Шеймаса», — подумала я, остановившись перед приоткрытой дверью с номерным знаком «29» в конце коридора. Из комнаты доносился голос Вейца.
— Поняла меня? — с мягкой требовательностью спрашивал он у кого-то. — Чтобы впредь такого не повторялось. Я не позволю обирать моих постояльцев. Цену на аренду устанавливаю я. Если не хочешь отправиться на работу в прачечную или на поле, будь добра, проявляй уважение к руководству и честность по отношению к гостям.
— Я поняла, — ответила незнакомка.
Я не заметила в ее голосе чувства вины, скорее она спешила отвязаться и сказала Вейцу то, что он хотел услышать. Донеслись звуки приближающихся шагов. Из комнаты вышла низкорослая девица в униформе. Несмотря на то, что у нее были огромные, раскосые глаза, уходящие на виски, они казались меньше из-за ее чрезмерно высокого лба и белых волос в тон цвета кожи. Окинув меня оценивающим взглядом, она деловито зашагала к выходу.
— Мариэль, — изумленно произнес появившийся в дверном проеме Вейц.
Я взглянула на него и, почувствовав, как лицо заливает краска, смущенно улыбнулась:
— Привет.
— Привет, — в ответ улыбнулся Вейц. — Что-то случилось? Где Саймус? — Он выглянул в коридор.
Увидев его, подростки соскочили с подоконника и заторопились к лестнице.
— Пошел по делам. Скоро подойдет. Я могу войти?
— Да... Да, конечно, — заметно заволновавшись, сказал Вейц и пропустил меня в комнату.
Она состояла из двух секций. Кабинет был обставлен без особых изысков, но со вкусом: добротный стол из темного дерева, кресло, вазон с раскидистой пальмой, диванчик, книжный шкаф. На окнах — жалюзи, на стенах — картины и карты в раме. Дверь во вторую секцию тоже была приоткрыта. Там я заметила наводящую порядок горничную.
— Хорошо у тебя, — сказала я, остановившись посреди кабинета.
Вейц почесал затылок. Эта привычка превращала его в робкого мальчишку, смущающегося от любого комплимента и доброго слова о себе.
— Я случайно услышала ваш разговор, — добавила я, не зная, с чего начать. — Недобросовестная служащая?
— Не первый раз, — ответил Вейц.
Из спальни вышла горничная, держа перед собой узел с постельным бельем.
— А я говорю вам, увольнять ее надо! — вмешалась она. — Считает, если вы без генного знака, то не имеете права руководить. Сначала взвесила бы свой мозг!
Я улыбнулась. Женщина взглянула на меня и тоже улыбнулась:
— Простите, я закончила.
Она вышла и закрыла за собой дверь. Между мной и Вейцом тишиной завибрировал воздух. Ни я, ни он не решались заговорить первыми. Наконец я взяла инициативу на себя.
— Мы пролетали над пашнями. Как тебе удалось собрать рабочих? Не думаю, что они работают за еду и кров, как в моем замке. На поле труд тяжкий.
— Зроу им платят, — коротко ответил Вейц.
— Разве в областной казне есть столько денег?
— Ее пополнили спонсоры.
— Флиомы?
— Не только. Еще Тамани, Саймус, я.
Я удивленно вздернула брови и усмехнулась:
— Ни ты, ни Шеймас словом не обмолвились.
— Такие мы, — улыбнулся Вейц. — Все это — твоя заслуга. Ты не побоялась гнева Совета и вдохновила всех нас.
— Я лишь наговорила вам шаблонных фраз ободрения. Нельзя вытянуть из кого-то смелость, если ее заведомо в нем нет.
