— В нашу защиту, — говорит Алана, стоя со скрещенными на груди руками, — мы не знали, что ты в конечном итоге будешь такой крутой.
Я должна отдать ей должное, она непримирима к себе. Даже признавая, что она сыграла немалую роль в разработке плана мести, у нее не хватает смелости смягчать слова.
— Правда, по-настоящему, — продолжает она. — К тому времени, когда Купер сказал нам, что вы двое действительно были чем-то, казалось, что было бы более подло сказать тебе правду.
— Нет, — просто говорю я. — Врать было хуже.
Потому что, хотя правда причиняет боль, ложь унижает. Когда я поняла, что Престон спал со мной, я поняла, каково это — быть Той Девушкой. В течение многих лет наши друзья улыбались мне в лицо, все это время зная, что я была его козлом отпущения, в то время как я оставалась равнодушной к его — внеклассному параду Мэрилин. Мне и в голову не приходило, что Купер может повернуться и тоже солгать мне. Или что, опять же, люди, которых я называла друзьями, будут играть роль сообщников моего невежества. Некоторые уроки мы должны получить дважды.
Тем не менее, я не совсем лишена милосердия. В конце концов, математика лояльности сложна. Сначала они были друзьями Купера. Я не могу не учитывать это в уравнении. Было бы вполне в моих силах ненавидеть их обоих за участие в этой шараде, но я также вижу, как они оказались посередине. Да, они должны были сказать мне правду. Однако именно Купер взял с них клятву хранить тайну. Они прикрывали его задницу.
Если кто-то и заслуживает быть виноватым, так это он.
— Мы чувствуем себя ужасно из-за этого, — говорит Стеф. — Это был дерьмовый поступок по отношению к кому бы то ни было.
— Да, — соглашаюсь я.
— Нам очень жаль, Мак. Прости. — неуверенно она тянется, чтобы сжать мою руку. — И если тебе нужно где-нибудь переночевать, ты можешь остановиться в нашей свободной комнате, хорошо? Не только потому, что мы у тебя в долгу, но и потому, что ты действительно классная, и я, мы, — она бросает взгляд на Алану, — считаем тебя хорошим другом.
Несмотря на неудобные последствия, остаться здесь — самый привлекательный вариант, пока я не найду более постоянное решение. Кроме того, Дейзи уже чувствует себя как дома.
— И мы не будем обсуждать Купера, если ты не захочешь, — обещает Алана. — Хотя, как бы то ни было, он очень расстроен из-за всего. Эван говорит, что он всю ночь просидел на пляже на холоде, просто глядя на залив.
— Мне что, его жалеть? — спрашиваю я, приподняв бровь.
Стеф неловко смеется.
— Ну, нет, и мы не говорим, что ты не заслуживаешь того, чтобы злиться. Я бы тебя полностью поддержала, если бы ты захотела поджечь его грузовик.
— Весь план мести был детской чушью, — добавляет Алана. — Но он не притворялся, что ты ему нравишься. Мы сказали ему, что ему не позволено притворяться, что он влюбился в тебя, так что эта часть была совершенно реальной.
— И он сожалеет, — говорит Стеф. — Он знает, что облажался.
Я жду несколько секунд, но, похоже, они закончили свою часть. Хорошо. Теперь мы можем установить некоторые границы.
— Я понимаю, что вы двое застряли в середине этого, и это отстой, — говорю я девочкам. — Так как насчет того, чтобы установить домашнее правило: я не буду вести себя странно каждый раз, когда кто-то упоминает его имя или жалуется на него перед вами, и вы, ребята, соглашаетесь не агитировать за него. Договорились?
Стеф грустно улыбается мне.
— Договорились.
В ту ночь я позволяю себе плакать в одиночестве в темноте. Чувствовать боль и гнев. Пусть это разорвет меня на части. А потом я убираю это подальше, закапываю поглубже. Я просыпаюсь утром и напоминаю себе, что в моей жизни есть гораздо больше, чем Купер Хартли. В течение последнего года я жаловалась на все то, что мешает мне сосредоточиться на моем бизнесе. Что ж, теперь меня ничто не остановит. У меня есть время в течение дня и более чем достаточно работы между моими веб-сайтами и отелем, чтобы заполнить его. Время вытереть размазанную тушь и быть блядской сукой.
К черту любовь. Построю империю.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Купер
— Эй, Куп, ты здесь?
— Здесь.
Хайди находит меня в моей мастерской, где я отсиживался последние шесть часов. Заказы на новые предметы мебели продолжают поступать через веб-сайт, который Мак создала для меня. Она попросила кого-то, кто работал над ее приложениями, разработать его, и один из ее маркетологов тоже создал рекламный аккаунт для моей бизнес-страницы в Facebook. Просто еще один способ, которым она изменила мою жизнь к лучшему. Заказы поступают чуть ли не быстрее, чем я успеваю их выполнять, так что каждую секунду, пока я не нахожусь на одной из рабочих площадок Леви, я здесь надрываю задницу, чтобы продвинуть новую работу. Не могу сказать, что я возражаю против отвлечения. Это либо занять себя чем-то, либо погрязнуть в саморазрушительном страдании.
Моя голова поднимается в быстром кивке приветствия. У меня есть необработанный кусок дуба от упавшего дерева, который я превращаю в ножки стула. Повторяющиеся движения — длинные, плавные поглаживания — это все, что удерживает меня в здравом уме в эти дни.
— Почему твое крыльцо похоже на похоронное бюро? — говорит Хайди, запрыгивая на мой рабочий стол.
— Мак. Она продолжает присылать мне подарки обратно.
Вот уже две недели я пытаюсь посылать цветы, корзины. Всякое дерьмо. Каждый день вместо этого они оказываются на моем крыльце.
Сначала я отправлял их в отель, зная, что она там ежедневно проверяет работу, которую Леви поручил одной из своих бригад. Но потом я измотал Стеф, и она сказала мне, что Мак останется с ней и Аланой. Я был уверен, что по крайней мере одна из них примет доставку. Не повезло.
Интенсивность, с которой эта цыпочка отказывается позволить мне извиниться, чертовски смешна. Она даже забрала нашу собаку. Я до сих пор просыпаюсь посреди ночи, думая, что слышу лай Дейзи. Я переворачиваюсь и спрашиваю Мак, брала ли она ее с собой, только чтобы понять, что никого из них там нет.
Я скучаю по своим девочкам, черт возьми. Я схожу с ума.
— Думаю, это ответ на вопрос о том, где вы двое. — Хайди рисует печальное лицо в мелкой желтой пыли. — Не просто так я говорила…
— Клянусь Богом, Хайди, если ты закончишь это предложение, лучше бы мне никогда больше не видеть здесь твоего лица.
— Эй, какого черта, Куп?
Я прикладываю слишком много усилий к стамеске и трескаю дерево. Посередине ножки стула открывается огромная рана. Проклятье. Стамеска вылетает у меня из рук и со звоном ударяется об пол где-то в другом конце гаража.
— Ты получила именно то, что хотела, верно, Хайди? Мак не хочет со мной разговаривать. А теперь, что, ты пришла позлорадствовать? Пощади меня, черт возьми.
— Ты думаешь, я сделала это с тобой?
— Я знаю, что ты это сделала.
— Боже, Купер, ты такой осел. — Щеки покраснели от гнева, Хайди бросает мне в лицо горсть опилок.
— Сука, — ругаюсь я. У меня во рту и в носу опилки. Бормоча что-то себе под нос, я обливаю голову водой из бутылки и выплевываю крошечные частицы на бетонный пол. Мой настороженный взгляд отслеживает раздраженные движения Хайди, когда она начинает расхаживать по гаражу.
— Я предупреждала тебя, что это плохая идея, — выпаливает она. — Я сказала, что это жестоко — играть с таким человеком. Но ты не послушал, потому что, О, эта Хайди, она просто ревнует. Верно? Разве ты не так подумал?
Укол вины пронзает мою грудь, потому что, да, это именно то, о чем я подумал, когда она протестовала против плана мести Эвана.
— Ну, мне жаль, что это развалилось у тебя перед носом именно так, как я и предполагала. — Она тычет указательным пальцем в воздух. — Не вешай это на меня.
Я тычу пальцем в ответ.
— Нет, ты только делала Мак несчастной каждую секунду, пока она была рядом, пока у тебя, наконец, не появился шанс прогнать ее.
