Я начеркала внизу:
Хорошо, забыли.
Я протянула ему листок, подняла взгляд. Тепло улыбнулась и получила такую же улыбку в ответ.
В лекции опять наступила пауза, всех студентов обдало холодом. Голос профессора стал звучать жестче, фразы звучали отрывисто, пропала в них мелодичность. В очередной раз, когда я подняла невзначай взгляд, сердце пропустило удар. Он смотрит прямо на меня. Я сделала вид, что ничего не замечаю, но сердце ухало, бухало и скакало. Улыбнулась соседу по парте и продолжила рисовать. В секундной паузе раздался щелчок сломанной ручки.
– Остальное законспектируете самостоятельно. Конспекты соберу для проверки, – раздался его раздраженный голос. Даже восторженные взгляды поклонниц не волновали профессора Крэмана. Зла на них не хватает: как перезрелые груши, посыпались они к ногам симпатичного профессора. «Ну ладно, не перезрелые, а очень даже сочные и симпатичные», – обведя взглядом аудиторию, заключила я.
Эдвард в это время рисовал на доске какую-то схему.
– Это небольшой участок карты. Кто к следующему занятию скажет, где это место и что с ним связано, даст наиболее развернутый ответ, тот имеет возможность побывать там в праздники. Я выберу шесть счастливчиков. У вас есть возможность увидеть что-то поистине завораживающее.
Что говорить, у многих загорелись глаза. Девочки, чуть не визжа и не прыгая, радовались такой возможности.
Мне было все равно. Точнее, совсем не все равно, но я прекрасно исполняла эту роль. И даже не собиралась тратить на это свое время.
– У меня есть предположение, где это. Сегодня разберемся и отправимся в это удивительное место. Думаю тебе понравится, – сказала Диана.
– Диана, даже пытаться не буду, мне не интересно. Я не участвую в викторине.
Девушка опешила, голос мой был надменный и раздраженный.
– Это мое личное. Не расстраивайся, не люблю все, что связано с древними обрядами.
– Ясно. – На самом деле ей ничего не было ясно, но она приняла мою глупую отговорку.
Наш столик – тот, за которым мы обедали вчера – был занят. Выбор был невелик, сели за первый попавшийся свободный стол. Мое сердце не подчинялось разуму. Не хватало силы воли, чтобы не коситься на преподавательскую половину. Сейчас Эдварда и профессора Вирго там не было. Уже пообедали? Не проголодались? Или уединились… Мой поток мыслей прервала Саяна.
– Тая, ты меня не слышишь? – Судя по ее выражению, она меня уже не первый раз окликнула. До добра мои мысли меня не доведут.
– Извини, задумалась. – Что хотела Саяна, я так и не узнала: в это время к нам за столик решили подсесть Алан, Касан и их друг Жако, с которым мы были знакомы ранее. Он, как и Саяна, на целительском, только уже на пятом курсе. Столик рассчитан на шесть мест, но при желании можно уместить и двенадцать студентов – даже нельзя сказать, что мы потеснились. Никто никуда не спешил, в приятной компании и еда кажется вкуснее. За нашим столиком было весело, на нас оборачивались другие студенты, но злости не наблюдалось: многие, как и мы, шутили и шумели, никого это не раздражало.
– У меня глаза разбегаются от этой красоты. Алан, где ты прятал весь этот цветник? – Касан в притворном изумлении закатывал глаза, прикрывал их ладошкой, чтобы не ослепнуть от переизбытка прекрасного, как он выразился, вызывая бурю веселья.
– Саяна жена Айрона, а это ее подруги. К ним отношусь как к сестрам и предупреждаю каждого: даже думать не сметь о том, чтобы их обидеть.
Вроде сказано спокойно, с улыбкой, но почему-то сомнений в том, что парни услышали и вняли предупреждению, не было.
– Будущая императрица, к Вам на Вы и с титулом? Ваше Высочество?
Подруга на клоунаду Жако только рассмеялась.
– Только тебе, Жако, и при одном условии: так, чтобы этого больше никто не слышал лет так сто. – Я только сейчас задумалась о том, что она будущая императрица. Для меня она всегда останется просто Саяной, лучшей подругой.
– У нас после обеда опять совместная пара?
– Нет, у нас боевая подготовка, а у третьего курса, вроде, верховая езда, – сказал Алан. Мы дружно закивали. – Парней будет тренировать Красс. Ты не знала, Саяна?
– Нет. – Для пущей убедительности она еще и помотала головой.
Красс? Мы, вроде, не знакомы, но имя я уже слышала. Вспомнить мне, конечно, никто не дал, разговор перешел уже на другую тему.
– Девочкам занятия ведет мадам Аран. Она выигрывала почти все соревнования. Лучший жокей прошлого века. Ее рекорд по количеству непрерывных побед пока никому не удавалось побить. – Вот тут я и вспомнила, откуда слышала имя Красс – победитель «Опасных игр».
У нас после обеда было еще время понежиться на солнце, пока погода позволяла. И мы всей компанией выдвинулись в сторону парка.
Последняя за сегодня лекция была самой приятной. Мадам, так она просила к ней обращаться, была очень воспитанной культурной женщиной. Маленького роста, хрупкого телосложения, с приятным открытым лицом, доброй улыбкой и сияющими зелеными глазами. Морщинки ее не портили – наверное, потому, что столько доброты было в этой хрупкой женщине, что все остальное просто не замечалось, становилось неважным. Интересно, проживем ли мы жизнь так, чтобы люди не замечали наши морщины, видя за ними только наши чистые сердца?
Мадам призналась, что единственной ее страстью и любовью остались лошади, которые отвечают ей взаимностью с тех пор, как она с ними впервые познакомилась. А было это много лет назад: тогда ее, беспризорницу, подобрал старый конюх и предложил работу помощника. Сначала за кусок хлеба, но это было лучше, чем спать под открытым небом и голодать. После первых выигранных соревнований жизнь ее сильно изменилась в лучшую сторону.
Пока она рассказывала о своей жизни, подводила нас к каждой лошади, называла кличку и разрешала погладить животное. Состоялось своеобразное знакомство. В малом загоне паслось всего семь лошадей, остальные на дальнем пастбище, но к следующему занятию у каждой будет своя кобыла. Всем необходимо прийти в форме. Кто, как сегодня, явится без специального костюма, к занятиям допущен не будет.
Метров в ста от нас, в соседнем загоне, парни тренировались на боевых конях. Девушки не отводили оттуда свои взгляды. Любовались они точно не лошадьми и даже не парнями, не привлекало их и мастерство своих однокурсников. Тренер, звезда «опасных игр», хранитель императорского дворца, элита оборотней – вот кто стал мишенью их пристального внимания. То, что он и внешне был очень красив, делало его магнитом, к которому тянулись слабые девичьи сердца. Мадам была так увлечена, что не замечала: кроме нас троих ее никто практически не слушает.
Шула начинала меня очень злить. Если она еще раз меня толкнет или пихнет, я отвечу. Нет, сначала надо спокойно поговорить. Не поймет – получит. Я больше не маленькая девочка, которая сидит у родственников на шее, вечно кому-то должная, обязанная прощать и глотать обиды. Я могу за себя постоять и никому не позволю больше себя унижать.
Во дворе столкнулись с пятикурсниками, которые выглядели хорошо помятыми. Страшнее всех выглядел Касан: под глазом синяк, левая щека распухла, бровь рассечена, на лбу гематома. Держась за правый бок, он сильно прихрамывал.Я ужаснулась. Увидев мое лицо, парень поспешил меня успокоить.
– Не пугайся, профессор Крэман оказался слишком сильным, а я – самонадеянным болваном. Был уверен, что смогу с ним справиться.
– Но так же нельзя, – прошептала я.
– Таяла, ты думаешь, в элиту по-другому как-то можно попасть? Мы все через это проходим. Сегодня больше всех досталось мне, в следующий раз это может быть Алан. Улыбнись, это мелочи. Через пару часов я буду как новенький, не забывай про мою регенерацию.
Все это меня не очень успокоило. Но парни воспринимали это как норму – значит, так происходит на каждой тренировке. На предложение Саяны подлечить раны он только отмахнулся.
– Я мужчина, Саяна. Воин, будущий хранитель. Из-за синяка бежать в лазарет для каждого из нас позор. Да меня просто засмеют, начни ты лечить мои ссадины.
