9
Молодой человек, довольно крепкий на вид, должно быть, совсем не ожидал такого «налета» — и, потеряв от неожиданности равновесие, начал падать вперед. Я успела, сделав три круговых движения руками, удержаться на ногах и как зачарованная смотрела на его падение.
Он падал вперед плашмя, его очки слетели и кружились в воздухе, из карманов пиджака вылетали мелкие и крупные монеты, ключи подпрыгнули вверх и, сорвавшись с брелока, рассыпались еще в полете. Перед самым падением он успел выставить вперед колено, но все-таки коснулся лбом пола. Открывшийся «дипломат» выпустил сноп каких-то испещренных печатями бумаг, которые мягко спланировали на голову потерпевшего.
Он поднял руки, словно защищаясь, снял документы с головы и только тогда медленно обернулся. Однако взгляд его, переполненный ужасом, на мне не остановился, а принялся шарить вокруг. Покрутив головой, но не увидел ничего особенного, кроме официанток, стоящих поодаль с открытыми ртами, посетитель снова обернулся ко мне и спросил:
— Что это было?
— Я, — ответила прозаическая женщина Серафима и залилась истерическим хохотом.
Нет, правда, я была в таком напряжении, что не могла ни удержаться от смеха, ни остановиться. Молодой человек посмотрел на меня как подслеповатый котенок и стал шарить по полу, собирая свои вещи. Я, продолжая всхлипывать от смеха, вытирая кулаком слезы, градом катившиеся из глаз, присоединилась к нему и, пытаясь извиняться, бормотала:
— Ради Бога, хы-хы-хы, простите, хы, пожалуйста. Я, ха-ха-хи, не специально, хы-ху. Пол скользкий, а я бежала, ха-ху-хы. Я сейчас перестану смеяться, честное, хы-ха, слово.
Теперь мы с ним вместе стояли на коленях при входе в зал, и единственное, что меня радовало, что там не было ни одного посетителя. Ко всему привычные официантки вскоре перестали таращиться на нас и занялись своими важными пересудами.
— Ни черта не вижу, — признался молодой человек. — Вы не посмотрите, где-то должны быть мои очки.
— Вот они, — вжав голову в плечи, сказала я, протягивая ему оправу с острыми торчащими осколками. — Извините.
Он примерил их и удрученно посмотрел на меня.
— В «дипломате» были еще одни, может быть…
А я уже протягивала ему другие очки. Эти оказались почти целыми, только с трещиной на правом стекле. Он надел их и посмотрел внимательно на меня очень увеличенными, пронзительно синими глазами. Я протянула ему горсть монет и ключей, которые, ползая по полу, все это время лихорадочно собирала, и мысленно поджала хвост.
— Я такая растяпа, — сказала я, от души ненавидя себя в этот момент.
— Куда же это вы так торопились, девушка, замуж, наверно? — спросил он зло.
«Откуда он знает?» — пронеслось в моей голове. Вид у меня, очевидно, был настолько напуганным, что он сжалился надо мной.
— Давайте встанем, — снисходительно предложил он, так как мы все еще сидели на полу.
Мы встали, и тут он заметил, что брюки его порваны на колене, еще раз посмотрел на меня и тяжело вздохнул. На лбу его красовалась ссадина, но я не стала подливать масла в огонь и сообщать ему об этом. Но он то ли почувствовал что-то, то ли проследил мой сочувствующий взгляд, приложил руку ко лбу и тихо охнул.
— Пятачок нужно… — начала я, но замолчала на полуслове, потому что теперь молодой человек посмотрел на меня зверем.
Наверно, ему больше всего на свете хотелось дать мне по шее и обругать на чем свет стоит.
— Давайте я вам кофе закажу, — пытаясь возместить нанесенный мной ущерб, предложила я.
— Давайте, — согласился он злорадно.
Заглянув в меню, я поняла, что стоимость кофе здесь включает еще и амортизацию стульев, на которых мы сидели, аренду здания на Невском по самым высоким тарифам, зарплату официантов и еще, наверно, премиальные директора. Понятно, почему здесь нет ни одного посетителя. Я заказала два кофе и стала рыться в сумочке, пересчитывая последние монеты. Интересно, хватит мне потом на метро, чтобы добраться до Клима, или придется тащиться через весь город пешком?
Правда, я решила, что здесь, наверно, такой сервис. Скорее всего, за эти деньги нам принесут не только кофе, но и каких-нибудь шаверм или чебуреков, потому что цена предполагала не меньшее. Я так нервничала, что не заметила, как к нашему столику подошел маленький коренастый мужчина лет пятидесяти в смокинге.
Молодой человек встал, и они пожали друг другу руки, молча, как заговорщики. Потом тот, что в смокинге, сел, и молодой человек протянул ему бумаги из «дипломата». Они подписывали бумаги по очереди, разложив их по всему столику. Молодой человек втянул голову в плечи и стал похож на лягушонка.
Как раз в этот момент подошла официантка с двумя микроскопическими чашечками кофе. Мужчины не обратили на нее ни малейшего внимания, а зря: вид у нее был такой, словно она хотела выплеснуть кофе им на головы. Все еще пытаясь искупить свою вину перед молодым человеком, я вскочила и, улыбаясь, взяла чашечки из ее рук. Официантка отправилась к подружкам, подпирающим стенку, вести свои важные разговоры, от которых их все время отвлекали навязчивые посетители, а я осталась стоять с дымящимися чашечками над столом, борясь с мыслью, что могу нечаянно опрокинуть их содержимое на документы.
Но вот мужчины закончили свою деятельность, встали и еще раз молча пожали друг другу руки. Коренастый собрался уже откланяться, как вдруг заметил меня с чашечками и, сказав: «О!», с благодарностью взял одну из моих рук и снова опустился на стул. Другую чашечку взял молодой человек и, сказав мне с ехидной улыбкой «спасибо», сел. Я тоже медленно опустилась на стул, переводя взгляд с одного из них на другого.
Мужчина выпил обжигающий кофе как рюмку водки, то есть забросил его в себя, крякнул, облизнулся и, ставя чашечку на стол одной рукой, другой протянул мне визитку.
— Кстати, Гоша, — представился он.
— Серафима, — ответила я.
— Сногсшибательная женщина, — добавил молодой человек.
— Увидимся, — объявил Гоша, подмигнул молодому человеку и, приказав ему беречь себя, быстрым шагом удалился.
— Серафима, значит, — протянул молодой человек, попивая кофе и поглядывая на меня своими очень увеличенными и очень синими глазами.
Он подозвал официантку и заказал еще кофе — «для девушки». Официантка посмотрела на меня, давая понять, что кого-кого, а меня девушкой уж точно не назовешь последние лет десять, и удалилась. Через минуту она принесла кофе в чашечке с наперсток и для меня, а в кармане пиджака у молодого человека что-то зазвенело. Он вытащил радиотелефон, выслушал в течение минуты чей-то вопль и, решительно сказав «нет», а потом так же уверенно «да», дал отбой.
— На чем мы остановились? — Он задумчиво посмотрел на меня.
— Я вас уронила, — вспомнив о своем проступке, робко сказала я.
— Не то. — Он махнул рукой. — Вы куда-то торопились. А теперь, как резонно спрашивают в рекламе, уже не торопитесь?
— Нет, — сказала я, потому что именно в этот момент в зал вошел человек, лязгающий металлом по полу.
Наши глаза встретились, точнее, мои глаза встретились бы со своим отражением, если бы я сидела чуть ближе к нему, потому что теперь он был в зеркальных очках. Каждый из нас тут же отвернулся, но молодой человек, проявив неожиданную наблюдательность, спросил:
— Это ваш муж?
— Нет. — Кофе все-таки выплеснулся чуть-чуть на стол, и я, поставив чашечку, ткнула в пятно пальцем и стала растирать лужицу по столу.
— Жених?
— Псих.
Молодой человек бросил взгляд в сторону моего преследователя и сказал:
— Похоже.
Я улыбнулась ему в ответ. Наконец-то мне попался единомышленник.
— Мне нужно идти, — объявила я под пристальным взглядом молодого человека, когда пауза затянулась.
— Куда?
— Замуж выходить.
— Боже, все женщины идут в одну сторону! — Он приложил руку ко лбу и тут вспомнил, что у него там ссадина. — У вас зеркальце есть?
— Нет, — сказала я.
— Как же так? Вы разве не пудрите носик? Не смотрите на свое отражение время от времени?
— Зачем?
— Ну, — протянул он, — так делают все женщины. Это у них такой инстинкт.
— Им, наверно, есть что высматривать в этом зеркальце, — сказала я.
— Серафима, вы напрашиваетесь на комплимент?
Собственно говоря, он вот уже минут десять сидел за столиком и рассматривал меня, словно пробуя незнакомый продукт и все не решаясь вынести заключение по поводу того, относится он к группе деликатесов или так, дрянь какая-то. Что-то в нем было успокаивающее, и мне не хотелось уходить, чтобы снова окунуться в свою беспросветную жизнь. Но я испугалась, что, распробовав незнакомый продукт, молодой человек брезгливо поморщится и уйдет первым, поэтому встала:
— Мне пора.
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но только покачал головой и кивнул.
