Зуев достал из письменного стола браунинг и положил его перед собой:
- Я не отягощу твою совесть моим пленением, когда появятся "товарищи". Поверь, мой самостоятельный уход будет лишь формальностью финальный свисток свыше немного запаздывает. К тому же я слишком слаб и слишком много знаю...
Остап молчал, склонив голову.
- Ты верующий? - спросил Зуев неожиданно, - Ах, что я, вам же, советским людям, нельзя. А мне можно и нужно, но я - не могу. Не получается. Все никак не выясню свои отношения со Всевышним и хуже всего то, что как только я начинаю веровать, что ОН - "еси", мне кажется, что мы - враги. Я не могу объяснить Его ВСЕСИЛИЯ и НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА. Я не могу понять, с чьего высокого дозволения и почему приняла мученический крест наша Родина. Я придумываю сотни ответов, но не могу смириться с суровостью приговора... Довольно, это ты будешь решать самостоятельно, наедине с НИМ, долго, очень долго. А сейчас - возьми. - Зуев извлек из глубины своего толстого свитера, что-то завернутое в голубой цветастый платок. - Это наша семейная икона, переходящая уже через шесть поколений. После венчания мне отдала ее мать - единственную ценность, спасенную из нашего российского дома. Это уменьшенный список со знаменитой чудотворной Владимирской иконы Божией Матери - заступницы и охранительницы Москвы. Возьми ее себе, а если на этом свете и впрямь есть Судьба, в тайный изящный замысел которой я только сейчас уверовал, передайте ее моему сыну. - Зуев на мгновение задумался, будто всматриваясь в незримую даль и продолжал: - Мои глаза ослабли, будущее тонет в тумане. Возможно фигура, маячащая там, в дали, за пределами моей жизни принадлежит другому. Возможно... Возможно моя просьба невыполнима. В этом случае, заклинаю тебя - мой случайный наследник, оставь эту реликвию в своей семье. Передай дочери или сыну. Уж он-то обязательно будет. Я в этом уверен.
Остап взял небольшой тяжелый прямоугольник и спрятал его на груди.
-Я обещаю вам, я клянусь... - тихо сказал он, ощутив внезапно покрывшейся "мурашками" кожей ответственность момента. Зуев неожиданно рассмеялся:
- Довольно клятв и театральных эффектов. В эти дни здесь с вами я чувствую себя героем греческой трагедии. Я слышу дыхание Рока, во всем вижу какую-то многозначительность, и мне хочется говорить гекзаметром. А вас учили в гимназии "мертвым языкам"?
Остап не успел возразить - в этот момент за окнами раздался шум приближающегося мотора и оба одновременно потянулись к оружию. "Ну что же, мы, кажется, все успели" - Зуев спустил предохранитель своего браунинга. Остап, скрываясь за шторой, выглянул в окно: по аллее к дому двигались три немецких мотоцикла, в колясках которых сидели бойцы с автоматами, готовые отразить нападение.
- А вот и ожидаемый вами Рок, Александр Леонидович. В форме моторизованной бригады СС. Извольте встречать, - Остап прислонился спиной к деревянной панели и слыша, как застучали внизу сапоги, поднес дуло к виску.
- Уберите, уберите сейчас же! - железным голосом произнес Зуев. Возьмите на себя труд и мужество пожить еще немного и вы сами убедитесь, что все немного серьезнее и сложнее, чем вам сейчас кажется. - Герцог взял пистолет из руки Остапа, поставил на предохранитель и опустил в карман своих брюк. Распахнутая сильным ударом ноги дверь громыхнула об стену и на пороге вырос эсэсовец с автоматом. "Руки вверх. Не двигаться!" - гаркнул он. Зуев и Остап подняли руки и тотчас в дверях появился офицер в длинном, шоколадной кожи пальто, окидывая взглядом странную пару.
- Я - герцог Батенбергский" - представился Зуев. А этот человек - мой коллега. Подробности я полномочен изложить лично группенфюреру Шелленбергу.
В мае пришла победа. Мир перестраивался, образуя "социалистический лагерь дружественных государств". А в начале января 1947 года в доме мадам Бусоне, вдовы, проживающей на рю Летань маленького провинциального городка на юге Франции, арендовал верхний этаж немец, эммигрант-антифашист, зарегистрировавшийся в префектуре, как Остин Браун, юрист.
8
Долгожданное известие пришло уже поздно вечером, нагрянув с незащищенного тыла. В 23.20 по рации запросил посадки на острове вертолет береговой службы, привезший заказанный Брауном спортинвентарь. "Вы должны сами взглянуть и дать
распоряжения, г-н Браун, - сказал незнакомый голос, заглушаемый шумом винта... - Мы будем через 5 минут. С нами на борту г-н Малло. Включив сигнальные огни на посадочной площадке, Остап ожидал визитеров. Он не удивился, когда в свете прожектора из темного нутра грузового вертолета выпрыгнул Малло, а вслед за ним на поляне появился большой фанерный контейнер. "Распишитесь за доставку тренажеров фирмой "Доре" - протянул пилот Брауну какой-то чек. Вертолет поднялся, приминая к земле воздушной волной кусты олеандров, и Малло откинул створку ящика. Остин сразу же узнал потемневшее лицо лежащего внутри на носилках в беспамятстве человека и крепко сжал безжизненную руку: "Я здесь, Натан, все будет хорошо."
... Это означало поражение, последствия которого трудно было предугадать. Остин уже привык к тому, что уйдя в сорок первом на войну, так и не покинул поле сражения. Менялась линия фронта и условия боя, менялись декорации, меняли маски враги, изменился и он сам. Постоянной была опасность, риск, сопутствующий преуспевающему бизнесмену Брауну, и неистребимая воля к победе, запрограммированная в его бойцовских качествах изначально.
Тогда, в сорок пятом, спасенный герцогом Баттенбергским, Остап оказался на территории Западной Германии под опекой американских спецслужб. Александру Зуеву, попавшему на больничную койку, выжить так и не удалось. Этот необычный человек, имевший дружеский доступ в высшие круги немецкого командования и посвятивший последние годы своей жизни тайной борьбе с "наци", состоял в контакте с американской разведкой, объявившей "войну невидимок" затаившемуся фашизму.
Филу Соммерсу, начальнику спецотдела Восточной Европы была препоручена умирающим Зуевым судьба советского паренька. Полтора года провел Остап в маленьком баварском городке под Мюнхеном, в роли бывшего русского военнопленного, не имеющего возможности вернуться на родину и старательно выполняющего обязанности тренера в местном велоклубе. Все свободное время Остина было посвящено "образованию", курируемому по особому каналу Соммерсом, и французскому языку, поскольку именно эта страна должна была стать местом его постоянного пребывания. За время своей "учебы" Остап узнал о существовании некой международной организации ИО, посвятившей свою деятельность борьбе с различными проявлениям неофашизма= коммунизма, расизма подобно язвенным очагам, поражающим все континенты планеты. В разветвленной структуре этой секретной организации, объединившей в свои ряды очень крупных государственных и политических деятелей мирового масштаба и специальные подразделения профессионалов, Остапу предстояло занять свое скромное место.
Старинный знакомый Зуева еще по петербургскому "свету", а ныне представительное лицо германской дипломатической службы в Париже Густав Адани в сотрудничестве с Соммерсом, устроил так, что некий Остин Браун получил возможность проживания и юридическую практику в провинциальном французском городке.
А через пару лет, осенью 1948-го года, судьба двадцативосьмилетнего адвоката "законсервированного" сотрудника ИО получила фантастический оборот.
В ведомство Соммерса попал некий полковник Федорчук, пожелавший перейти на сторону противника с богатым "приданым". В обмен на весомые "гарантии" он поведал о кладе на дне латвийского озерка, имеющего баснословную материальную ценность. Отбитые у фашистов контейнеры с уникальными музейными экспонатами, награбленными в крупнейших музеях оккупированной Европы, тайно, вне ведения командования, были припрятаны подполковником НКВД Федорчуком "на черный" день в компании капитана Стеблова, вскоре погибшего, и шофера Гульбы посланного Федорчуком на немецкую территорию с предусмотрительно продырявленным баком.
Американцы готовили операцию по изъятию контейнеров, но разговорчивый Федорчук, уже строивший планы на безбедное существование где-то во Флориде, погиб у себя на подмосковной даче в результате неисправной газовой колонки. Неожиданным сопоставлением фактов был выявлен единственный, уцелевший свидетель, проживающий во Французской республике. Таким образом Остин с документами украинского гражданина, приглашенного обществом "латвийских охотников" в Кулдигский заповедник, вернулся на родину воровскими усилиями американских спецслужб. Все прошло благополучно и энергичный "Гарний хлопчик", охотясь в глухих латвийских лесах в сопровождении двух местных викингов, на всякий случай снабженных аквалангами и автофургоном "Латвия", выудили из круглого памятного озерца позеленевшие, покрытые слоем ила цистерны.
