Мне было семнадцать. Я подрабатывал в приюте для животных, мечтал уехать в Берлин, поступить в престижный колледж на юриста, и у меня было столько планов…
Сейчас нам по девятнадцать. Мы так и не окончили школу, не получили аттестаты, и сейчас живём на окраине города, снимая на мамины деньги квартиру в доме, предназначенном для сноса. Мама перечисляет мне на карточку фиксированную сумму, хочет помочь, а брат считает, что таким образом она замаливает грех предательства. Я не видел её полтора года. Он запретил. Единственное средство связи – телефон и голос, напоминающий, что меня до сих пор любят и где-то ждут.
Часто мне снится один и то же сон, где мы все вместе. У нас счастливая семья, на лицах сияют искренние улыбки, а впереди ждет большое и светлое будущее. И самое страшное в этих сновидениях то, что они слишком реальны. Просыпаясь, испытываешь такое разочарование, что хочется плакать, как последнему слабаку. Забиться в угол, обнявшись с подушкой, закусить зубами краешек ткани и выть. Не потому, что всё плохо, и даже не из-за жалости к себе. А из-за чёткого, совершенно необъяснимого понимания, что этот сон мог бы быть явью, что это именно та реальность, в которой и должна протекать наша жизнь. Только вот по какой-то причине все настройки сбились, система рухнула, а нас всех отбросило так далеко, что уже нет никак шансов вернуться.
ГЛАВА 5
Чужое сердце – мир чужой,
И нет к нему пути!
В него и любящей душой
Не можем мы войти. ©
Взяв два картонных стаканчика с кофе, Билл приветливо улыбнулся девушке, протянувшей ему сдачу.
- Ну что вы, оставьте себе.
Окинув ее недвусмысленным взглядом, он отвернулся только тогда, когда щёки юной продавщицы уличного ресторана быстрого питания стали похожи на переспелые персики. Очередная тренировка, как всегда успешная. Интересно, а с мужчинами он подобные трюки проделывает? Просто любопытно.
Брат передал мне напиток и тут же спрятал руку в карман, зябко поежившись. Свои перчатки он успешно забыл дома и теперь щеголял покрасневшими пальцами, шевелившимися с некоторым затруднением. На улице явно чувствовался минус, термометра у нас в квартире не было, поэтому оделись мы, мягко говоря, не по погоде. Всё бы ничего, если б не ветер, выдувающий из тел остатки тепла. Не то, чтобы нам приспичило выпить кофе, однако согреться было необходимо. И чем быстрее, тем лучше.
Мы неторопливо двинулись дальше, оставляя за спинами явно очарованную Биллом девушку. Я кожей чувствовал, как она заинтересованно смотрит нам вслед.
Холодный ветер ударил прямо нам в лица. Билл непроизвольно вздрогнул всем телом, чуть не расплескав горячую жидкость, и сделал небольшой глоток.
- Замёрз? – вопрос, конечно, на миллион долларов. Но мне просто не хотелось молчать, а о чём с ним говорить, я тоже не знал. Поэтому тут же стушевался и сконфуженно замолк, продолжая смирно шагать рядом с братом.
- Если я отвечу «да», ты сильно удивишься? – ехидство, давно ставшее нормой.
Вот так всегда.
- Давай забудем про твою работу хотя бы сегодня, - осторожно предложил я, краем глаза внимательно следя за реакцией.
Мы свернули с дороги и стали спускаться к небольшому водоёму. Недавно вдоль берега установили дюжину скамеек. Обычно по вечерам там сидят влюбленные парочки, удачно прячущиеся от посторонних глаз за крутым склоном и густыми ветками деревьев. Но сегодня мы вряд ли встретим много людей - в такую погоду все предпочитают теплые кафе и горячий шоколад. Одни мы, как обычно, решили выделиться из общей массы и поморозить свои тела.
- Я пока и слова не сказал, - раздражённо процедил Билл и вопросительно зыркнул в мою сторону.
- Ты мог бы просто купить кофе, не пуская в ход свои навыки флирта. И кстати, сдача была бы не лишней. Мы и так на мели, а до следующего перечисления ещё неделя.
Брат отпил из стаканчика и беззвучно рассмеялся, не сводя с меня раскосых прищуренных глаз.
- Не ревнуй, братишка. Хотя, ревность тебе к лицу. Ты становишься таким смешным.
Козёл.
- Я не ревную, просто мне хотелось бы…
- Да брось, почему тебе так сложно признаться в этом? Я вижу тебя насквозь, забыл? – подмигнув, схватился за ветку хиленького деревца, тщательно прощупывая ботинком почву под ногами. После многочисленных ливней земля стала мягкой и жутко скользкой, похожей на противную вязкую кашу. Нет бы спуститься по лестнице как нормальным людям… Но до неё метров двести, потому мы и выбрали короткий, но мерзкий путь.
Рискуя упасть лицами в грязь, мы методично шли дальше.
Я крепко сжал губы, прекрасно понимая, что мне совершенно нечего ответить этой хитрой сволочи.
- Глупости какие, - только и смог пробурчать себе под нос. Он, конечно же, не услышал.
Билл уверенно шёл первым, я плелся за ним, постоянно поскальзываясь и съезжая быстрее, чем планировалось. Иногда хватался за его плечи, чтобы удержать равновесие, а один раз, не заметив оголённого корня дерева, торчащего прямо из размытой земли, и вовсе навернулся, бесцеремонно повиснув на шее Билла и чуть не утянув его за собой.
- Слушай, может, тебя ещё на ручки взять? Ты говори, если что, не стесняйся, - с деланным спокойствием предложил брат, в приглашающем жесте вытянув перед собой руки.
Уши покраснели уже не от холода. Он прекрасно знал, какой я неуклюжий, но было бы не в его стиле упустить возможность поиздеваться. Я окинул его тяжёлым взглядом и отвернулся, тут же проклиная своё до безобразия ребяческое поведение. Правильно Билл однажды сказал: я не взрослый ребёнок, я просто ребёнок.
Успешно углубившись в самобичевание, я не сразу почувствовал тёплое дыхание на своих губах, а затем и мягкий поцелуй. Ноздри защекотал легкий запах сигаретного дыма. Вечный спутник моего брата.
- Ну, не злись, - сладко пропел Билл, проведя кончиком холодного носа по моей щеке и виску. Обхватив шею левой рукой, он начал медленными, волнующими движениями гладить, плавно переходя на лёгкий массаж. Глаза от таких действий закрылись сами собой. - Можешь держаться за меня сколько угодно. Правда, я не против.
- Сам справлюсь, - неожиданно резко отрезал я, отступив на шаг назад. Выпутался из его ненавязчивых объятий и глазами указал вперёд, чтобы он продолжил спуск. Билл фыркнул и показательно закатил глаза, а затем надул щёки и смешно свёл брови к переносице, пародируя недовольного и крайне обиженного малыша. То есть, меня. Он уже повернулся спиной и зашагал дальше, когда мышцы моих губ дернулись, и предательская улыбка расползлась по лицу.
Где-то невысоко пролетела ворона, своим громким карканьем заставив меня подскочить. Посмотрел на брата - он шел, как ни в чём не бывало. Как всегда прямая осанка, уверенная походка, независимый вид. А сзади семеню я, несмотря ни на что чувствуя себя защищённым.
В голову постучалось воспоминание.
В детстве мы с Биллом часто ходили в небольшой лес рядом с нашим домом. Сейчас там расположена обустроенная парковая зона. Мы брали с собой еду и разжигали костёр в самой чаще, пекли над огнем картофель и бекон, забив на все правила пожарной безопасности. Билл садился напротив и заговорщическим тоном объяснял, что это только наша с ним территория, и что мы можем делать здесь всё, что пожелаем. А если кто-то посмеет помешать, то злой дух леса, с чего-то вдруг находящийся под нашим подчинением, утащит его на край света и сбросит оттуда в пропасть. Я всегда чувствовал себя в полной безопасности рядом со своим братом, потому что точно знал: никто и ничто не посмеет тронуть меня, пока он со мной и держит за руку. В нём всегда чувствовались необъяснимые сила и мощь, которые не давали усомниться в правильности всех его действий и слов. Я верил ему. И зависел настолько, насколько это вообще возможно.
Иногда доходило до абсурда. Однажды Билл тяжело заболел, и я впервые гулял в нашем лесу один, постоянно оглядываясь – боялся, что за мной наблюдают. Реагировал на каждый шорох, позорно вздрагивал от звуков непонятного происхождения. Мне мерещились тени и движение за кустами, казалось, что деревья гнут свои уродливые руки-ветки к земле, чтобы схватить меня. До того случая мы всегда были вдвоём. Везде. И тогда, боязливо озираясь по сторонам и чувствуя себя как никогда уязвимым, я понял, что придя сюда в одиночестве, я нарушил равновесие и разозлил Его. Я знал, что в случае опасности ко мне никто не придёт на помощь, что злой дух леса подчиняется только брату, а я над ним не властен - я такой же враг, как и все остальные.
