— Приветик! — ласково сказала она, отложила нож и обняла меня локтями — чтобы не запачкать.
Даже за работой в кухне она выглядела чудесно. Длинные гладкие волосы — светлые с легкой рыжиной — собраны заколками в тот изысканный французский кренделек на затылке, который стал ее фирменным знаком. На ней были зеленое свободное платье в стиле Дианы фон Фурстенберг и белый фартучек. Я с удивлением отметила, что со времени свадьбы Пейтон прибавила в весе — по меньшей мере фунтов десять — пятнадцать. А может, она беременна?
— Вы, наверное, помните Бейли Уэггинс, — сказала Пейтон своим помощницам. — Бейли, это моя кузина Филиппа — возможно, вас знакомили на свадьбе. А это Мэри, наш главный администратор. Завтра у нас вечеринка — так что всем приходится засучить рукава, невзирая на чин.
Я пожала руки обеим женщинам.
Мэри было на вид лет сорок. Стандартная гринвичская выпускница частной школы — слегка непонятного пола, ветхозаветный пучок на затылке, никакой косметики, морщины от грубого загара.
Не из всех богатых девочек получаются Эшли и Пейтон.
Кузину Филиппу, толстенную коротышку, я действительно помнила — зеленоглазая блондинка, как и Пейтон, только блондинка платиновая. На свадьбе она поразила меня диковинным сочетанием надменности и злой, ядовитой униженности: она явно понимала, что ей в отличие от двоюродной сестры такого Дэвида никогда не захомутать.
— А где же Эшли? — спросила Пейтон. — Я с ней утром разговаривала. Вы, кажется, вдвоем хотели приехать?
— Она отлучилась в силосную башню, пробует какие-то материалы на цвет. Скоро придет.
— Ты не поверишь, какая чудесная галерея получается из силосной башни! Идея хоть куда! Ладно, угостить тебя нашим фирменным лимонным тортом?
— Ага, зверски проголодалась.
Мэри и Филиппа вернулись к работе, а Пейтон открыла дверь в один из огромных морозильников.
В каждый такой морозильник влезет по меньшей мере пять трупов.
Извините за неаппетитное сравнение — у меня ассоциации криминальной авторши.
Пейтон вернулась с тортом в прозрачной пластиковой упаковке, и мы направились в дальний конец кухни, где потрескивал большой камин и было что-то вроде уголка отдыха. Кофейник уже стоял на столе, Пейтон налила мне кофе и добавила чуточку молока. Она мастерица в психологии: несмотря на всю замороченность работой, когда ей нужно, никогда не забывает бытовые мелочи. К примеру, помнит кличку вашего кота или вашей собаки или то, что вы любите самую малость молока к черному кофе.
Сбросив пальто и сделав первый глоток кофе, я спросила:
— Ну как твои дела?
Несмотря на лишние фунты, Пейтон выглядела прекрасно: нежная бледная безупречная кожа, которую веснушки делают только интереснее, розовые щечки, идеальный маленький носик.
— А, и не спрашивай! — сказала Пейтон, доставая торт из микроволновки и разрезая его на куски. — Такая напасть! Я аж раздалась от стресса — всегда переедаю, когда нервничаю. Мы хотели даже свернуть работу на несколько дней в знак траура, но потом решили, что этим мы ничего не изменим.
— Эшли полагает, что эти две смерти как-то связаны. А ты что думаешь?
— Эшли вбила себе в голову, что эти смерти не просто связаны каким-то образом. Она считает, что Джейми и Робин кто-то убил. Как я понимаю, ты именно поэтому и приехала к нам — расследовать.
— Да, Эшли так взвинчена всем этим, что мне было трудно отказать ей. Попробую во всем разобраться.
— Я в курсе ее подозрений. Я знаю, что Джейми и Робин подружились. Но, по-моему, это просто совпадение. Робин принимала какие-то медикаменты, с которыми не сочетались какие-то продукты питания. Ну и однажды забыла предписания врача. Тут все ясно, как божий день. А то, что приключилось с Джейми, глупейший несчастный случай. Летом у меня был большой замот на работе и общаться с Джейми не пришлось, поэтому я ее настроения не знаю. До ее смерти мы уже несколько недель не контактировали. Как Джейми угораздило плюхнуть этот чертов плейер в ванну, понятия не имею. Не исключаю и самоубийства — знаешь, бывают такие спонтанные решения, без всякой записки.
Ага, «большой замот на работе». Скорее поверю, что Джейми сама отошла от Робин после свадебного стресса.
И тут мне ударило в голову: а ведь именно поэтому Джейми могла отдать фотографии Робин — поднялась в душе запоздалая обида на Пейтон, и Джейми просто избавилась от фотографий, чтобы не было в доме напоминаний о неприятном.
— А почему вы в последнее время не… не контактировали? — спросила я.
— Она задумала открыть свою кулинарию для гурманов в Нью-Йорке, а именно в Ист-Виллидже. Инвесторов найти не получалось, и вообще было трудно раскрутиться. Поэтому я загорелась желанием помочь и с ходу засыпала ее советами. А она возьми и обидься. Дескать, я сама ученая. Ну, ученая, тогда Бог с тобой. Говоря по совести, мне показалось, она просто завидует мне. Поэтому и нос воротит. А у меня ведь поучиться не грех. Ты знаешь, зависть окружающих мало-помалу становится для меня серьезной проблемой.
Тут она метнула взгляд в другой конец кухни, где трудились ее сотрудницы, заметила какой-то непорядок и сказала мне:
— Извини, Бейли, я отлучусь на пару минут. Как бы они там без меня не напортачили!
Когда она ушла, я вынула из своей сумки большой блокнот в черно-белой обложке и положила его на стол перед собой. Вообще-то я вся компьютеризованная, но жизнь научила меня не брезговать записками от руки. Компьютер торопит мысль, компьютер спрямляет мысль. Компьютер прожорлив на информацию. А когда ведешь расследование, обычно добываешь такие крохи информации, которые просто стыдно скармливать обжоре-компьютеру. Ощущение, что он морщит свой электронный нос: «И ради вот этого ты побеспокоила свой ноутбук?»
С блокнотом иначе. Бумага все терпит. Записала одно ничтожное наблюденьице, потом другое, потом третье. Один фактик занесла, затем другой и десятый. А потом, на досуге, лежа у себя на тахте, перелистаешь. Перелистаешь и вроде бы даже лениво задумаешься — и вдруг наблюденьица и фактики возьмут и сложатся в совсем новую и ясную картинку, вдруг вырастут в наблюдения и факты… Да вот же оно, решение! Из хаоса вроде бы чепухи рождается что-то стройное и бесспорное.
Занося в блокнот все, что я узнала, начиная с первого разговора с Эшли, я краем глаза и краем уха следила за Пейтон, которая носилась по кухне и раздавала распоряжения.
Со стороны очень бросалось в глаза, до какой степени персонал ее боится. Каждый опасался сделать что-либо не так, сказать не то слово. Рядом с ней все словно по тонкому льду ходили.
