— А что делать? Я ж обещала.
— А вот я бы на твоем месте не пошла. Мне ее поведение очень подозрительно. Она наверняка хочет втравить тебя в какую-нибудь историю.
Я вспомнила выражение лица Анны Сергеевны, ее голос и покачала головой.
— Нет. Она говорила искренне.
— Тем более, — не сдавалась Настя. — Охота тебе влезать в чужие неприятности?
— В целом неохота, — призналась я, — но я пообещала. Ну, приспичило человеку выговориться перед таким лузером, как я, — вполне естественное желание. Выслушивать всякий бред — моя специальность. Причем, в отличие от психоаналитика, мои услуги бесплатны. Лучше держи — это тебе от меня безвозмездный подарок. От сердца отрываю! Учти — если студенты перестанут делиться со мною мужской энергетикой, буду звонить тебе и консультироваться. Очень часто.
И я вытащила «Триста шестьдесят пять способов знакомства».
Слава богу, Настя не подкачала. С присущей ей основательностью она не открыла, подобно мне, книгу наугад, а полезла в оглавление, обнаружив там целый огромный раздел «А я люблю спортсменов, красивых непременно», с подпунктами «Водные процедуры не только полезны» (двусмысленное заявление), «Поза лотоса и все такое» и много чем еще. Разумеется, по причине йоги мы тут же вцепились в «Позу лотоса и все такое». Оказывается, «хорошим поводом для знакомства на йоге послужит вопрос о специальном питании» (подозреваю, я бы ошеломила любого мужчину, спросив, питается ли он упавшими на землю листьями). Еще можно поинтересоваться: «Я слышала, занятия йогой увеличивают сексуальный потенциал мужчин. Это правда?» Дальше мы читать не смогли, потому что Настя от смеха выплеснула половину сливок из своей вазочки, а продукт было жалко.
Дома я прежде всего включила телевизор. Как раз сегодня в программе значился «Мур-мур-гламур», а эта передача теперь весьма меня интересовала. На экране и впрямь предстала Анна Сергеевна — почему-то я до последнего в это не верила. Шла встреча с каким-то певцом. Я слушала и поражалась. Когда дурак пытается выдавать себя за умного — это мне понятно. Но Анна Сергеевна с удивительной ловкостью изображала круглую дуру! Правда, она не стреляла глазками и не двигала бровками так замечательно, как ее гость, но тут уж не ее вина, что в нем оказалось куда больше женственности. Зато она задавала совершенно дурацкие вопросы и с упоением воспринимала еще более дурацкие ответы. Пожалуй, мне не мешало бы у нее поучиться, тогда все экзамены будут проходить «на ура», даже пересдач не понадобится. Но, увы, у меня идиосинкразия на глупость, поэтому я была вынуждена выключить телевизор. Тем более, пришла пора ехать в фитнес-центр.
* * *
Я сама была не рада, что согласилась, однако ничего не поделаешь — терпеть не могу нарушать обещания. Поэтому через полчаса я уже дергала служебную дверь, которая и впрямь оказалась не заперта. Поднявшись на лифте, я зашла в комнату, где сегодня днем беседовала с Анной Сергеевной. Там царила кромешная тьма. Разумеется, я совершенно не помнила, где выключатель, и долго безуспешно ощупывала стены. В какой-то момент я вдруг почувствовала, что наткнулась на нечто странное. Вроде бы человек, но при моем прикосновении он не издал ни звука. К тому же я испачкалась чем-то липким и теплым. Сердце глухо ухнуло от совершенно нерационального, непонятного страха, и потрясенный мозг неожиданно сообщил, что выключатели сейчас размещают не наверху, как я привыкла, а где-то на уровне живота (живота — это еще деликатно сказано). Пошарив на нужной высоте, я и впрямь обнаружила какую-то блямбу, нажала на нее — и в ужасе попятилась. Мои руки были в крови, а прямо передо мной на тренажере лежала мертвая Анна Сергеевна.
Скажу сразу: мои способности к медицине равны нулю. Я бы, как математик, даже охарактеризовала их как отрицательные. Еще собственную кровь я с грехом пополам терплю, но при виде чужой меня просто выворачивает наизнанку. Я почувствовала, что падаю в обморок, однако в последний момент подумала: вдруг Анна Сергеевна жива и ей нужна помощь? — поэтому усилием воли сохранила сознание, даже приблизилась к телу. Господи, какой ужас! Белая футболка несчастной женщины стала красной, на груди — страшная рана, а на полу валяется пистолет. Почему-то мне безумно захотелось этот пистолет подобрать, хотя из детективов твердо знаю, что этого делать не стоит.
Косясь на пистолет, я, подвывая от ужаса, прикоснулась к руке Анны Сергеевны. Ну, и что я надеялась узнать? Разве я отличу живого от мертвого? «Господи, да я же в фитнес-центре! — вдруг сообразила я. — Тут наверняка есть врач!»
Я рванула к двери в общий зал, но та оказалась заперта. Не в силах с этим смириться, я билась в нее, словно ошалевшая бабочка, тем более что из-за двери доносились голоса. Наконец, ко мне вернулся рассудок — по крайней мере, какая-то его часть. Надо позвонить в милицию или в скорую. Если Анна Сергеевна мертва, то в милицию, а иначе в скорую.
Вытащив мобильник, я оптимистично набрала номер последней.
— Скорая слушает, — раздраженно ответили мне.
И тут обнаружилась новая напасть. Я потеряла голос! Эта пакость происходит со мной отнюдь не впервые. У меня на нервной почве что-то случается с голосовыми связками — они отказываются служить. Я могу шипеть или шептать, а говорить нормально не в силах.
— Тут лежит застреленное тело, — зашептала я.
— Вас не слышно.
— Тело…
— Перезвоните, вас не слышно.
Я мрачно стояла с телефоном в руке. Вызвать милицию я тоже не сумею — вряд ли у них слух намного лучше, чем у врачей. Господи, что же делать?
Проблема разрешилась сама. Дверь, ведущая в общий зал, неожиданно открылась, на пороге стоял красавец Денис.
— Вот, — прошептала я, окровавленной рукой указывая на труп. И, сняв, наконец, с себя ответственность, удовлетворенно потеряла сознание.
Очнулась я в комнате, похожей на место убийства, но немного иначе обставленной. Очевидно, вип-зона состояла из нескольких небольших залов.
— Ну, вот и славно, — приветствовал меня мужчина средних лет. — Отдел по раскрытию умышленных убийств, подполковник Степанов. Ну, что вы нам расскажете, девушка? Советую быть откровенной. Почему вы ее убили?
Мне страстно захотелось снова потерять сознание — увы, не получилось.
— Я не убивала, — жалобно прошептала я.
— Что? — не понял подполковник. — Говорите нормально.
— Не могу, — зашипела я. — Исчез голос. Нервное.
Ситуация вынуждала выражаться лаконично. Впрочем, подобным искусством я владею в совершенстве. Во время лекции я вечно выискиваю самые короткие слова, поскольку очень не люблю писать на доске.
