решила отложить это на потом. Открыла второе сообщение, в надежде, что оно от Реми, однако номер отправителя оказался скрыт, а само сообщение ни о чем мне не говорило: «Это только начало, детка». Бред какой-то! Наверно, ошиблись номером. Больше всего меня беспокоил Реми, точнее, его исчезновение.
Набрала Егора. Гудки, гудки, гудки… Я не могла понять, что происходит, ведь кофейня – их общее детище. Они бы ни за что не оставили ее без присмотра без веской причины. Значит, что-то случилось! Не находя себе места, я продолжала набирать по очереди то одного, то второго, только всё безрезультатно.
Кофейня работала до десяти вечера, а на часах было уже девять. Через час пора закрываться. Но как? Я ни разу этого не делала. Ключи, сигнализация… Я понятия не имела, где все это. В зале находился всего один гость, а также я и Оля. Хорошо, что хотя бы она была рядом.
Перезвон колокольчика известил о новом посетителе. Подняв глаза, я на мгновение успокоилась. Передо мной стояли двое полицейских, и я решила сперва сделать им кофе, а потом пожаловаться. Но они, не садясь за столик, направились прямо ко мне. И в этот момент я поняла: всё плохо.
– Добрый вечер! Нам нужна Миронова Ксения Геннадьевна. Где ее можно найти? – проговорил тот, что повыше.
– Это я. Что-то случилось? – Голос мой дрожал. Умом понимала: случилось. Просто так полиция тебя не станет разыскивать. Но пыталась верить, что ничего серьезного.
– Вы последней видели Потапова Михаила Витальевича. У нас есть к вам несколько вопросов.
– Кого я видела? – В голове зашумело, к горлу подступила тошнота. Михаил Потапов – Реми. Я не сразу сообразила. – Погодите, что значит «последней»? Что с Реми?
– Давайте присядем и поговорим.
Мы сели за столик. Меня начало колотить. Глаза наполнились слезами. Господи, пусть это будет сон! Реми, мой милый Реми, что с тобой?!
«Почему они молчат?» – думала я. Один смотрел на меня, второй достает какие-то бумаги. Всё молча. Это молчание меня пугало. Оля на автомате подошла к нам и предложила кофе. А у меня мелькнула глупая мысль: «Если они согласятся, с Реми будет все хорошо, а если нет, то плохо. Когда всё безвозвратно, кофе не пьют, я права? Пожалуйста, согласитесь!»
– Нет, спасибо, – произнёс тот, что повыше. У меня непроизвольно вырвался стон. Господи, он всего лишь отказался от кофе, это ничего не значит! Не значит! Я дура! Дура! Как можно было загадать такое?!
– А я, пожалуй, не откажусь. Аромат у вас здесь стоит, надо сказать, такой, что слюнки текут. Не смогу отказаться! – проговорил второй сотрудник полиции, даже не понимая, что он не просто согласился, а вернул мне надежду. Реми жив, теперь я готова была поверить в это.
– Пожалуйста, скажите, что с Реми… то есть с Мишей… все хорошо! Пожалуйста! – Голос мой сорвался на шепот. В тот момент не спрашивала, а просила, как будто только от них зависела судьба моего друга. Оля тоже находилась рядом и волновалась не меньше меня. Она убежала за кофе и сразу же вернулась обратно.
– Ксения Геннадьевна! – начал тот, что повыше. – Ксения, сначала вы нам расскажите всё, что знаете: где виделись в последний раз, во сколько, заметили ли что-то странное.
И я Начала рассказывать о том, как мы шли, как вечно болтающий обо всем на свете Реми молчал, почему мы шли пешком и почему не со всеми. О его последних словах, сказанных мне. Последних… Нет, нет, нет! Нельзя даже думать так! Он еще мне много всего расскажет! Только так!
– А вы не знаете, почему Максим Витальевич просил вас быть осторожной? О ком шла речь?
Вопросы, вопросы, вопросы… Всё так медленно и дотошно! Когда они уже узнают от меня все, что им нужно, и, наконец, скажут мне о Реми?
– В клубе ко мне подошел один парень, он не понравился Мише. Черниговский Тимур, вроде.
Что я такого сказала, не знаю, но мужчины переглянулись и резко стали убирать все свои бумаги обратно.
– Вопросов больше нет, все понятно! – отрезал один из них. – До свидания!
Они встали и направились к выходу.
– Погодите!!! – я почти кричу, – Так с Мишей– то что?
– Он в отделении травматологии областного госпиталя. На него ночью напали и сильно избили. Всего доброго!
«Он больнице. Значит, жив! Мне надо туда, прямо сейчас! Я должна знать, как он! Что с ним произошло? Я должна попросить прощения! За что? Не могу пока понять, но чувствую, что виновата перед ним. Это я утащила его из клуба, я отказалась от такси! Это я спокойно лежала в кровати, когда он, избитый, мучился от боли! Я даже не спросила его, как он добрался. Не подумала о нем. Я эгоистка! И я виновата не меньше тех уродов, что напали на него!» – Эти мысли не давали мне покоя.
Не дожидаясь десяти, мы с Олей с грехом пополам закрыли кофейню и помчались в больницу. Нас к Реми, конечно, не пустили. Не приемные часы. О состоянии Реми тоже молчали: мы ему никто, не положено. Все наши уговоры, мольбы, просьбы разбивались о стену ледяного безразличия. Всё, что нам удалось узнать – Реми жив, но находится в реанимации. Это очень плохо. Значит травмы, которые он получил, серьезные! Но он жив, а это главное!
Мы стояли у крыльца в растерянности. Оля набрала номер Ани, но та тоже ничего не знала, с Егором не общалась. Егор! Он тоже пропал. А вдруг и с ним беда? Я гнала эти мысли от себя.
Около одиннадцати зазвонил телефон. Гена. Я сбросила звонок… потом ещё один. «Это все из-за него! – мысленно твердила себе я. – Из-за него я вернулась домой раньше! Это ему Реми пообещал, что проводит меня! Он виноват не меньше меня! Сейчас я его ненавижу!»
Так ничего и не узнав, Оля уехала домой, а я просто брела по улице. Проспект Ленина никогда не спит. Неоновые вывески, фары машин, всегда много людей, даже ночью. Если идти вдоль проспекта квартала три, то будет дом Миронова. Но я не хотела, не могла его видеть. Остановившись, тормознула такси.
– Кто там посреди ночи?
– Алевтина Егоровна, это Ксюша! Откройте, пожалуйста!
Дверь со скрипом слегка приоткрылась, и соседка осторожно выглянула. Убедившись, что это я, она открыла и впустила меня.
– Ксюша, у тебя все нормально? Почему ночью? И что с лицом, девочка моя? Обидел кто? Плакала? – Алевтина Егоровна стояла в одной
