— Нет, конечно. Мы здесь заводик поставим кирпичный. Уже сам завод присмотрели. И купили… А до сих пор же эта земля без всякой пользы стояла. Не использовалась. А мы — и кирпич выпускать будем, и людей, которые без работы, обеспечим работой. — Он просительно смотрел на визитера, гадая — произвели ли его доводы должное впечатление.
— Завод — дело хорошее, — кивнул Донской. — Разрешите курить?.. Да, хорошее дело завод. Только скоро ли получите вы отдачу от завода? Во сколько вам обошелся участок? — как бы невзначай спросил Дима.
— В тридцать… в тридцать девять тысяч долларов. А через год-полтора эти деньги вернутся. Завод этот высокой производительности. Выгодное это вложение.
— Ну, Анатолий Иванович, вы же настоящий бизнесмен! — Дон еле сдерживал смех: так не вязалось это слово с вислоухим Бравиным.
От похвалы Анатолий Иванович приосанился и сделал суровое лицо.
— А бизнесмен, предприниматель должен делать быстрые деньги. Что это за прибыль, если она появится через два года?! Сами подумайте!
— Но если других вариантов нет!
— Есть. — Дима доверительно положил руку на плечо Бравину. — Я вам дам за эту землю семьдесят пять тысяч. Прямо сейчас. Вот это будет сделка, достойная вас!
Анатолий Иванович был человеком туповатым и скупым. Больше — скупым, что и подвигло его на неуступчивость:
— Нет, Дмитрий… как вас по батюшке?
— Просто, Дмитрий… Почему «нет»? Вы же не из благотворительности завод здесь ставите? А для того, чтобы прибыль получить. Вот я вам и предлагаю эту прибыль. И не в призрачном 2005 году, а уже сегодня. Сейчас. Как бизнесмен, вы должны бы ухватиться за это предложение.
Бравин встревоженно вглядывался в гостя, пытаясь выяснить подноготную его намерений. Но Дима не юлил, не прятал лица. Смотрел с добродушной улыбкой и этим расчетливым простодушием поставил Бравина в тупик. Поколебавшись, старик выдавил:
— Восемьдесят пять тысяч долларов. И ни копейки не уступлю!
— Восемьдесят пять? — Дима сыграл душевный трепет: мял с сомнением губы, бросал тоскливые взгляды в окно, на потолок, на хозяина дома и, наконец решившись, занес руку для закрепления сделки: — Ваша взяла! Согласен.
Но взаимного рукоприкладства не получил. Бравин, утеряв гонор, замельтешил и стеснительно хихикнул:
— Я, Дмитрий, должен этот вопрос… решить.
— А что решать? Вы назвали цену, я согласился, и вдруг…?
— Дело в том, Дмитрий, что… Вы подождите минутку… сейчас, — он достал из внутреннего кармана кисет, растянул его жерло.
Дмитрий с недоумением наблюдал за махинациями землевладельца: он что, самокрутку раскуривать вздумал? Ненормальный, что ли? Но из кисета Анатолий Иванович достал совершенно неуместный для него… мобильник. И еще листок. Включив телефон, он поднес его к волосатому уху и, удостоверившись, что сигнал пошел, стал, сверяясь с бумажкой, набирать номер. Поднес трубку к уху и торжественно выпучил глаза:
— Алексей, — он прокашлялся и снова принял осанистую позу. — В общем, есть возможность не покупать завод… Да нет, Алеша… нет. Я, конечно, согласен. Очень согласен. Но там выгода будет через полтора года, а здесь предлагают, — он посмотрел на Диму и заискивающе подмигнул, — предлагают семьдесят пять… даже восемьдесят тысяч долларов. Сразу. Слышишь, Леша, не через полтора года, а прямо сейчас. Наличными… Хорошее пред… Да нет, Алексей, я же говорю, что человек… здесь он сидит… Да? Ну ладно, ладно Алексей… Я же хотел, как лучше… Чем полтора года… — Он выключил аппарат, снова упрятал его в кисет и вздохнул. — Это я с моим племянником… Вообще-то я купил эту землю. На мое она фамилие. Но он — как ни есть — племяш. С племянником советоваться надо… Я, конечно, сам могу этот вопрос решить, но…
— Понятно… — хмуро процедил Дима, поднимаясь. — И где я вашего племянника могу найти?.. Я так понимаю, что это он фактический владелец? Верно?
— Да не он! Я. Вот и документы на мое фамилие полностью. Хотя фамилие у нас одно, но он-то Алексей Юрьевич, а я-то Анатолий Иванович. Вот в документах —; Анатолий Иванович… Так что я — фактический хозяин.
— Так где его можно найти? Вашего фактического племянника? — уже сердился Дима.
— Чего не знаю, того не знаю. Москва город большой. Это тебе не Лозовое… Адреса он не оставлял.
— Тогда номер телефона дайте. Или номер тоже не знаете?
Бравин растерялся. Соврать, что не знает телефона — не мог: ведь при нем же, дубина стоеросовая, звонил. А как пойдет этот ухарь к Алешке, да предложит 85 тысяч, а племяш поймет, что хотел дядя Толя пятерку урвать для себя! Эх, дурак старый! Влез в эти сложности, а теперь неизвестно какими путями выковыриться.
— Не знаю я никакого телефона, — угрюмо проворчал он и, на всякий случай, подошел к двери. — И адрес не знаю. Считай, не было у нас с тобой разговора.
Дима сотворил огорченное лицо, хотя уныния не испытывал: выболтал Анатолий Иванович нужное имя — Бравин… Алексей Юрьевич. И про Москву. Вот и нужный расклад… Да, глуповат дядя! Если и племянник из того же теста — считай, участок у нас в кармане.
Именно в таком благодушном настрое отзвонил он Павлу резюме от встречи. Но тот неожиданно жестко остановил смешливость Димы.
— Вижу, тупость заразительна. Совсем ты рассредоточился. Таких, как рассказываешь ты, профанов в бизнесе — раз-два и обчелся! Почти нет. А рассчитывать, что в одном деле сразу два дурака — это, значит, стать третьим… Короче, вижу, что ты несерьезно подготовился к этой беседе. Наша удача, что хвостик мы зацепили. А теперь соберись и прикинь, что следующий оппонент — хитрый и умный делец. И на всякий его вопрос у тебя должен быть готовый ответ. И ответ веский, убедительный.
Жесткая установка перестроила Диму. От недавней снисходительности не осталось и тени. Прежде чем выехать в Москву, он побродил по Лозовому в поисках зацепки. И нашел: на краю поселка было обустроено кладбище. Небольшое, без ограждения… Ни деревца, ни кустика. Только скромные холмики с серыми плитами. Лишь одна могила выделялась: высокий гранитный стояк с выбитой по-арабски эпитафией. Но Дону и не нужен был перевод. И так ясно: спи спокойно, любим и скорбим… что-нибудь в этом роде. Главное — имя упокоенного — выбито по-русски: Хаджи Гамидулла, 1903–1978. А под этими цифрами — уточнение: 1-10 — это под годом рождения и 8–3 — день и месяц смерти. Прищурив глаз, Дон улыбнулся. «Вот и мотивировка появилась: 1-10-1903 года. Стало быть, первого октября ему исполнилось бы сто лет. Отлично! Итак, Хаджи Гамидулла».
Так что пришлось Диме перестроиться и немало потрудиться, прежде чем покинул он скудную и неприметную землю Лозовой. Но зато перед Алексеем он предстал уже с достаточно серьезным обоснованием.
