— Я заметил, что ты не при кошельке.
— Кошелек мог вызвать подозрение. Но это не имеет значения. У меня почти никогда не бывает денег.
— Все идет на цехины?
— Я ничего не покупаю. Не так уж много я зарабатываю.
— Они тебе не платят?
— Мало. И я коплю.
— Разве ты мало работала?
— Много. Но у меня небольшое жалованье, потому что я живу практически на всем готовом.
— Странный какой-то контракт!
— Ты прав, странный. Но другого у меня никогда не было. Сначала я была маленькой и у меня не оставалось выбора. Потом госпожа Хепера предложила мне частных учителей и все остальное, если я не брошу музыку. Я согласилась.
— Зачем ей это?
— Наверное, из-за моего голоса.
— Твоего голоса? — не поверил Джейби. — Не пойми меня неправильно, Таша, у тебя великолепный голос, но люди редко делают широкие жесты просто так. Что она хочет взамен?
— Не знаю. — Ташариана покачала головой. — И меня это пугает.
— Она очень богата?
— Вроде бы. Но мне она не позволяет быть свободной и независимой. Я не могу шагу сделать без ее ведома.
— Таша, все это очень странно! Тебе ведь уже двадцать четыре года!
— А почему, думаешь, я хотела сбежать сегодня из театра? У меня же нет своей жизни! Вот я кое-что скопила. — Она вытащила из сумочки черный бархатный мешочек и высыпала на ладонь бриллиантовые изделия.
— У тебя, случайно, нет того кольца, что хочет Кристин? — пошутил Джейби. — Моя жизнь стала бы намного проще.
Ташариана нахмурилась и стала смотреть, как он разглядывает бриллианты. Она знала, что у него золотистая кожа на руках — такая же, как у нее самой. Она слышала запах его волос, и ей хотелось прижаться к нему и уткнуться носом в его шелковистые волосы.
Джейби выпрямился.
— У тебя неплохое состояние. Где ты взяла деньги?
— Я ничего не тратила три года.
Он с уважением посмотрел на нее.
— Спрячь их сейчас. Я помогу тебе выручить за них побольше. А сегодня я оплачу твой номер.
— Ты и так много для меня сделал.
— Ерунда. Ну, считай, что я даю тебе в долг. Продашь бриллианты — отдашь мне.
Она посмотрела в его глаза и поверила ему.
— Ну, Ташариана? Договорились?
— Хорошо. Спасибо.
Она пошла следом за ним, и они взяли номер на четырнадцатом этаже — рядом с дамами Петри. Когда они повернулись, чтобы идти к лифту, Ташариана стала как вкопанная.
— Что такое?
— Опять тот человек. — Она кивнула на колонну, за которую зашел мужчина в твидовом пиджаке, направляясь к лифту.
— Тот самый?
— Да. Видишь его? — Ташариана схватила Джейби за руку. — Он знает, какой номер у меня!
Джейби еще раз посмотрел на него.
— Он не идет за нами.
— Ну и что?
Джейби пожал плечами.
— Может, он просто стоит. Здешний ресторан пользуется популярностью. Таша, это совпадение.
— Он не похож на человека, который привык к таким местам. Мне все это не нравится.
— Не может быть, чтобы нас преследовали от самого театра!
Он усадил ее в кресло.
— Ты не знаешь госпожу Хеперу. Она может следить за мной все время, пока я в Штатах.
Едва они устроились за столиком, как к ним подошел официант. Джейби посмотрел на него, но это был другой.
— Пожалуйста, молока и виски.
— Да, сэр.
Официант ушел, а Ташариана внимательно оглядела веселую публику и немного успокоилась. Она была сыта, у нее были комната и модное платье.
— Таша, обещай мне, что не сбежишь!
— Джейби, я не могу ничего обещать.
— По крайней мере выпей молоко.
— Тогда не обижай меня.
— Извини, что я назвал тебя примадонной, но согласись, ты вела себя не лучшим образом со старым другом.
— Друзья не теряют друг друга из виду, Джулиан.
— Я не хотел тебя терять.
— Правда? — Она холодно посмотрела на него, уверенная, что он говорит неправду. Хотел — не хотел… Может быть, и хотел написать ей, да руки не дошли. — Извини, я другого мнения.
— Это ты даже не изволила мне написать!
— Я тебе писала!
Официант принес молоко и виски, и Джейби тут же расплатился с ним, желая поскорее остаться наедине с Ташарианой.
— Ты мне писала? — недоверчиво переспросил он.
— Да! Наверное, у меня был неправильный адрес. Я целый год писала душераздирающие письма человеку, который ни разу мне не ответил.
— Что значит "не ответил"?! — Джейби откинул со лба упрямую прядку. — Я писал тебе каждую неделю, даже по два раза в неделю!
Она по-прежнему не верила ему.
— Ни одно мое письмо не вернулось обратно, поэтому я решил, что ты их получила.
— Нет.
Он откинулся на спинку кресла.
— Понятно. Поэтому ты и не веришь ни одному моему слову.
— Я больше никому и ничему не верю, кроме музыки.
Она холодно взглянула на него, стараясь не показать, как она несчастна, и вспомнила все свои невыплаканные слезы.
Джейби подался к ней.
— Неужели мадам Эмид не передала тебе ни одного письма? Или это не мадам Эмид, а мадам Хепера?
— Зачем?
— Чтобы разлучить нас.
Ташариана обхватила ладонями ледяной стакан, но сейчас ей было не до молока.
— Мне не приходило в голову, что она может прятать твои письма.
— Потом, Таша, я перестал писать. Я думал, ты на меня злишься за то, что я оставил тебя в школе, и решила больше не иметь со мной ничего общего.
— Нет, Джейби, это невозможно.
— Откуда мне было знать? Ты не писала, и что я должен был думать?
— Что случилось несчастье…
— Значит, все-таки я виноват?
Она в смятении посмотрела на него.
— Ты усомнилась во мне, Таша? — Он взял ее руку в свою. — Тебе хоть раз пришло в голову, что мои письма до тебя не доходят? Что происходит что-то, не имеющее отношения к моим и твоим чувствам?
— Нет.
Она смотрела на него и любила его так, что у нее голова шла кругом. Неужели это она восемь лет отвергала его из-за того, в чем он не виноват?
— Значит, все годы ты думала, будто я уехал в Англию и ни разу не вспомнил о тебе?
— А что еще мне было думать?
— Ты могла бы мне верить. — Он пожал ее руку, и она едва не залилась слезами, тронутая его нежностью. — И сейчас тоже.
Она посмотрела на него.
— Ты не написал. И не приехал узнать, все ли я еще в Луксоре.
— У меня не было денег. И мама жила в Лондоне, пока я учился.
— В Лондоне?
— Она хотела быть поближе ко мне.
— А сейчас она где?
— В Луксоре.
Он глядел на нее, и слова замирали у него на губах. Он не выпускал ее руки, но она смотрела в сторону, стараясь без его помощи найти для себя правильное решение. Ей было нелегко поверить ему и вообще мужчинам после стольких лет страданий и разочарований.
