шею: — Когда мы выезжаем в Петербург?
— А ты не сбежишь там от меня?
— Обещаю, — она клятвенно приложила руку к груди.
— О, женщины, вам имя — вероломство. Обещаю — это да или нет? — Роберт встряхнул ее.
— Роб, не будь занудой.
— Ах, я уже зануда.
— Да… нет… не знаю… — запуталась Юля.
— Загадочный русский язык, — рассмеялся Роберт и поставил ее на ноги. — Как хочешь, так и понимай свою любимую женщину. Ладно, будем постигать тебя постепенно. Полчаса на сборы. Провернем операцию по возвращению блудной дочери.
***
— Как ты думаешь, я понравлюсь твоим родителям? — Роберт пил обжигающий чай из бумажного стаканчика в кафе на одной из заправок.
— Напрашиваешься на комплимент?
— Нет. Просто настолько необычная ситуация! Можно сказать, увез девушку из-под венца, — он подмигнул Юле, — или ты все-таки признаешься, что сама сбежала?
— Мать с отцом так счастливы, что с распростертыми объятьями примут даже неандертальца. Конечно, если представлю его моим спасителем.
— Умеешь убедить, теперь я спокоен, — Роберт потрепал ее за ухо.
— Я не любила Сергея. А с тобой я стала совсем другой, только слепой этого не заметит. Не хочу думать ни о завтра, ни о вчера. Мне хорошо сейчас. Такое состояние можно сравнить с тем, как мы летим сегодня по трассе. Летим, потому что летим. Только катастрофа может прервать наш путь, но это один миг, и не надо его бояться.
— Девочка моя, я постараюсь быть хорошим пилотом, — он взял ее руку в свою и коснулся губами пальцев. — И выручу тебя из любой беды. Только подай знак. Пойдем, пройдемся, ноги разомнем. Смотри, какая дивная тропинка уходит в лес.
— Ноги разомнем? — усомнилась Юля
— Мысли ты, что ли, читаешь, — Роберт обхватил ее за талию и увлек в ближайшую рощу.
***
После развилки на Белоостров Юля попросила Роберта съехать на нижнее шоссе. Он послушно направил машину в нужный поворот, ведущий вдоль линии залива.
— У нас в Англии тоже есть красивые побережья. Ты слышала про Корнуолл, Падстоу, Ньюкки? — он снял темные очки и сощурил глаза на уходящее за горизонт солнце.
— География не самая сильная моя сторона.
— Не беда! Теория не в силах передать то, что можно увидеть на самом деле. Вот что раньше для меня был Финский залив? Место на карте. А теперь я всем сердцем полюбил этот берег. Запах пряной хвои, пролески, мягкий песок и бесконечный морской простор. Спокойный и величавый.
— Я люблю бывать здесь. Но когда бушевал ураган, думала, что залив проглотит меня вместе со всеми терзаниями, — рассеянно ответила она, высматривая место, где оставила автомобиль и, наконец, показала небольшой съезд к соснам. Машина стояла там же, где Юля ее бросила.
— Ключи, насколько помню, видел в сумке, — задумчиво произнес Роберт, подергав ручку дверцы. — Я не рассказывал, что погнало меня в тот день в лес. Боялся, ты решишь что я сумасшедший.
— Я склоняюсь к этой мысли, — Юля уткнулась носом ему в спину и обняла за плечи, — Вот только побольше бы миру таких ненормальных. Выкладывай все как есть. И покажи место, где нашел меня.
Роберт повернулся и, взяв ее за руку, повел через пролесок.
— В то утро мне приснился странный сон. Представь себе: ночь, лесная поляна, костер и одинокая девушка в длинном темном плаще, помешивает красные угли. Лица ее я не запомнил. Началась гроза, удар молнии спугнул незнакомку, и она бросилась в лес. Как не пытался ее догнать, она всякий раз ускользала от меня. И вдруг огромный волк бросился ей наперерез. Я выхватил нож, но чудовище словно растворилось в воздухе. Девушка неподвижно лежала на земле. Я опустился на колени и услышал только два слова: «Помоги мне». Тут я проснулся. Все утро не находил себе место, поплелся в лес, а там… ты.
— Мистика какая-то. В тот день я молила Бога помочь мне. Только не шепотом, а в полную мощь легких. Чудом голос не сорвала.
— Ну что ж, считай, что небеса тебя услышали! Так что, любимая, наша встреча с тобой была предопределена…
— Ты веришь в Бога? — перебила его Юля.
— Моя мать была из семьи русских эмигрантов, где свято хранили традиции христианства, — он обнял ее за плечи. — Бабушка по материнской линии крестила меня в православие, хотя Эдвард — прихожанин Англиканской церкви.
— О, ну надо же! Но я спросила о другом.
— Верю ли я? — Роберт кинул на нее быстрый взгляд. На его бледном лице глаза казались огромными. — Это философский вопрос, Джу. Любой вере сопутствует фанатизм, и история подтверждает это. Достаточно вспомнить раннее христианство или святую инквизицию, когда во имя религии лились реки крови. Порой, в человеке, лишенном ореола святости, больше веры и терпимости чем в кладущем поклоны адепте той или иной церкви. Оба верят, просто по-разному.
— Из тебя вышел бы хороший политик. Я так и не получила ответа на свой вопрос.
— Верю, теперь точно верю.
Роберт переступил через одно из поваленных деревьев и оглянулся:
— Вот здесь ты лежала.
— Наверное, я выглядела не очень романтично, — Юля зябко повела плечами.
— Я узнал бы тебя из тысячи. И мне было все равно, как ты выглядишь. Я боялся только одного: что ты умрешь.
— Как меня занесло в этот бурелом?
— Много деревьев повалило ураганом в тот день. Возможно, ты уже лежала без сознания. К счастью, ни одно из них не задело тебя.
— Вот ведь чокнутая! Ничего не соображала в то утро. Хорошо насмерть не прибило. В машину-то не судьба была сесть?
Роберт обнял ее за талию.
— Значит, не судьба. Да и во сне ты была без мерседеса. — он хитро усмехнулся: — Поедем-ка домой, да поскорее. Сегодня у меня есть на тебя виды.
— А ты приставать не будешь? — Юля постаралась сохранить серьезное выражение лица.
— Буду, — он сделал виноватые глаза, — И уже не обещаю держаться в рамках приличия.
На обратном пути к машине Юля позвонила маме и предупредила, что заедет домой завтра днем.
— А у тебя не будет проблем с Сергеем? — спросила та. — Он постоянно приезжает, и его мрачный настрой меня пугает.
— Имеет полное римское право на меня обидеться, — Юля закусила губу, прикидывая как бы отвязаться от бывшего жениха, не вмешивая Роберта.
Сейчас, когда она только забыла все тревоги и купалась в лучах своего персонального солнца, дикий зверь внутри нее вновь поднял голову.
— Я позвоню тебе утром, мам.
— Ты не одна?
— Да.
Роберт ни о чем ее не спрашивал, а она не спешила делиться переживаниями. Когда
