Дункан прочитал имя. Медленно снял ноги со стола, взял у Конга список и прочитал снова. Потом хрипло ответил:
— Это мой парень.
— Настоящий скандал. С момента знакомства и до венчания прошло меньше трех месяцев.
От «Казарм» до офиса Мейера Наполи в центре города было несколько минут езды. Диди решила воспользоваться Ими, чтобы поделиться с Дунканом добытыми сведениями 0 Прошлом Элизы Лэрд.
— Ничего скандального или необычного в коротком Ухаживании нет, — возразил Дункан.
— Особенно когда известный председатель суда высшей инстанции женится на официантке, которая разносит коктейли. Да-да, ты не ослышался, — заявила она в ответ на взгляд Дункана. — Элиза работала в баре загородного клуба, членом которого был судья Лэрд.
— Это какого же?
— «Серебристая волна», какого же еще. В общем, как только судья с ней познакомился, он стал играть в гольф ежедневно, иногда по два захода, но больше девятнадцати не набирал.
Дункан припарковался возле приземистого квадратного офисного здания и прикрепил на лобовое стекло знак, что машина принадлежит полицейскому — иначе бы вездесущие саваннские добровольцы непременно выписали ему штраф. Он открыл дверцу и вышел, надеясь освежиться на ветерке. Воздух был неподвижным и душным. Солнце зашло, но от раскаленного тротуара все еще поднимался жар; подошвы его ботинок стали горячими.
— Самое главное тебе рассказать сейчас или потом? — спросила Диди, когда они подошли к двери офисного здания.
— Сейчас.
— Судья был закоренелым холостяком, время от времени крутил романы с вдовами или разведенными, но о свадьбе речь никогда не заходила. Зачем делиться семейным богатством? Но Элиза свела его с ума. Он втрескался по полной программе. Говорят, она трахалась с ним до одурения, а когда он больше жить без нее не мог — дала от ворот поворот и не соглашалась на секс до тех пор, пока он не возьмет ее замуж.
— Какого черта этот лифт не едет? — Хотя в здании работал кондиционер, он нимало не смягчил резкость Дункана, причиной которой, по его мнению, была адская жара. Он несколько раз нажал на кнопку, но из шахты не послышалось ни звука, свидетельствовавшего о спускавшейся к ним кабине. — Пойдем пешком. Здесь всего пара этажей.
Диди стала подниматься вслед за ним по длинной лестнице. За несколько десятилетий на ступенях протерлись углубления от прошедших по ним подошв. Состояние здания было далеко не образцовым. От старых стен пахло плесенью.
— Друзья и коллеги судьи были в шоке от их помолвки, — продолжала Диди. — Купил ей бриллиантовое колечко — заметил его?
— Нет.
— Маркиз, карат этак шесть. Это по скромным подсчетам.
— Ты обратила на это внимание? — Обычно драгоценности Диди не интересовали.
— Как я могла не заметить? — сказала она ему в спину; они огибали поворот, ведущий на площадку второго этажа, я от него чуть не ослепла на той веранде. Ты что, не видел, какая от него по всей стене радуга?
— Видимо, нет.
— Конечно, ты не мог оторваться от ее глаз.
Он замер, обернулся и посмотрел на нее поверх плеча.
— Скажешь, не так? — воинственно сказала она.
— Я ее допрашивал. Мне что, делать это с закрытыми глазами?
— Ладно, проехали. — Она махнула ему рукой, указав путь вперед. Он снова стал взбираться по лестнице, а она продолжила свой рассказ: — Короче, судья, влюбленный до беспамятства, устраивает пышную свадьбу. При таких обстоятельствах некоторые сочли это верхом наглости и неприличия и списали его расточительство на жадность невесты.
Дункан был уже на площадке третьего этажа. Впереди виднелся коридор с многочисленными дверями по обеим сторонам. На их матовом стекле одинаково, черным шрифтом были написаны фамилии. Адвокат, дантист, ставящий пломбы по низкой, очень низкой цене в двадцать пять долларов. Все офисы были заперты на ночь. И только одна Дверь посередине коридора была открыта настежь; конус света, падавший из нее, освещал полутемный коридор. Из комнаты доносился голос Конга и эмоциональные взвизги секретарши.
Прежде чем войти, Дункан хотел закончить свой разговор с Диди. Он повернулся лицом к ней, преграждая дорогу.
— Что это за «обстоятельства»?
— Не поняла?
— Ты сказала, обстоятельства сделали свадьбу наглой и Неприличной.
— Невеста без родословной, даже без семьи. То есть на свадьбу никто из ее родственников не приехал. Без стандартного образования, недвижимости, доверительного фонда, акций, хоть чего-нибудь. К их брачному союзу она не добавила ничего, кроме… понятно чего. И при этом она надела белое платье. Простое, никаких излишеств, но откровенно белое; это казалось худшей насмешкой над этикетом. Хотя она заказала именные карточки с приглашением на свадьбу. Бумага хорошего качества, цвета слоновой кости, обратный адрес темно-серыми буквами. Всем, кто дарил подарки, она отправила написанную от руки карточку с благодарностью от их с судьей имени. А почерк у нее красивый.
Точно. Дункан успел с ним познакомиться. Нахмурившись, он сказал:
— Ты приобщишь эти сплетни к делу?
— Нет. Богом клянусь.
— Откуда ты все это узнала?
— От подруги. Помнишь, я про нее говорила. Мы знаем друг друга еще с католической школы. Моим родителям приходилось последние гроши откладывать, чтобы платить за образование, а она из обеспеченной семьи. Нас сплотила ненависть к учебе. Короче, я ей позвонила, упомянула убийство в доме Лэрдов. Она уже была в курсе, потому что оно наделало столько шуму. Ее мама всегда знает, как дела у сливок общества. Если нужно что-то про них выведать, можно смело обращаться к ней.
Дункан рукавом стер со лба пот. Рукав намок.
— Что еще расскажешь? Какого цвета был пунш на свадебном обеде?
На это его замечание Диди подняла брови, но продолжила:
— Миссис Лэрд никогда не забывает ответить на приглашение, неважно, приняла она его или нет. Судя по всему, став миссис Като Лэрд, она научилась кое-каким манерам и одета всегда с удивительным вкусом. Но ее по-прежнему считают «выскочкой» — это чувствуется в том, как о ней говорят. Ее терпят из-за судьи, но не принимают за свою. Не говоря уже о дружбе.
— Знаешь, что мне все это напоминает? — сказал Дункан. — Кажется, высшее общество Саванны нашло себе девочку для битья. Завистливые сплетницы с радостью бы променяли свои родословные на внешность Элизы, а прабабушкины драгоценности — на грудь, как у нее.
— Странно, что ты упомянул как раз эту часть ее тела. — Диди поднялась на последнюю ступеньку и теперь стояла на одной площадке с ним. — Знакомые Като Лэрда, наверное, простили бы ей все недостатки, даже то, что она была официанткой в их загородном клубе. В конце концов, клуб элитный, открыт только для «сливок». Но чего они никогда ей не простят — это ее работы до загородного клуба.
