Что-то странное здесь творится, подумала Марина вчерашними словами Федора Тучкова. Что-то странное и, кажется, опасное.
Она должна немедленно его найти. Найти и рассказать про Веронику.
Осторожно и быстро, стараясь не топать, она вернулась в комнату, захватила рюкзак и вышла в коридорчик, где были всего две двери. Номера “люкс” – для удобства гостей класса “люкс” – располагались по два на этаже.
Марина сбежала по лестнице, на ходу улыбнулась администраторше, которая проводила ее странным взглядом – должно быть, и до нее дошло, что “отдыхающая из пятнадцатой” целовалась с кем-то в бассейне!
Четкая тень от угла дома лежала на чистом асфальте. Марина перешагнула границу и подняла к солнцу нос. Как она любила июль!
Вчера произошли два странных события, связанных с Вероникой. Первое – девчонка очень волновалась и пристала к Марине как банный лист, чтобы та рассказала ей “про труп”, и утащила ее на скамейку за елочки. Потом был еще разговор непонятно с кем и непонятно о чем. Марина тогда подумала, что она говорит про утопленника, а сегодня решила, что девчонку кто-то шантажирует.
Вполне возможно.
Кстати, сын Паша – еще неизвестно, кстати, сын ли это! – очень подходит на роль шантажиста. Вчера его не было, ночью Вероника тайно с кем-то встречалась, а сегодня за завтраком он появился и ни разу ни с кем не заговорил!
На чем он приехал? Поезд приходит раз в неделю. Вчера был “непоездной день”, это Марина знала точно. Значит, на машине? Откуда? Из Москвы за четыреста километров? Или из районного центра, до которого километров сорок?
На корте Федора Тучкова не оказалось. Одна площадка была свободна, на второй пытались играть два неопытных юнца. Федору Тучкову они и в подметки не годились.
Утром произошло еще одно странное событие и тоже связанное с Вероникой.
Она пришла на корт в мокрых кроссовках и зачем-то объявила, что пришла прямо из дома, очень торопилась, проспала и все такое.
Зачем она наврала? Кому какое дело, откуда она пришла?
Опять встреча с таинственным шантажистом? Выходит, шантажист шантажировал ее и вечером и утром.
Тучков Четвертый наверняка сказал бы – что-то слишком до хрена. Пардон, то есть слишком много, поправился бы он потом, вот бы как он сделал!
В бассейне его тоже не было – напрасно Марина старательно заглядывала в стеклянные двери. Да! У него же “партия в бильярд” с Вероникиным дедом!
Марина повернула обратно и быстро пошла к главному зданию.
Для того чтобы сократить путь, идти пришлось через лес, по узкой, с растрескавшимся асфальтом дорожке, где она давеча упала, а потом они с Федором Тучковым Четвертым подслушали невероятно странный разговор Юли и Сережи. Федор отмахивался от комаров и сетовал на то, что не захватил никаких “защитных средств”, и, кажется, не придал странному разговору никакого значения. Теперь, увидев сына Пашу, Марина была готова с ним согласиться. Пожалуй, Юля с Сережей могли разговаривать о чем угодно – совсем не обязательно об убийстве!
Паша с Валентиной Васильной на роли убийц и шантажистов подходили гораздо больше. Они были даже… похожи на убийц, какими их показывают в кино. Особенно Паша с его бритой башкой и отсутствующим взглядом ящерицы. Интересно, на чем он приехал и откуда? Как бы узнать?
Марина бежала по дорожке и быстро соображала.
Может, подкупить сторожа на стоянке? Или заключить с ним пари, как в пьесе Джона Б. Пристли или рассказе Артура Конан Доила?
Вы заключаете пари с хозяином бакалейной лавки, что куропатка, поданная к обеду, была подстрелена во Франции, а он вытаскивает гроссбух и убедительно доказывает, что куропатка-то была коренной англичанкой! Вы платите ему три шиллинга – или полсоверена, в зависимости от отношения автора к бакалейщику! – и получаете возможность ознакомиться с записями, которые, конечно, не имеют отношения к родословной несчастной куропатки, зато прямо указывают на преступника.
Тут Марину внезапно осенило. Она даже приостановилась. Ну, конечно! Гроссбух! Как же она раньше не догадалась! Федор Тучков Четвертый будет просто поражен, когда она с небрежным видом расскажет ему, как именно все было! Ну, даже если не все, то главное она уж точно узнает!
Нет, не может быть, чтобы Вероника была их сообщницей. Скорее жертвой, как и тот несчастный, которого они утопили в пруду и привязали его бессильные руки к склизкой свае, чтобы он не смог всплыть.
Марина вынуждена была приостановиться и несколько раз с силой вздохнуть. Мысль о трупе взволновала ее гораздо сильнее, чем ей хотелось. Федор Тучков ничего не должен об этом знать. Для него она – спокойная, хладнокровная и уверенная в себе, чтобы он даже думать не смел, что может запросто смущать ее поцелуями и обращаться с ней, будто она такая, как все – как Оленька, к примеру!
Хладнокровная! Не смешите меня! Разве настоящая женщина позволила бы так обращаться с собой, как Федор “обращался” с ней в бассейне! Разве она, эта настоящая, позволила бы ему потом называть себя на “ты”, и совать руку в волосы, и держать сзади за шею! У Марины вдруг похолодела спина – то его движение было волнующим и очень интимным, как будто он имел на нее некое неоспоримое право или что-то о ней знал такое, чего никто, кроме него, не мог знать. Это было интимнее, чем поцелуй. По крайней мере Марине так показалось. Может, от неопытности?
Разве настоящая женщина тридцати пяти лет может ни с того ни с сего признаться мужчине в том, что у нее “никогда и никого”?! Господи, что будет с ней, Мариной, если мама узнает? Она узнает и умрет от горя, и бабушка умрет от горя, и в их преждевременной кончине будет виновата только она сама.
Ужас какой-то.
Дорожка вильнула в заросли бузины, и прямо перед Марининым носом совершенно неожиданно оказались две спины – Вадима и Галки. Марине даже пришлось притормозить, чтобы не уткнуться носом в молодого человека. Вот была бы история. Ревнивая Галка, пожалуй, и физиономию может расцарапать.
– А я тебе говорю, что это она! – громко говорил Вадим.
– Ваденька, этого не может быть! Просто не может быть!
– Да точно она! Ну я-то лучше тебя знаю!
– Ну как, как она могла оказаться здесь?! Ты что, говорил ей, куда поедешь?
– Ты че? С ума сошла? Жена до сих пор думает, что я в этой… как ее, блин… Алуште!
Марина знала, что подслушивать нехорошо – кажется, в последнее время она только и делает, что подслушивает! – и стала ступать осторожно, чтобы услышать еще немного.
– Ну и успокойся! Тебе все показалось.
– Да ничего мне не показалось, я же не безумная баба! Это она. Черт возьми, теперь все расскажет! Что я должен делать?!
– Все равно все узнают! – злым голосом перебила его Галка. – Какая разница, сейчас или когда! Если сейчас, может, это даже и лучше.
