Одутловатое лицо Джоанны стало как бы меньше. Она облизнула губы.
— Вы… вы напугали меня, Николас. Вы редко заходите сюда…
Он наклонил голову, продолжая ждать ответ, и Джоанна нервным движением плотно запахнула на огромной груди халат и поправила плоский ночной чепец.
— Сегодня Миранда должна отвезти в Гудзон Кэтрин. Ребенку нужен врач, — сказала она наконец.
Его брови сошлись.
— А разве врач не может, как обычно, приехать сюда?
— Это слишком долго, к тому же в Гудзоне есть и другие дела.
И она вызывающе добавила:
— Я распорядилась заложить карету. Она ждет. Николас вновь наклонил голову.
— Понимаю. Поездка в Гудзон очень важна. Миранда и Кэтрин, конечно, должны поехать. Это несколько меняет мои планы, но неважно. Я собирался вскоре поговорить с шерифом графства. Ваши желания, моя дорогая, важнее всего, вы же знаете.
Она встревоженно выдохнула:
— Что вы хотите этим сказать?
— Как что? Лишь то, что я должен сопровождать их до Гудзона, — мягко ответил Николас. — Они вряд ли смогут вернуться раньше вечера, а с нынешним настроением фермеров дороги небезопасны. На прошлой неделе карета Ливингстонов попала в засаду.
Миранда не могла сдержать благодарного взгляда, но он остался незамечен Николасом: его немигающие глаза пристально изучали выражение лица Джоанны, на котором застыла беспомощная растерянность и, как заметила девушка, что-то еще.
Неужели она боится? — с изумлением подумала
Миранда. Николас всегда был с ней так вежлив, и сейчас тоже. И это истинная правда, обычно он всегда поступает так, как того хочет Джоанна, особенно в последнее время. До чего же она глупа, с неприязнью подумала девушка и тотчас забыла о Джоанне, чьи желания не имели теперь никакого значения, раз Николас полностью завладел ситуацией.
Этот ноябрьский день в Гудзоне был одним из тех чудесных осенних дней, которые приходят редко и всегда неожиданно, когда любая мелочь благодаря взрыву пылких чувств становится событием для всех посвященных. О темном подводном течении, имевшемся у этого сияющего дня, она не имела тогда ни малейшего представления, впрочем как и еще многие-многие годы спустя.
Ей было достаточно ощущения, что с того момента, когда Николас сел рядом с ней в закрытую коляску, она в первый раз почувствовала легкость от его присутствия — восхитительную, трепетную, прекрасную. На Миранде было зеленое шелковое платье, к которому она совсем недавно пришила новые рюши из кремового кружева, а сверху надела длинную накидку из светло-коричневой шерсти. Хотя у нее еще не было возможности в ней покрасоваться, Миранда знала, как идет ей эта зеленая шляпка с атласными лентами и страусовыми перьями. Ее носовой платок в прелестном ридикюльчике лимонного цвета благоухал гелиотропом, и этот соблазнительный, но нежный запах придавал ей уверенности.
К полудню они уже добрались до Дагвей-Роуд и по крутому холму стали въезжать на Вторую улицу Гудзона.
— До чего мил этот город! — воскликнула Миранда. В тот день она была настолько возбуждена, что могла бы счесть милыми даже кучу приземистых грязных хижин. Но этот городок и впрямь был очарователен. Небольшие домики, сложенные из кирпича и камня, явно указывали на свое ново-английское происхождение. Гудзон в большинстве своем был заселен квакерами с Нантаккера, которые после революции нашли новый, белее безопасный от нападения китов порт, и через окружение привязанных к земле голландских фермеров Фолгеры, Мейклсы и Коффины с немалой выгодой для себя пятьдесят лет спускались вниз по реке к морю.
— А где здесь Даймонд-стрит? — спросила Миранда. — Кузина Джоанна сказала, что там живет доктор Гамильтон… Нужно показать ему Кэтрин.
Николас покачал головой.
— Гамильтон старый дурак. Он не знает никаких других методов лечения, кроме каломели, хины и бренди. Отведите ребенка к молодому Тернеру. Похоже, он знающий человек.
— Но он такой грубый и он противник ренты! — в праведном гневе воскликнула Миранда, чувствуя отвращение к приходившему к ним молодому врачу.
— Тем больше оснований оказать ему честь своим покровительством, — спокойно ответил Николас. — Он быстро оставит все свои бредовые идеи, если я предложу ему стать врачом моего поместья.
— О! — с благоговением произнесла она. — Понимаю.
До чего же Николас был умен! Он отдал распоряжение конюху, затем повернулся к Миранде.
— Я собираюсь встретиться с мэром Куртисом и шерифом. При сборе ренты снова были проблемы. Я добьюсь, чтобы с этими глупостями было покончено. В два я встречу вас в Гудзон-Хауз.
Он вышел из коляски и постоял некоторое время со шляпой в руке, пока лошадь не тронулась. Она смотрела, как высокий стройный мужчина, казавшийся еще выше из-за своей большой круглой шляпы, быстро зашагал вдоль улицы. Люди смотрели на него переглядываясь. Один раз, сняв шляпу с головы, он поклонился старой леди в сером и его волнистые волосы засияли на ярком солнце смоляным блеском.
Карета свернула на Юнион-стрит, и Миранда больше не могла видеть Николаса. Они остановились у небольшого кирпичного коттеджа на Фронт-стрит у реки. Небольшая табличка на побеленной двери гласила:
«ДЖЕФФЕРСОН ТЕРНЕР, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ».
Миранда вздохнула.
— Идем, Кэтрин. Это тот самый доктор.
Девочка, обнимая свою куклу по имени Криса-бель, послушно пошла за девушкой. Когда Миранда подняла дверной молоток, она была ошеломлена, услышав внутри хор громких голосов, среди которых выделялся один, тот что раздраженно прокричал:
— Черт! Говорю вам, сейчас не время для полумер! Стук Миранды вызвал мгновенную тишину. Кто-то сказал:
— Тихо!
Миранда ждала долгих пять минут, пока дверь не открылась и на пороге не появился сам доктор Джефф. Его песочные волосы были взлохмачены. Он был без пиджака, с засученными рукавами, открывавшими крепкие мускулистые руки с рыжими волосами.
Девушка скривила губы. Она поправила зеленую юбку и вздернула подбородок.
— У мисс Ван Рин болит палец, — надменно произнесла Миранда, положив руку на плечо Кэтрин. — Патрун хочет, чтоб вы осмотрели ее.
Джефф продолжал пристально смотреть перед собой. Его острый взгляд нацелился на стоящую за ними карету Ван Рина, дверцу которой украшал фамильный герб. Затем он вновь взглянул на высокомерную фигуру девушки, откинул назад голову и расхохотался.
— Будь я проклят! — сказал он. — Входите, мадам… такая честь…
Миранда метнула на него яростный взгляд и величаво ступила за порог. В коттедже кроме кухни позади дома было четыре маленьких комнаты. В приемной комнате и операционной находилось не менее дюжины людей, в их числе она заметила плачущую женщину, которая при виде Миранды торопливо вытерла глаза.
