– А ну, пошла отсюда! – грозно прикрикнула я и поискала глазами, чем бы тяжелым в нее запустить.
Но собака не сдвинулась с места. Вид у нее был неопрятный. Отвратительный, прямо скажем, вид. Бурая зимняя шерсть свисала клочьями по бокам и ляжкам, а новая была рыжеватого цвета, с переходом в черный на спине и боках. Мохнатый хвост, как у волка, болтался между ног. Я насторожилась. Нет, мне повстречалась не обычная дворняга. Та давно залилась бы лаем. Лиса? Нет, морда коротковата. Шакал? Ну, конечно же, это шакал! Я облегченно вздохнула. Лишь бы не бешеный. А так он труслив, и прогнать его вряд ли составит большого труда.
Я подобрала камень, бросила в шакала, но не попала. Зверь отскочил в сторону, но не ушел, а вновь оскалился и заворчал. Словно предупредил: «Не двигаться!»
– Ах ты, тварь! – рассердилась я. И снова замахнулась.
Только тогда правее заметила еще одного шакала. А выше, слева на камнях – третьего. Мне стало не по себе. Звери брали меня в кольцо. И стоило мне сделать шаг назад, как они тоже шагнули, но вперед.
До сих пор мне ни разу не приходилось встречаться с шакалами. Даже в горах. А слышать я их слышала. Много-много раз. Стоило стемнеть, и тут же начинался многоголосый вой, с причудливыми руладами и перепадами звуков. Особенно им нравилась музыка из репродуктора на территории альплагеря. Старший инструктор ругался: «Хоть не включай радио! Такие серенады устраивают, повесишься!» Иногда он выносил двустволку или ракетницу и палил в небо. Шакалы на некоторое время замолкали, а затем принимались голосить с новой силой.
Но я никогда не слышала, чтобы шакалы нападали на человека. Что стряслось? Почему звери решили, что мной можно безнаказанно пообедать? Сейчас ведь лето, всякой живности в достатке… Или мне встретились особые шакалы, мутанты какие-нибудь, которые питаются исключительно человечиной? Может, и людей я тут не видела по той же причине? Местные знают о повадках здешних шакалов и не осмеливаются забредать далеко в горы.
Медленно, не сводя взгляда с гадких тварей, я отступила к крепостной стене. За тылы я была теперь спокойна, а рядом хватало камней, чтобы отбить атаку. Я присела на корточки, стараясь сохранять выдержку. Пить хотелось нестерпимо, солнце припекало еще очень сильно, но приближался вечер, и где гарантия, что к этой своре не присоединятся другие звери?
Положение, как ни крути, получалось безвыходное. Если ночью меня не порвут в клочья – а я без боя не сдамся! Мерзкие твари вполне способны взять меня измором. И, главное, кого звать на помощь? Тут на десяток километров ни одной живой души! Разве что пастух за каньоном. Но как ему сообщить о беде? Ведь у меня нет ни спичек, ни зажигалки, чтобы запалить костер. А как было бы здорово! Огонь на вершине виден на много километров. На него непременно обратили бы внимание, если он зажжен в непривычном месте. К тому же костер однозначно отпугнет шакалов. Возможно, его приметит Вадим. И догадается, что кто-то попал в передрягу.
Только теперь я осознала, что меня наверняка потеряли. Сдуру я не оставила даже записки. Думала ведь быстро обернуться, пробежаться по горам часа за два-три. Но нелегкая понесла дальше. К новым приключениям на дурную голову.
Я старалась не совершать резких движений, чтобы не провоцировать хищников. Сидела тихо и напряженно размышляла, но выхода не видела. Шакалы тоже присмирели, легли и даже опустили головы на лапы, однако не спускали с меня настороженных взглядов.
«Надо же, какая плотная осада, – усмехнулась я про себя. – Или конвой. Что вряд ли лучше!»
Спина затекла, и я медленно встала. Но шакалы тотчас вскочили на лапы и заворчали. Я поняла: они тоже побаивались, по крайней мере, при свете дня. Но это меня не слишком обрадовало. Долгая агония уже не жизнь, а лишь продление мучений.
– А плевать! – сказала я громко и прошлась вдоль стены.
Ничего не случилось. Шакалы не сводили с меня глаз, но приближаться явно опасались. Видно, помнили, что я могу бросаться камнями.
Я раз десять подпрыгнула, разминая мышцы. Сбежать вниз по лестнице не получится, а вот залезть на крепостную стену… Я задумчиво оглядела развалины. Пожалуй, можно попытаться вскарабкаться по камням и даже продержаться ночь. А там – одна надежда на Вадима. В том случае, если он поймет, чьи следы отпечатались на дорожке возле его калитки. А вдруг не поймет?
Ничего путного на ум не приходило. Я прошлась вдоль стены: пять шагов – туда, пять – обратно. Шакалы оставались на местах. Что их, клеем приклеили? Я даже не могла сглотнуть слюну, так пересохло горло. Эх, была не была, буду прорываться с боем! Подняла камень, тяжелый, размером с детский мячик, и в тот момент что-то выпало из кармана. Я посмотрела под ноги – обломки, которые обнаружила на тропе. И среди них осколок стекла.
Я отложила камень и присела на корточки. Толстое стекло. Грязное. Может, попробовать его вместо линзы? Сначала, естественно, надо отмыть. Ведь случается такое, я читала: отразится от кусочка стекла солнечный луч, подпалит траву, и заполыхает тайга страшным огнем.
Откупорив банку с пивом, я сделала пару глотков, чтобы промочить горло. Хотя и понимала: после этого пить захочется сильнее. Но ничего не смогла с собой поделать. И чтобы отвлечься от мыслей о воде, промыла стекло пивом. Потом положила на камень, чтобы просохло. Но осколок так и остался мутным, то ли от старости, то ли по причине криворукости мастера.
Я повертела его в руках. Бесполезная стекляшка. И почему я не ношу очков? Вот с их помощью уж как-нибудь разожгла бы костер. Как герой Жюля Верна, который из двух часовых стекол умудрился изготовить линзу…
За этими мыслями я совсем забыла о шакалах. Но они обо мне не забыли и пост свой не оставили. Я снова взялась за камень. Но, несмотря на опасность, мне не хотелось, чтобы эти твари валялись на камнях с разбитыми черепами. И тогда я решила их напугать. Подняла камень и завизжала, как никогда в жизни, даже в детстве не визжала…
Шакалы вскочили. Тот, что был ближе, метнулся по камням влево, вправо, затем с размаха приземлился на хвост, закинул голову вверх и завыл. К нему тотчас присоединились несколько голосов. И стало понятно, что шакалов не трое, а гораздо больше. С десяток их вылезли на камни, и, задрав морды, включились в обряд оплакивания. Они вопили, причитали, рыдали, надрываясь изо всех сил, будто хоронили любимого дедушку.
– У-у-у-у-у-у… У-у-у-у-у-у…
– Ая-я-я-яй… Ая-я-я-яй…
– Ууа-ууа-ууааааа…
Чтоб вас громом прибило! Я торопливо хлебнула из баночки. Пиво напоминало по вкусу жидкое мыло. Я сплюнула и приготовилась вновь завопить, чтобы подлые твари захлебнулись в слезах.
