Волна гнева, накрывшая Серай при этих воспоминаниях, застала ее врасплох, как и острое одиночество, последовавшее за этим. И хоть они с отцом во многом не совпадали, и когда-то она возненавидела его за то, что он с ней сделал, отец есть отец. Теперь его нет, также как и ее матери, и брата, и друзей, и всех остальных, кого знала Серай. Она осталась одна во всем мире, который продолжал жить без нее. Выжил только Дэниел – хоть что-то неизменное в ее жизни с тех времен и по сей день. Атлантийка взяла его за руку и сжала ладонь, нуждаясь в успокоении. И почувствовала облегчение, когда его пальцы стиснули ее в ответ.
– Один из солдат, полагавший, что может просто так взять кольца и браслеты, распорол мне бок мечом и рукоятью разбил голову. Это последнее, что я помню, – рассказывал Дэниел. – Полагаю, мне следует радоваться, что он не перерезал мне горло. Я знал, как выковать меч, но понятия не имел, как им пользоваться. По крайней мере не в настоящей схватке.
– Думаю, они сочли тебя мертвым. Там было столько крови, Дэниел. Ты буквально истекал ею; когда мы тебя нашли, я тоже сперва решила, что ты умер.
Его пальцы нежно, успокаивающе, сжали ее ладонь.
– Я был почти мертв.
– Да, почти, – прошептала Серай дрожащим голосом. – Я пряталась внизу, напуганная, пока не стихли крики и топот лошадей. Примерно полчаса царила тишина, потом я наконец отважилась выйти и поискать тебя. Но не могла открыть дверь. Я старалась изо всех сил, даже толкала доской, которую нашла в подвале, но безуспешно.
– Я упал прямо на люк убежища, – сказал Дэниел. – Помню, это была моя последняя попытка спрятать тебя. Но все, что я сделал, – причинил тебе еще больше боли и страха. – Он пнул корень дерева.
– Нет, ты не должен так думать. Ты сделал все возможное и спас меня. Или, по меньшей мере, спас меня от участи стать игрушкой в руках тех ужасных людей. – Серай вздрогнула при мысли о подобной судьбе. Смерть показалась бы раем, пусть и означала конец без шанса на исцеление. Но такой выбор мог оказаться лучшим выходом. Кровь застыла у нее в жилах, когда она подумала о том, чего избежала.
– Тебя бы не стали насиловать, ми амара, – мягко сказал Дэниел. – С тобой бы обращались как с ценным товаром, чтобы выдать замуж за какого-нибудь военачальника.
Серай от неожиданности споткнулась об упавшую ветку. Да, будешь тут неуклюжей, ведь он только что назвал ее атлантийским словечком, означавшим «любимая». Дэниел назвал ее своей любимой и, скорее всего, даже не заметил этого.
Она никогда этого не забудет.
И тем не менее они говорили о прошлом.
– Замуж за военачальника. Замуж за принца. Замуж за короля. Какое это имеет значение? Каждый из них по-своему бы отнял у меня свободу.
– А Конлан мог бы заставить тебя выйти за него, если бы ты сказала «нет»? – прорычал Дэниел. – Я бы при следующей встрече объяснил ему, как он заблуждается.
– Не знаю. Хотелось бы думать, что нет, особенно учитывая выбор, который он сделал сам, поправ законы Атлантиды. Но я просто не знаю. Правители обычно исходят из политических соображений, а не следуют велению сердца, по крайней мере именно это «Император» показывал мне на протяжении прошедших тысячелетий.
Дэниел сменил тему:
– Вернемся к нашему разговору. В конце концов ты выбралась оттуда с помощью проснувшегося мага. Он рассказал мне.
– Он напугал меня. Внезапно я осознала, что не одна в укрытии, и забеспокоилась, вдруг кто-то из солдат нашел другой вход. А потом мне пришло в голову, что это может оказаться ночной странник. Я ведь только слышала о них… о вас… о вампирах, – объяснила Серай, запинаясь на каждом слове. – Я не знала, что и думать. Вдруг меня ждет жуткая смерть из-за его жажды крови?
– К тому времени Адрианий уже много веков контролировал себя.
Серай остановилась, закрыла глаза и постаралась вновь уловить сигнал уникальной энергии «Императора».
– Я чувствую его, на этот раз ближе. Дэниел, мы почти пришли. Но… ох, нет, только не снова.
Боль пронзила атлантийку, когда ведьма, контролировавшая «Император», снова направила сквозь него свою магию. Серай согнулась пополам.
– На этот раз он сильнее. Кажется у меня проблемы. О, боги, как же больно.
Дэниел изумил атлантийку, швырнув ее на землю и прикрыв своим телом.
– У нас точно проблемы. Я слышу голоса – они доносятся с деревьев и с неба. И движутся они слишком быстро, чтобы принадлежать людям. Это не совпадение. Кто бы ни завладел «Императором», он связан с вампирами.
Национальный банк Седоны, хранилище.
Мелоди с ухмылкой наблюдала, как здоровенный мускулистый атлантиец мечется по навевающему клаустрофобию банковскому хранилищу.
– Помогает? В смысле – хождение из угла в угол? Это делает жизнь лучше? Заставляет время бежать быстрее? Исцеляет насморк?
Райзен рыкнул что-то на незнакомом языке. Слов Мелоди не разобрала, но, судя по тону, атлантиец уже терял терпение. Он явно принадлежал к тем парням, что привыкли не сидеть, а действовать, – а вовсе не к трепетным заботливым юношам, которых она обычно предпочитала.
Ух ты.
Мечтать об этом мужчине в контексте «нравится/не нравится» – даже тайком – это вообще ни на что не похоже. Все равно как пару часов рубиться в «World of Warcraft» и вдруг напороться на гнома с тауреном [6], сошедшихся в рукопашной в низине Арати.
Такого просто быть не может. Ни в коем случае.
Вот черт… но парень горяч. Очень горяч. Мега горяч. Эти мышцы… А уж сочетание сверкающих голубых глаз и длинных, как у плохого парня, темных волос, рождало в Мелоди желание потереться о него и замурлыкать.
Непреодолимое желание.
К несчастью, атлантиец вел себя как истинный джентльмен, настояв, что ради ее безопасности им нужно жить в одном гостиничном номере. «Да-да, именно ради безопасности, ага», – скептически подумала Мелоди, но волнительное предвкушение сменилось настоящим смятением, когда ее спутник ни разу даже не попробовал ее коснуться. Даже «случайно». Мелоди уж было решила, что он гей, когда как бы ненароком уронила полотенце и увидела вспышку ничем не замутненного восхищения и желания на его лице. Это отлично тешило ее эго… до того момента, пока он не прошел мимо в ванную, где принимал долгий и, как она подозревала, очень холодный душ.
В гордом одиночестве.
Она так и не сумела набраться смелости и присоединиться к нему. Даже по ее меркам это было слишком нахально.
И вот теперь Райзен наматывал круги по комнате, а Мелоди, сидя на полу хранилища, колдовала над сложным алгоритмом и пыталась расшифровать закодированную важную информацию. А атлантиец все ходил, ходил и ходил.
