Похоже, эта дешифровка будет до-олгой.
Когда Райзен прижал Мелоди спиной к сейфовым ячейкам и накрыл ртом ее грудь прямо через топ, соблазнительница откинула голову назад и застонала так громко, как хотела. Хранилище звуконепроницаемо, и в банке, кроме них, никого не было. «Хорошо, что никто не войдет». Райзен оголил ее грудь, втянул сосок в рот, и Мелоди передумала.
«Пожалуйста-пожалуйста, пусть он войдет. В меня. И побыстрее!»
Национальный лесной заповедник Коконино, тайная горная зона Рэд-Рок.
Выждав пятнадцать минут и не услышав ничего, кроме звуков природы, Дэниел наконец позволил Серай подняться.
– Они ушли? – прошептала она, отряхивая грязь со спортивной одежды. – И что это вообще было? Снова вампиры?
– Да. Сначала я решил, что с ними еще и перевертыши-птицы, но те бы просто молча летели – ну или щебетали, – но никак не говорили. Это вампиры, неуклюжие новообращенные. Шумные, самонадеянные олухи даже не подумали, что кто-то может их услышать.
– К счастью для нас, разумеется?
Дэниел дотронулся до ее щеки и улыбнулся, задвигая поглубже клубок страха и ярости из-за того, что могло случиться с любимой, если бы им не удалось спрятаться. Серай не стоит знать о его сомнениях.
– Нам пока во всем везет. Покончим с этой работенкой – и рванем в Вегас.
Она рассмеялась.
– Разве это не в пустыне? Люди ведь приезжают туда, чтобы сунуть деньги в автоматы и послушать звон колокольчиков?
Дэниел покачал головой.
– Непонятно, чем руководствовался «Император» снабжая тебя выборочной информацией о мире.
– Да, верно, – серьезно согласилась Серай. – Кто такой Джастин Бибер, и почему его волосы губительно влияют на мозг девочек?
Дэниел долго хохотал, прежде чем наконец сумел ей ответить.
Они прошли приличное расстояние – почти три мили, – когда Серай призналась, что ей необходим отдых. Она выпила воды и съела немного хлеба и орехов из рюкзака, а ее спутник смотрел на нее и пытался не думать о том, насколько же сладкая, наверное, ее кровь на вкус.
Этот привал ничем не помог Дэниелу, а потом стало еще хуже, когда Серай пристально посмотрела на спутника своими сапфировыми глазами и задала тот самый вопрос, который вампир отчаянно надеялся никогда не услышать:
– Что с тобой случилось, когда ты стал ночным странником? Чем ты занимался прошедшие одиннадцать тысячелетий?
Он подскочил так быстро, что опрокинул камень, на котором сидел.
– Нам нужно идти. Сейчас определенно не время обсуждать скучные детали последних нескольких тысяч лет.
Атлантийка, не говоря ни слова, принялась складывать вещи обратно в рюкзак, но Дэниел чувствовал в ее молчании глубокое разочарование – или неодобрение.
– Это некрасивая история, – наконец ответил он, не глядя на Серай. Не желая видеть ее лицо.
– Я хочу услышать не красивую сказку, а правду. Я всегда только этого и желала. Твоя история – часть тебя, а я люблю… люблю истории о прошлом, – закончила она, закусив губу.
Дэниела словно оглушили по голове тем самым камнем, на котором он сидел. Серай его любит? И едва в том не призналась?
Нет. Разумеется нет. Он чертов глупец.
– Только не в моем случае, – невыразительно произнес вампир. – Никому не понравится слушать о моем прошлом.
– Тогда не говори всего, просто расскажи, что случилось сразу после того, как ты стал Ночным странником. Что произошло? Тебе было больно? Сложно обучиться магии?
Серай взяла его за руку так естественно, что Дэниел осознал это лишь через несколько шагов. По его телу прошла волна тепла и покоя, и он крепче сжал ее ладонь, не желая вообще когда-либо отпускать любимую.
Они шли в молчании почти десять минут. Серай спокойно ждала его ответа, пока Дэниел размышлял, что же сказать. Наконец вампир пожал плечами. Пусть узнает из первых рук о его чудовищных поступках. Так Серай будет легче отпустить незадачливого возлюбленного, когда придет время расстаться.
И самому вампиру будет проще уйти ради ее же блага.
– Я стал чудовищем. От твоего друга Дэниела ничего не осталось; его поглотила жажда крови и боль от потери тебя.
Серай слегка вздрогнула и крепче сжала его руку.
– Я знаю, что поначалу новообращенным очень плохо.
– Для каждого вампира это трудный период, но никто из них никогда не заходил так далеко, как я, по крайней мере они мне в этом не признавались. Я потерял тебя навсегда, думал, что ты мертва. Смысла жить не было, так что мне стало плевать на все. Я хотел умереть, но чувство самосохранения моего внутреннего монстра оказалось слишком сильным.
Серай сдержанно ахнула, но Дэниел безжалостно продолжил рассказ. Раз ей хотелось все выяснить, значит придется выслушать историю до конца.
– К тому времени, как я пришел в себя настолько, чтобы подумать, а не соврали ли мне, может, ты жива, Атлантида уже пропала, исчезла под водой. После этого я превратился в такого монстра, подобного которому мир еще не видел. Несколько лет подряд я сходил с ума, нападал на людей, убивал их – для меня они были лишь добычей. Я охотился на преступников и безжалостных солдафонов – тех, кто занимался мародерством, грабежом, насилием. Я убивал их, выпивал досуха и упивался тем, что сделал.
Серай остановилась, но Дэниел даже не посмотрел в ее сторону.
– Ты пытался вершить правосудие, – прошептала атлантийка.
– Я был одержимым местью убийцей, только и всего, – перебил ее вампир, прежде чем она успела ошибочно решить, будто он поступал так из благородства. – Не пытайся представить меня героем, это была бы вопиющая ложь, – хрипло выпалил он.
– Но что изменилось?
Дэниел снова зашагал, таща ее за собой.
– Что ты имеешь в виду?
– Что изменилось? Сейчас ты не такой, так в чем причина?
Мысленно Дэниел перенесся в прошлое, в одно кристально четкое воспоминание, которое так никогда и не забыл.
– Я встретил девочку, напомнившую мне тебя, – признался он так неохотно, будто слова из него тащили клещами.
Он навсегда запомнил эту встречу, и словно по приказу, картинка всплыла у него в голове во всех своих ярких, душераздирающих красках.
Поддавшись неутолимой жажде крови, Дэниел напал на деревеньку, где жила банда мародеров, убивая и калеча всех мужчин, когда ему на спину вдруг запрыгнула девчушка и стала колотить по голове. Вампир автоматически сбросил помеху, но когда повернулся, то увидел ребенка. Дэниел никогда не убивал детей. Даже под властью безумия он никогда настолько не забывался.
Но в свете вспыхнувшего пламени вампир понял еще кое-что: девочка походила на Серай. Не сильно, не как сестра или дочь, или хотя бы кузина. Но было что-то в овале ее лица и в длинных ниспадавших волосах такое, что заставило Дэниела замереть на месте.
