В гордом одиночестве.
Она так и не сумела набраться смелости и присоединиться к нему. Даже по ее меркам это было слишком нахально.
И вот теперь Райзен наматывал круги по комнате, а Мелоди, сидя на полу хранилища, колдовала над сложным алгоритмом и пыталась расшифровать закодированную важную информацию. А атлантиец все ходил, ходил и ходил.
– Который час?
– Девять. Придется подождать, поэтому лучше попытайся расслабиться.
– А вообще, в чем ценность этой информации? Почему она так важна?
– По словам Квинн, там находятся все сведения о планах по финансированию консорциума банкиров и вампиров. По-видимому, их цель – взять под контроль все финансовые учреждения, подавить любое восстание, и, как утверждает Квинн, есть даже фракция, знающая о вас, ребята. Еще до того, как вы заявитесь на вечеринку, эти уроды постараются убедить всех, что Атлантида – злобная сверхдержава, стремящаяся захватить мир.
– Чушь какая, – прорычал Райзен. – Атлантийцы есть и всегда были мирной нацией. По сути, с тех пор как континент впервые опустился под воду, мы неизменно защищаем людей. Уже более одиннадцати тысяч лет. Как принесший присягу воин Посейдона я знаю об этом не понаслышке. Нам не особо нужно ваше признание. А последняя бредовая затея – даровать вампирам равные права с людьми, когда в их глазах вы лишь еда – заставила многих из нас поверить, что вы заслуживаете своей участи. Мы не желаем править в вашем дурацком мире. Нам просто хочется, чтобы вы больше не надеялись, будто мы вечно станем разгребать ваши проблемы.
– Я никогда не ожидала ничего подобного, здоровяк, – тихо сказала Мелоди, набирая последние коды, чтобы расшифровать последовательность.
Теперь это вопрос времени, осталось ждать и надеяться, что в закодированном шифре не установлен какой-нибудь механизм самоуничтожения. Она поставила ноутбук на пол рядом с собой и потянулась. – А что значит воин Посейдона? Что-то типа культа горячих парней? Это отсюда татуировка у тебя на груди?
Прищурившись, Райзен спросил:
– А когда это ты ее видела?
– Гм, ну я, наверное, случайно заметила, когда ты вышел из душа в одном полотенце. – Мелоди почувствовала, как лицо заливает румянец. Да ну и черт с ним. На этого атлантийца явно стоило посмотреть. – Что она означает? Можно еще раз глянуть?
Воин нахмурился, но задрал рубашку, показывая ей тату. Мелоди постаралась не проглотить язык, когда показались сперва кубики мощного пресса, а затем широкая мускулистая грудь, которую ей так хотелось ласкать прошлой ночью.
Вверху справа на груди, Мелоди снова увидела тату.
– Этим знаком меня заклеймил сам Посейдон, когда я принес обет служить богу морей и защищать человечество. Круг, символизирующий все народы мира, пересекает пирамида знаний, унаследованных ими от предков. Изображение трезубца Посейдона делит их пополам.
Райзен заправил рубашку обратно, и на его скулах проступил густой румянец. Его смущение очаровало Мелоди. Большой суровый воин, спасший ей жизнь, стеснялся задрать рубашку.
Такой контраст смотрелся очень мило и, определенно, возбуждающе.
– Так ты поклялся защищать людей? И пытаешься убедить меня, что тебе одиннадцать тысяч лет? – Она закатила глаза. – Гм, знаешь… это вряд ли.
– Нет, мне не одиннадцать тысяч лет, но первые воины Посейдона, которые поклялись защищать… о, черт, ты ведь уже почти закончила с этим компьютером?
Мелоди пожала плечами.
– Процесс идет. Это может занять некоторое время.
– Который час?
Мелоди взглянула на правый нижний угол монитора.
– Четверть десятого. Прошло ровно пятнадцать минут с тех пор, как ты последний раз спрашивал. У тебя что, нет часов?
В пламени его ответного взгляда можно было курицу зажарить. «Кстати, как же я голодна!» Опять. Как обычно. После того, как Райзен красовался тут во всем своем мускулистом великолепии, речь шла уже не столько о еде, но Мелоди решила, что тут ей ничего не обломится. Вряд ли неряшливые компьютерные гении во вкусе такого красавца.
– Я не ношу часы. Они барахлят рядом с атлантийской магией. Мой отец… – Райзен запнулся на полуслове и уставился на нее. – Почему я тебе все это рассказываю?
– Так что там с твоим отцом? – переспросила Мелоди, роясь в своем рюкзаке в поисках батончика мюсли или яблока.
Вообще, лучше «Сникерс». В нем орехи. Без сомнения, здоровая пища.
– Не твое дело, человек.
Райзен развернулся и пошел прочь.
– Серьезно? – Мелоди не сдержалась и расхохоталась. – Человек? Ты еще начни бормотать «моя прелесссть»!
– О чем ты говоришь? Я ни слова не понимаю из того, что вылетает из твоего рта, – прорычал Райзен. На самом деле прорычал, и она опять рассмеялась.
Что, казалось, разозлило его еще больше.
– Забавно – ты упомянул мой рот, а сам все время на него пялишься, – прибавила Мелоди, поддразнивая атлантийца.
Тот развернулся и пересек комнату так быстро, что она даже не заметила его движений, но внезапно его сильные руки ухватили ее за предплечья… и Мелоди оказалась в подвешенном положении. Великолепное, сердитое лицо Райзена маячило перед самым ее носом, а его глаза практически горели темно-синим светом.
Нет, подождите.
Они на самом деле светились.
Вот дерьмо.
Райзен заговорил, чеканя каждое слово:
– Я не хочу смотреть на твой рот. Не хочу пялиться на твои странные волосы, или на твою аппетитную фигурку, или на то, как сияет твоя шелковистая кожа даже в этом отвратительном освещении. Прошлой ночью, пока ты спала, мне ничего так не хотелось, как плюнуть на сдержанность, сорвать с тебя одежду и погрузиться в твою горячую, влажную, тугую…
– Все, все, я поняла, – задыхаясь, прервала его Мелоди. – Поняла. Полностью. Ты не хочешь меня хотеть. Ясно. Можешь уже меня отпустить.
Райзен медленно, прижимая к себе, поставил ее обратно, но объятий не разжал, и хорошо, а то у Мелоди просто ноги подкашивались.
– Нет,- ответил он, наклоняя голову. – Не думаю, что смогу тебя сейчас отпустить.
Мелоди понимала, что вот-вот случится, даже могла бы убежать, потому что Райзен ослабил хватку, но вот как раз убегать ей совершенно не хотелось. Не хотелось, чтобы ее отпускали. Она обняла его за шею и усмехнулась.
– Похоже, грядут неприятности, – прошептала она.
– Ты сама – ходячая неприятность. – С этими словами Райзен поцеловал ее, и – о, святой Linux в квадрате! – этот мужчина знал свое дело.
Мелоди бесстыдно растаяла в его объятьях. От ласки его губ каждое нервное окончание в ее теле танцевало танго… ну или по крайней мере танец диких пьяных куриц.
Затем атлантиец подхватил своими большими руками ее под попку и притянул к себе повыше, дав почувствовать весьма внушительную и твердую эрекцию. Все мысли вылетели у Мелоди из головы, но напоследок она поблагодарила свою счастливую звезду, что успела отключить камеры в хранилище на всю ночь.
