Он вместе с еще парой человек – они больше не живут в Уотербери – искусственно создавали условия для денежных махинаций. И неплохо зарабатывали. Правда, это было до того, как я пришел в Формулу-1. Но еще не будучи пилотом, я все равно был завсегдатаем Гранж Пул Драйв. И все мы помним, как эта шайка спевшихся хитрецов попалась на своих нечистых делишках. Как откупилась. Те двое благоразумно уехали из города. Хартингтоны – остались. Годы прошли, а осадок все еще першит в горле. Но теперь за ними следят и подобного не допустят. К тому же… они жуткие зануды. Брезгливые и чопорные. Кичатся своим положением, воротят нос от небогатых, но достойных людей. А таких у Уотербери много.
– О, об этом можешь мне не рассказывать, дома я у них побывала…
– А говорила, что с Биллом у вас было несерьезно…
– А ты не упустишь момента съязвить.
– Ну естественно.
Я поделилась с Гектором своей историей под названием «Обед у Хартингтонов». Теперь был его черед смеяться. Он даже покраснел, все не мог остановиться. А я тоном заядлого рассказчика баек подливала масла в огонь.
– Вот скажи мне, Сара, если ты такая прямая и честная. Позволь задать вопрос.
– Валяй, – разрешила я, – взмахнув чайной ложечкой.
– Я действительно нравлюсь тебе?
– С чего вдруг сомнения? – нахмурилась я.
– Знаю: я меньше всего похож на неуверенного в себе человека…
– Это уж точно, – я коротко усмехнулась, – ты похож на самого харизматичного и непосредственного мужчину, которого я видела. Ты – личность, Гектор. И вот тебе наводка, ну просто на всякий случай. Телеграфирую: я сижу тут и завтракаю с тобой не потому что мне больше заняться нечем.
– А почему?
Я отложила еду и приборы в сторону, серьезно посмотрела ему в глаза.
– Я секретный агент Пентагона, меня под легендой забросили в Уотербери, чтобы я за тобой следила. Но операция вышла из-под контроля. Потому что объект слежки оказался слишком сексуален.
Гектор захохотал. По-ребячески искренне и слегка смущенно. И снова раскраснелся. С каждой минутой он раскрывал передо мною новые стороны, скрытые ото всех и потому такие удивительные. Наедине мне позволяли видеть гораздо больше. И не боялись, что я ударю в незащищенное место.
– Давай, Соулрайд. Ответная честность. Я жду.
Как меня забавляло общаться с ним в такой манере, будто он мой давний приятель, подтрунивать друг над другом, соревноваться в остроумии! По его хитрому взгляду я догадывалась – ему тоже все это по душе. Плясать на острие ножа, ведь мы еще так мало знаем друг о друге.
– Я задал этот вопрос не просто так, Сара. Многие девушки жаждут быть рядом со мной только потому, что я – гонщик. Им неинтересен я, их волнует мой социальный статус. Не то что бы я совсем недавно это осознал. Но все же такие вещи неприятны. Кому понравится откровенная ложь? Мне, например, никогда не нравилось, что девушки пропускают мимо ушей мои взгляды и убеждения. А так зачастую и происходит. Красно-белая форма на мне для них куда важнее, чем все, что я произношу.
– Я понимаю, о чем ты. Не буду лгать – ты нравишься мне внешне. Скрывать это глупо. Но мне мало твоей красно-белой формы с надписью 85 на груди. Дай время, и я выведаю о тебе все: вплоть до того, с какой ноги встаешь по утрам. Еще пожалеешь, что связался со мной. Я тебя замучаю своим интересом. Я жажду узнать тебя, как ничего и никогда не жаждала.
– Подумать только, – начал Соулрайд серьезным тоном, – только вчера вечером мы хлопнули по рюмашке текилы, и ты запрыгнула на меня, чуть на землю не повалила, – он искажал события в свою пользу, откровенно издеваясь, и у меня загорелись щеки, будто их натерли перцем, – а сейчас я ощущаю, будто мы знакомы с самого детства и никогда не расставались… И у меня… есть сильная потребность в том, чтобы ты никуда от меня не делась.
– Но рано или поздно мне придется уйти. Есть обязательства…
– Они есть у всех. Но знай: я сделаю все, чтобы как можно чаще бывать с тобой.
– Взаимно, Соулрайд. Взаимно.
Так начался наш роман, для многих непонятный и удивительный. Все свободное время мы проводили вместе, как и пообещали друг другу. Виделись каждый день, вместе завтракали, обедали и ужинали – либо у меня, либо у него, либо находили уютное местечко в Уотербери, где будет меньше всего глаз. А люди пялились, о да. И это было самой тяжелой частью отношений.
Совместный прием пищи параллельно разговору о чем-либо, ибо нам всегда было, что обсудить, – стал для нас с Гектором важнейшим ритуалом, от которого мы получали огромное удовольствие. В лепешку расшибиться, но кушать вместе – это стало нашим взаимным признанием в самых теплых и искренних чувствах, бессловесным признанием в кончиках пальцев, соприкасающихся на поверхности стола.
Ни с кем и никогда я с такой страстью и жадностью не общалась, не обсуждала все, что только есть в нашей жизни, чтобы узнать его мнение, чтобы понять его самого. Гектор не отставал от меня в этом стремлении тратить время на то, чтобы как можно подробнее узнать, что я за человек, каков мой характер и под каким углом я смотрю на жизнь. Это было удивительное время, полное незабываемых моментов.
Соулрайд стал воздухом, которым я дышу, водой, которую я пью, светом, что воспринимают мои глаза, последним образом перед сном и первой мыслью, едва я распахивала глаза по утрам. Я готова была поклясться, что знаю его даже лучше, чем себя. И с каждым днем мне сильнее хотелось, чтобы он до конца оставался со мной. Чтобы ничего не встряло между нами.
Тяжело было находиться порознь, как того требовала моя работа или его тренировки. Даже несколько часов по отдельности, без возможности поговорить, прикоснуться друг к другу – оказались мукой. Зато какой сладостью встречи вознаграждалось томительное ожидание!
По обстоятельствам, как только мог, Гектор заглядывал ко мне в салон. Когда это случилось в первый раз, мои друзья были ошарашены. В уме у них не укладывалась, что лучший пилот Нью-Хейвен, знаменитость Уотербери, обожаемый всеми восемьдесят пятый, – тот самый, долговязый, в красно-белой форме, рыжий, с яркой улыбкой и веселым нравом, – в свободное время мимоходом заскакивает в тату-салон, где они работают, чтобы обнять Сару Фрай, коснуться губами уголка ее рта, обсудить какой-нибудь пустяк и вновь уехать, пообещав: скоро увидимся.
Эвелина изнывала от белой зависти. Нет, козней она строить не будет, я ее хорошо знаю. И все-таки девушка покусывала губы, не отрывая взгляда от Гектора, едва он приезжал ко мне, старалась заговорить с ним, угодить ему. А стоило ему скрыться – набрасывалась на меня с
