очередной порцией вопросов, порою слишком интимных. Мужская часть коллектива восприняла новость не так бурно, однако не без восторга. Их воодушевляла возможность перекинуться парой слов со своим кумиром, может быть, даже выпить с ним кофе за обедом, если у него будет время.
– Просто охренеть, – удивлялся Дуглас, – я не верю, я все еще не верю. Он приходит к нам, будто к себе домой! Невероятно. Никогда бы не подумал, что будет такая удача… А вблизи он еще лучше, чем с трибун. Такой весельчак. И всегда улыбается. А как он смотрит на нашу Сару!..
Работа и сон – только это и разлучало нас с Гектором. Но радовало то, что мы засыпаем и просыпаемся вместе. И, если уж на то пошло, спали мы очень мало – дурачились, бесились, слушали музыку, общались, целовались без остановки далеко за полночь, пока от усталости не начинала трещать голова. Несмотря на постоянный недосып, мы были полны сил. Взаимное чувство, подобное эндорфинному реактору, стабильно насыщало нас энергией.
Реакция жителей Уотербери была неоднозначной. Естественно, город пчелиным роем гудел о том, что у заправского бабника наконец появилась постоянная девушка, и эти отношения не похожи на что-либо, бывшее прежде. Ведь Гектор обожал меня и ни от кого не собирался это скрывать.
Между нами тугим узлом завязалась крепкая ментальная связь. Будучи рядом, нам важно было смотреть друг другу в глаза, без слов считывать эмоции, оттенки и выражения, по взгляду понимать друг друга. Окружающих это удивляло, некоторых даже умиляло.
Хотя были и те, кто с недовольством фыркал, кривил лицом, глядя в нашу сторону. Их было немного, и Гектор даже не замечал негодования своих поклонниц, потерявших всякую надежду завоевать сердце лучшего гонщика. А вот я замечала, но, по большому счету, испытывала только злорадное ликование победителя.
На Гранж Пул Драйв на нас обрушились подкалывания и изощренные шутки пилотов и механиков. Они искреннее радовались такому повороту событий, хитрыми взглядами окидывали нас с Гектором и сообщали, что еще раньше нас обоих догадывались, к чему дело идет. Соулрайд и я смущенно улыбались, не зная, куда деваться от доброй иронии общих друзей. Особенно ехидным был Генри, он рассказывал всем, что если бы не текила, которую он нам предложил в день рождения, мы с Гектором еще бы долго воротили друг от друга нос.
И только Билл помалкивал. Зато взгляд у него был говорящий. Он обвинял, обличал меня в чем-то, этот взгляд. Хартингтон был недоволен тем, что я, пользуясь его дружелюбием (если это было оно), проложила себе дорожку на Гранж Пул Драйв и сошлась с Соулрайдом – его соперником. Желтый ощущал себя частью «коварного плана», жертвой моей расчетливости. Он, а не Гектор, должен быть рядом и обнимать меня.
Постепенно Уотербери (исключая единичные случаи) начал привыкать к тому, что мы с Соулрайдом повсюду появляемся рука об руку – вместе едим, отдыхаем, гуляем; катаемся на машине, из которой на всю громкость играет Iron Maiden или Metallica, одинаково любимые нами обоими; посещаем вечеринки, зачастую ради реакции окружающих вырядившись во что-нибудь нелепое, вроде пляжных шорт, военных сапог и теплого свитера, и обязательно – бейсболка и очки, даже если на улице ночь. Нам нравилось выглядеть как два сумасшедших и ловить на себе косые взгляды недоумевающей публики.
Совсем недавно эти двое порознь представляли собой абсолютно адекватных людей, а теперь они вместе, и это какое-то безумие, они неудержимо творят глупости и радуются этому! Да, мы радовались. И да, мы были сумасшедшими. Потому что любили друг друга. Потому что больше ничего для счастья не требовалось, кроме как открывать глаза по утрам.
Это совсем другое
– Я еще никогда не видел его таким счастливым.
Мы с Тревором сидели на трибунах и наблюдали за тем, как проходит тренировка. Сам Тревор не принимал в ней участия, потому что на днях повредил ногу, упав с лестницы. Но даже травма не мешала ему просто появляться на Гранж Пул Драйв, где он привык проводить большую часть своей жизни, где практически текла его кровь и все мыслительные процессы.
– Серьезно?
– Серьезно. То есть, я имею в виду, Гектор… он же всегда веселый и жизнерадостный, шутит и пышет энергией. Ну, да ты знаешь его нрав. Только один раз я видел его злым: на той вечеринке, когда он узнал, что ты не пришла из-за него. Но теперь вы вместе, и Гектор… он… воодушевлен, как никогда прежде. Одного взгляда в его сторону достаточно, чтобы сказать: да, у этого человека есть все, и каждый вздох ему в радость.
– Приятно это слышать. Спасибо, Тревор. Я только одного боюсь…
– Чего ты можешь бояться? – удивился пилот, прищурив большие карие глаза с густыми темными ресницами.
Я уже пожалела, что решила поделиться откровением, но довела начатое до конца.
– Что потеряю его. Стану ему не нужна. Знаешь, ведь… это – Гектор. А я – это всего лишь я. Какая-то приезжая из Солт-Лейк-Сити. Пылинка, которую может легко сдуть ветер перемен. Вдруг завтра он проснется и поймет, что я ему больше не нравлюсь? Что он вполне может обойтись без меня. Что он… банально ошибся. Обознался.
– Откуда такие мысли? У вас с ним какие-то проблемы?..
– Нет, все прекрасно. Но до моего появления Гектор был… – я замялась, подбирая слово.
– Бабником?..
– Да. Спасибо, что произнес это слово вместо меня.
– Сара, ох, Сара. Да ты радоваться этому должна! Прикинь в уме, ты же умная девочка: мужику тридцать лет. Прежде чем встретить тебя, он здорово нагулялся. А в этом возрасте всех уже начинает тянуть на спокойствие и серьезные отношения. Менять девушек каждую неделю до смерти надоедает. Особенно таким, как Гектор, а я-то его знаю! И вот тут и наступает момент, когда мужчина может влюбиться. В кого-то, кто, как он думал, даже не в его вкусе. Не то что бы я намекаю, будто у тебя внешность непривлекательная, ты не подумай. Нет, Сара, ты очень даже… – Тревор жестами изобразил, что именно ему во мне нравится, заставив меня отвернуться со смущенной улыбкой, – и я понимаю, почему Соулрайд глаз на тебя положил. Да и не только он, если уж говорить прямо.
– Что ты имеешь в виду?
– Да то. Не будь среди нас Гектора, кто-то из ребят уже встречался бы с тобой. Поверь на слово.
Я засмеялась и покраснела. Мимо промчался болид шестьдесят третьего, временно оглушив нас и обдав волной горячего воздуха.
– Например, кто?
– Мужская солидарность не позволяет мне этого рассказать, – Тревор развел руками, поднял брови, как бы извиняясь. – Но ты хороша собой, пусть и иначе, чем девчонки, которые ходят на Гранж Пул Драйв, чтобы поглазеть на гонщиков, а
