Нили засмеялась:
– Что, съела? Значит, ты действительно сделала Папу-Жеребца. Я так и знала!
Алекс отпустила руку и злобно уставилась на сестру.
– Маленькая дрянь! – злобно сказала она и толкнула дверь.
Нили хохотала и никак не могла успокоиться. Сестры вошли в «Дикси-Инн».
Было уже около полуночи, а Уэлч все еще сидел за кухонным столом, просматривая счета при свете фонаря. Он пошел было спать, но знал, что это бесполезно. Джо устал, в глаза будто песку насыпали, и все же не мог уснуть.
Конечно, во всем была виновата Александра Хейвуд. У папочкиной принцессы действительно было все то, о чем говорил Чарльз Хейвуд, но не только. Похоже, о сексуальном темпераменте дочки старик и не подозревал.
Секс был умопомрачительный. И для нее тоже. Он знал это еще до того, как Алекс открыла рот.
«Никогда в жизни не испытывала ничего подобного». Он все еще слышал ее голос. Это воспоминание жгло его.
К чертовой матери!
«В чем дело?» – в десятый раз спрашивал он себя. Он переспал с самой желанной женщиной из всех, кого встречал в последнее время. И вовсе не был выбит из колеи тем, что после любовной игры она оговорилась, назвав его именем бывшего жениха. Нет, он не был ни обидчивым мальчишкой, ни ревнивцем.
И все же он был не в себе. Злился на детей. Был нетерпелив с лошадьми. Накричал на отца и не смог уснуть.
В общем, все пошло через пень-колоду. И причиной была Алекс. Он знал это и даже знал, почему, хотя и не хотел смотреть правде в глаза. Она запала ему в душу.
Когда Джо впервые увидел Алекс на похоронах Чарльза Хейвуда, его поразила ее красота. Потом они встретились здесь, и ее светские, но властные манеры заставили Джо ощетиниться еще до того, как она его уволила. Потом ему стало ее жалко.
Если бы все на этом закончилось! Он испытал бы влечение к красивой сучке, которой изменило счастье, и вскоре забыл бы думать о ней.
Но когда она прибежала к нему почти голая и стала рассказывать сказки о взломщиках и привидениях, события вышли из-под контроля.
Он захотел лечь с ней в постель на полпути в этот проклятый душ. Было ясно, что она хочет – нет, страстно желает того же. Но он был осторожен, решил держаться от нее подальше и не делать того, о чем впоследствии можно было пожалеть. Даже сегодня утром, когда Алекс плакала у него на груди в уистлдаунской конюшне, он умудрился не распустить руки, за что готов был наградить себя медалью. Он продолжал бы сдерживаться и дальше, поскольку знал, что так будет лучше, но она поцеловала его. И хватило одного прикосновения ее горячих, нежных губ, чтобы все его благие намерения полетели к чертовой матери.
Она была именно того типа, который ему нравился: стройной, с высокой упругой грудью. Он любил блондинок, а ее волосы были серебристыми и если не натуральными, то почти натуральными. В этом можно было быть уверенным, поскольку на ее лобке кудрявились пепельно-русые волосы. Он любил дерзких женщин, которые прямо смотрели ему в глаза, когда доходило до дела, и могли сами предложить прогуляться с ними до угла и обратно.
Более того, он любил женщин, которые любили мужчин и не боялись доказывать это в постели.
Так что она подходила ему по всем статьям.
Она возбудила Джо так, что он овладел ею трижды и был готов продолжать это еще и еще. И, несомненно, преуспел бы в этом, если бы она не назвала его именем своего последнего любовника.
Даже сейчас он не мог сосредоточиться на работе, потому что перед его глазами стояла обнаженная Алекс.
Точнее, обнаженная и умоляющая.
«Где ты хочешь меня?»
«Внутри».
Тело напряглось так, что он ощущал физический дискомфорт, но Джо по-прежнему не мог выкинуть эту женщину из головы.
Обнаженную.
Умоляющую.
«Прекрати», – гневно сказал он себе. Если он не будет осторожен, принцесса Алекс превратит его в свою комнатную собачку. Он этого не допустит. Не хватало еще распускать сопли из-за женщины. Особенно из-за женщины, которая воспользовалась им, чтобы заменить другого мужчину. Она и приехала-то в их город всего на несколько дней – дочь босса или даже босс, и вообще черт ее знает кто.
Когда-то он уже испытал подобное чувство к женщине. Она была его первой мальчишеской страстью. Он влюбился в нее по уши. И именно из-за этого его брак превратился в кошмар. Он сходил с ума по своей Лоре, своей первой любви, своей жене, матери его детей; по Лоре, которая спала с первым встречным до, во время и после окончания их супружеской жизни, пила, принимала наркотики и шлялась по вечеринкам, пока выпивка, наркотики и вечеринки не стали ей дороже мужа и детей; по Лоре, которая бросала его и детей столько раз, что он потерял этому счет. Потом она и вовсе куда-то сгинула: Лора, которая разбила его сердце. Потом это сердце покрылось твердой скорлупой, и он поклялся, что ни одна женщина не сможет ее разбить.
Нельзя было сказать, что он отрекся от секса. Нет, этого не было. И от женщин он тоже не отрекался. К несчастью, женщины были ему необходимы. Но женщины, с которыми он встречался, знали, что его нельзя держать на коротком поводке, иначе все быстро кончится.
Безрассудная любовь к женщине не входила в его планы. Джо нравилось жить так, как ему хотелось; главным для него были его дети и лошади, а женщины и секс – второстепенным.
Он был сам виноват в случившемся и знал это. Поддался грязному влечению, получил то, чего хотел, а теперь должен был платить по счету.
Слава богу, она завтра улетает. И если ему повезет, они больше никогда не встретятся.
«Это хорошо», – говорил он себе, не желая задумываться, почему у него так скверно на душе.
– Папа, – голос, прозвучавший в дверях, заставил Джо вздрогнуть и виновато очнуться, хотя был знаком ему так же, как свой собственный.
Али… Джо смотрел на своего высокого сына, похожего на него как две капли воды, босиком шлепавшего по полу и тершего глаза кулаками. Эта привычка была у него с младенческого возраста. Он всегда делал так, когда просыпался. Воспоминание заставило Джо улыбнуться.
– Ты зачем встал? Уже за полночь, а завтра в школу, – ворчливо сказал Джо. Он все еще слегка сердился на сына за то, что тот оставил вездеходы грязными. Честно говоря, этот грех заслуживал лишь спокойного замечания типа «вымоешь завтра утром», но он был слишком взвинчен и, конечно, накричал на Али.
– Все в порядке? – Али остановился рядом, положил руку ему на плечо и, прищурившись, посмотрел на чековые книжки, счета и извещения, усыпавшие стол. Волосы свесились ему на лицо, и он длинными пальцами заправил их за уши.
