У женщины с детьми действительно много забот, но есть у них и свои преимущества. Они очень нравятся мужчинам. Помню, в Римини одна датчанка или голландка всегда выходила на прогулку со своим пятилетним мальчиком. Она просто обольщала им всех. Одевала его в прекрасные костюмчики — в бархатный гранатового цвета или в белый пикейный. Вероятно, она его хорошо вышколила, а то бы он не задевал всех мужчин. Однако делал он это так очаровательно, что ни один из них не находил в себе силы сопротивляться.
Благодаря этому ее всегда окружало почти такое же общество, как и меня.
Боже мой! Я вот думаю о ребенке, а еще сама не знаю, не следует ли благодарить судьбу за то, что мы бездетные. Ведь неизвестно еще, как кончится дело с той бельгийской англичанкой. Дядя сегодня не звонил. Наверное нет никаких новостей. Яцек целый день был дома, только около шести я уговорила его сходить к моим родителям. Они ведь действительно были неприятно поражены этими несколькими проявлениями его невнимания.
Пока его не было, я вытащила из-за ванны пакеты Роберта и перепрятала их в комод. Яцек туда никогда не заглядывает. Что касается прислуги, то я могу прятать ключ в туалетный столик.
Наверное, я все-таки поступила несколько легкомысленно, добившись от Яцека, чтобы он отправил из дому тетю Магдалену. Теперь на меня навалилось множество всевозможных дурацких дел. Ведь это нелепость, чтобы я вела счета, следила за бельем и занималась подобной чепухой, особенно теперь, когда на меня свалилось столько неприятностей. Экономка, которую я взяла в дом, представляет собой непревзойденный образец беспомощности. Все время надоедает мне вопросами о каких-то глупостях. А уж чтобы составить меню или разместить за столом гостей — об этом нечего и говорить. Яцеку сегодня уже в третий раз подали на завтрак чай, которого он терпеть не может. Лучшее доказательство, как его этим доняли, — это то что он сам мне об этом сказал. Кто знает, может, стоит написать тете Магдалене. В конце концов мы расстались с ней тихо-мирно и все дружно можем делать вид, что ее отъезд не был следствием каких-либо недоразумений — мол, мы просто хотели, чтобы тетушка немного отдохнула.
Надо будет посоветоваться с Яцеком.
Правда, дядя Альбин уже упоминал об этом, и все же новость была для меня совершенно неожиданной. Мисс Элизабет Норман вчера вечером уехала в Криницу. Как видно, ненадолго, так как оставила за собой номер в гостинице. Дядя дал мне понять, что охотно поехал бы с ней, но этого ему не позволяют текущие дела. Я догадалась, что у него просто нет денег.
Да, впрочем, мне и ни к чему, чтобы дядя ехал в Криницу. Возможно, было бы разумнее, если бы я сама туда отправилась. В тех условиях, где завязывается много случайных знакомств, нетрудно было бы сблизиться с ней, не возбуждая подозрений, что мне столько о ней известно. Я уверена, что куда лучше дяди сумела бы склонить эту даму к откровенности. Вот дядя до сих пор не смог прижать ее к стенке по поводу польского языка. Говорит, что никак не получается завести разговор на эту тему.
Видно, все ложится на меня. Я должна обо всем думать, все предвидеть. Никто не может мне помочь. Яцек снова очень занят. В мире происходят важные вещи. Постоянно приезжают дипломатические курьеры. Яцек говорит, что вполне может вспыхнуть война. Этого еще только не хватало. Хоть я и считаю, что в рассказах стариков о прошедшей войне много преувеличений, но все же неоспоримо то, что приходилось есть всякую дрянь, потому что продукты подорожали, а о том, чтобы привозить что-то из-за границы, не было и речи.
Если вспыхнет война, Яцеку придется идти на фронт, и Тото тоже. Мы с Тулей уже решили, что вступим в Красный Крест сестрами милосердия. Ведь чепец хорошо подчеркивает овал моего лица, и я буду иметь в нем прекрасный вид. К тому же убор сестры милосердия налагает на женщину un cachet de virginite. (Печать невинности (франц.))
Единственное, что меня пугает, это противогазы. Мало того, что они уродуют человека, но в них еще и задохнуться можно. К тому же от них противно пахнет резиной! И зачем люди затевают войны? Я еще могла бы понять, если бы они были такие красивые и живописные, как во времена Наполеона.
Но я вот недавно прочла в «Лондон Ньюс» описание будущей войны. Это просто ужас какой-то. Мужчины будут сидеть в окопах под градом пуль с каждой стороны, а женщинам в городах, придется изнывать в противовоздушных убежищах, спасаясь от бомб, газов, бактерий холеры и других ужасов. Вода в реках будет отравлена и заражена различными инфекциями. Все автомобили будут реквизированы. Железные дороги также будут служить только армии. И подумать, зачем все это?! Только потому, что одна страна хочет урвать у другой какой-то клочок земли. Будь моя воля, я охотно перенесла бы Польшу куда-то на другой конец света, например, в Австралию. Там мы, наконец, обрели бы покой.
Вацек Мяновский был консулом в Австралии и говорит, что там очень приятно. Есть театры, кино, спортивные соревнования, клубы, и все — как в Европе. Самое удивительное то, что в Австралии живут одни преступники. Англичане вывозили их туда тысячами и выпускали на волю. Это куда лучший метод, чем наш. А у нас их неизвестно зачем годами держат в тюрьмах. Естественно, когда они выходят оттуда, то вновь берутся за свое. И так без конца. А вот в Австралии преступники сразу же исправляются. Вацек был там года три и уверял меня, что его ни разу не обокрали.
Однако это должно быть ужасно интересно: общество, состоящее из одних преступников. Поэтому я не удивляюсь тем английским девушкам, которые охотно едут туда целыми отрядами и выходят за них замуж.
Надо будет сегодня поговорить обо всем этом на балу в британском посольстве. Сшила себе платье из белого тюля с настоящим кружевом. Выгляжу в нем очень эффектно. Интересно, будет ли лучше у пани де Рошандье. Тото говорил мне, что получил из Лондона последнюю модель воротничков к фраку с уродливо выгнутыми уголками. Я посоветовала ему, чтобы он их пока не надевал. Элегантный мужчина всегда должен отставать от моды по крайней мере на месяц. С этой точки зрения Яцек прав.
Ну вот, случилось худшее, чего можно было ожидать!
Постараюсь рассказать обо всем спокойно и складно. Я вернулась с бала где-то после шести утра, поэтому спала почти до часу. Когда встала, Яцека уже не было дома. Я выпила слишком много шампанского, и поэтому у меня немного болела голова. Решила не выходить из дому до вечера, а, следовательно, и не переодеваться. Позвонив нескольким знакомым, я уже собиралась сесть за свои заметки, когда пришел Юзеф и доложил, что в прихожей ждет посыльный с письмом, которое ему велено отдать мне лично.
